1812. Фатальный марш на Москву
Шрифт:
«Гренадеры подыскали нам скатерти и домашнюю утварь, другие снабжали нас всевозможной провизией. Следовавшие с войсками стада скота давали нам мясо, пекари пекли хлеб из найденной под пепелищами муки. Словом, несмотря на Ростопчина, у армии всего хватало», – писал капитан Фантен дез Одоар. С целью обеспечить себя витаминами на зиму, более прозорливые принялись заготавливать кислую капусту из кочанов, в изобилии росших на городских огородах {600} .
Солдаты задействовали для починки обмундирования и шитья башмаков сапожников и портных, во множестве оставшихся в городе. Они также запасались необходимыми вещами на стихийно возникших рынках, где представлялось возможным приобрести предметы, спасенные от огня или похищенные у владельцев другими. Гренадеры гвардии, вступившие в город в самом начале и получившие вдоволь благоприятных шансов наложить руку на самые разные предметы в процессе попыток тушения пожара на главном базаре,
600
Fantin des Odoards, 339–40.
601
Griois, II/55; La Flise, LXXII/55.
В изрядной степени коммерческая деятельность проистекала из-за стремления солдат выручить немного денег или обеспечить себя предметами для последующей продажи дома, а также и из желания найти подарки для жен, любовниц и сестер. И, конечно же, все хотели достать великолепных мехов, которыми так славилась Россия, а также тканых кашемировых шалей из Персии и Индии, являвшихся не только модными, но и необходимыми аксессуарами для принятых в империи платьев с высокой талией и глубоким декольте. Континентальная блокада послала цены на то и другое в Париже в небеса. Но меха и шали в подвалах обычно не хранят, а посему значительные запасы подобных ценных предметов стали добычей огня.
Генерал Компан, поправлявшийся от ран, полученных им во главе дивизии при штурме Багратионовых флешей в сражении при Бородино, совсем недавно женился. Ему хотелось осыпать молодую жену презентами, однако он, о чем и писал ей, столкнулся с большими трудностями, несмотря на наличие нескольких помощников в том нелегком деле. 14 октября он наконец-то сообщил ей:
Вот, ma bonne amie [мой добрый друг], мне и удалось кое-что раздобыть в плане мехов:
Один большой мех черных и рыжих лис в перемежающихся шкурках;
Один большой мех голубых и рыжих лис в перемежающихся шкурках;
Так собирают лисий мех в этой стране, если не используют исключительно для отделки. Оба меха новые и считаются очень красивыми.
Один большой ворот серебристо-серой лисы;
Один ворот черной лисы;
Оба великолепны, но слишком малы для вас, чтобы пользоваться самой, однако ничего другого в этом плане мне найти не удалось;
Довольно соболя для двух или трех отделок, ибо те меха – такой же величины, как шиншилла, купленная вами в Гамбурге;
Муфта из чернобурой лисы, сшитая из подобранных кусочков маленькими полосками по полтора дюйма шириной. Муфта тут считается ценной, и на нее должно быть пошло довольно много шкурок, много шелка, и понадобилось немало кропотливой работы при изготовлении. Думаю, вы сможете использовать ее либо как отделку, либо как пелерину. Всё это, моя дражайшая Луиза, будет упаковано в сундук и при первой же благоприятной возможности доставлено вам {602} .
602
Compans, 196–8; Lettres intercept'ees, 97.
Дошли ли до адресата меха, сомнительно. А вот письмо – точно нет, поскольку его подобрали рыскавшие всюду казаки после нападения на курьера.
Меховая лихорадка охватила людей самого разного положения. «Мне удалось приобрести чрезвычайно красивую лисью шубу с подкладкой из отличного фиолетового шелка, – писал любовнице лейтенант Паради из 25-го линейного полка. – Очень бы хотелось послать ее вам, но не знаю пока, каким образом. Предмет, как вы можете себе вообразить, довольно объемистый». Полковник Парге, начальник штаба 1-й пехотной дивизии 1-го корпуса Даву [141] ,
141
эту должность и штабное звание аджюдан-коммандан (adjudant-commandant), соответствующее полковнику, Франсуа-Изидор-Анисе Парге получил в Москве 23 сентября 1812 г. – Прим. ред.
603
Lettres intercept'ees, 22, 61.
Гийом Перюсс, казначей двора Наполеона, столкнулся с большими трудностями в процессе попыток приобрести подобные вещи, которых так жаждала его жена. «Сколько ни старался, не мог найти ни пикейной, ни муслиновой, ни кашемировой шали… Ничего тонкого в смысле дамских мехов… Ни гравюры, ни вида Москвы, ни медали, ни малейшей безделицы такого рода». Особенно огорчала его ситуация в связи с взятым в дорогу целым списком вожделенных предметов не только для жены, но для свояченицы и прочих дам из семейства. Многие другие, включая самого маршала Даву, жаловались на сложности с подарками для близких из числа женщин. «В Москве, – как рассказывал Евстахий Сангушко, – даже при дворе все разговоры крутились вокруг одних лишь лис, соболей да зайцев» {604} .
604
Peyrusse, Lettres Incites, 96ff; 103; Lettres intercept'ees, 80; Bloqueville, III/174; Sanguszko, 107.
Господа, стремившиеся к культурным познаниям, исследовали оставшиеся после пожара здания, осматривали Кремль и гробницы царей, разломанные грабителями. Вьонне де Маренгоне нашел работавшую баню, которую часто и с удовольствием посещал. Луи-Франсуа Лежён встретил сестру, жившую в России на протяжении двадцати лет. Другие заводили знакомства с французскими жителями Москвы, пусть некоторые старые революционные солдаты морщили нос от этих «'emigr'es» (эмигрантов), и налаживали общение с разными обитателями из иностранцев, включая немцев, итальянцев и даже англичан, старавшихся всячески развлечь завоевателей {605} .
605
Placzkowski, 201; Vionnet de Maringon'e, 53; Lecointe de Laveau, 125–7; Soltyk, 318–19.
Труппа французских актеров, живших в Москве, предпочла не покидать город и давала спектакли – легкие комедии Мариво и других драматургов. Играли они не в публичных театрах, обратившихся в пепел, но на частных подмостках во дворце одного аристократа. «Вы не поверите, через какие великолепные салоны мы проходили на пути в театр, – писал жене в Варшаву майор Петр Стшижевский [142] . – Меня все виденное приводило в восторг. В одной из гостиных мне в особенности вспомнилось о вас, ибо ее наполняли самые прекрасные цветы». О труппе он отозвался как о «приемлемой». В перерывах зрителей потчевали закусками гренадеры Старой гвардии {606} .
142
начальник штаба польской дивизии легкой кавалерии 5-го армейского корпуса. – Прим. ред.
606
Lettres intercept'ees, 80; Combe, 121.
Иные устраивали собственные представления. Наполеон, например, в театр не ходил, но посетил сольное выступление, данное для него в Кремле певцом синьором Тарквинио. Двадцатисемилетний сержант Бургонь и его товарищи-сотрапезники в процессе обеспечения себя необходимым собрали целый шкаф найденных в богатых дворцах роскошных придворных костюмов, некоторые из которых шились еще в предыдущем столетии. Однажды вечером они и поселившиеся у них русские уличные девки вырядились во всю эту красоту, а полковой парикмахер убрал им волосы и сделал прически. Солдаты с дамами устроили бал и плясали под дудочку и барабан, шлюхи вертелись перед зеркалом в графских платьях восемнадцатого века и вовсю веселились {607} .
607
Bourgogne, 49–51.