1812. Русская пехота в бою
Шрифт:
Ней лично возглавил атаку дивизии Ж.Н. Разу, поддержанную огнем 6 орудий. 40 русских пушек громили приближающиеся колонны. «Едва неприятельская колонна приблизилась, как батарейная рота открыла огонь из всех орудий, пехотные стрелки били с боков, а казаки и гусары, заехав в тыл, произвели страшное опустошение. Французы видели неизбежную свою гибель, но бросились отчаянно», — вспоминал очевидец. Перед позициями 26-й дивизии французские колонны смогли перейти овраг. Милорадович в своем рапорте писал: «Невзирая на сильный картечный и ружейный огонь, неприятельские колонны шли прямо на наши батареи. Дивизия генерал-майора Паскевича двинулась им навстречу… При сближении колонн настала ужасная тишина по всей линии. Мгновенно неприятельские колонны штыками были опрокинуты» [49, с. 91, 92]. В этой атаке вновь отличились Орловский пехотный и 5-й егерский полки.
На левом фланге Милорадович, видя решительное движение неприятеля, крикнул Павловскому полку: «Дарю вам эту колонну!» «Под командой своего полковника Павловские гренадеры обессмертили себя многими подвигами; без страху бросались они на неприятеля в штыки, залпами встречавшего их; у оврага пало от залпа около 95 рядовых, с храбрым своим капитаном Барыбиным; это еще более ожесточило павловцев, и они шли в рукопашный бой, били прикладами, эфесами и кулаками…» [147, с. 488]. Рядом с павловцами так же решительно действовали батальоны Екатеринославского, Таврического и Санкт-Петербургского полков.
«Лейб-гренадерского полка поручик Поричков, сняв с себя шинель и сюртук, оставшись только в шерстяной жилетке, взял от уральского унтер-офицера ружье и сумку, бросился с охотниками гренадерских полков в овраг; он подкрепил таким образом ранее высланных и дрался врукопашную…» [147, с. 487].
Французские колонны дрогнули и откатились назад. «Генералы их напрасно подавали разительные примеры храбрости. Один из них изрубил около себя трех наших гренадер, хотевших взять его в плен живым; только раненого штыками взяли его и привели к графу Строганову; он был уже сед и имел, по-видимому, более 60-ти лет…»
По свидетельству очевидца, вся эта атака продолжалась не более четверти часа… Ней, видя бесполезность своих усилий, все-таки решил до наступления темноты удерживать инициативу, а потому бросил подошедшую дивизию Ф. Ледрю на правый фланг русской линии. И вновь русские пехотные полки — Полтавский, Ладожский, Орловский — при поддержке артиллерии разгромили и отбросили наступающих. В быстро сгущающихся сумерках остатки многострадального корпуса укрылись в лесу и двинулись в сторону Днепра, через который и переправились по тонкому ненадежному льду, бросив последние орудия и обозы. На этом злоключения Нея не закончились. На следующий день у села Гусиное он подвергся атаке летучего корпуса Платова, в составе которого состоял 1-й егерский полк (20-й егерский к этому времени уже был оставлен в качестве гарнизона Смоленска). Платов чрезвычайно неудачно спланировал нападение, послав в глубокий обход французов егерский полк, численность которого не превышала 360 человек. Ней не стал дожидаться атаки, а сам отбросил казачьи полки и, постоянно преследуемый, теряя людей, в конце концов присоединился к главной армии. По мнению майора 1-го егерского полка М.М. Петрова, «если бы в обход балки не послали артиллерию и егерский полк, а оставили перед лицом неприятельской колонны удерживать ее отступление, наведя из засады батареи и стрелков чрез всю ночь, истребляя лавами казаков высылаемых из колонн застрельщиков французских, а с тылу отдалили всякое нападение и в то же время все прочие излишние казачьи полки быстро двинули с шестью орудиями на Оршу, стараясь отодвинуть как наивозможно дальше неприятеля, как я о том предлагал лично полковнику Кайсарову, то на другой день разве смерть спасла бы душу маршала Нея из плена русского!» [126, с. 209, 210].
За несколько дней сражения французы по разным оценкам потеряли до 10 тыс. человек убитыми и до 30 тысяч пленными, свыше 200 орудий и 6 знамен. Потери русских не превышали двух тысяч.
Донесение Милорадовича о сражении в Красном прозвучало подлинным гимном пехоте: «Сие дело решило, что русская пехота первая в свете. Наступающие колонны неприятельские под сильным картечным и ружейным огнем, в отчаянном положении решившиеся умереть или открыть себе путь, были опрокинуты штыками храбрых русских, которые, ожидая их с хладнокровной твердостью, бросились на них с уверенностью в победе» [94, с. 172].
Справедливости ради необходимо отметить, что на всем протяжении сражения Кутузов всячески сдерживал войска, ограничивая тактическую инициативу командиров. Поэтому, за редким исключением, пехотные корпуса вели оборонительные бои, допуская лишь локальные контратаки.
БЕРЕЗИНА
7 ноября адмирал П.В. Чичагов, находясь в Минске, выслал к городу Борисову на реке Березине сильный авангард генерал-лейтенанта К.О. Ламберта в составе 5 кавалерийских и 3 казачьих полков, 3 артиллерийских рот, а также 7-го (в составе 3 батальонов), 13-го, 14-го и 38-го егерских и Витебского пехотного полков. Через два дня вслед за авангардом выступила и вся 3-я Западная армия, оставив в Минске Ряжский пехотный и Татарский уланский полки.
Ламберт с пехотой и частью кавалерии, совершив ускоренный ночной марш, прибыл к Борисову ранним утром 9-го ноября, но оказалось, что за несколько часов до этого стоящие в городе незначительные силы французов были усилены дивизией Я.-Г. Домбровского. Перед русским авангардом встала задача захвата находящегося на западном берегу реки тет-де-пона — предмостного укрепления, состоявшего из двух редутов с ретраншементом в центре. Численность неприятеля в городе к этому моменту превышала силы русской пехоты, но Ламберт принял решение атаковать позиции противника, пользуясь темнотой. Он оказался абсолютно прав: некоторый сумбур, воцарившийся в городе с приходом польской дивизии, помешал Домбровскому должным образом подготовиться к отпору, а столь быстрого появления русских войск никто не ожидал. Майор 14-го егерского полка Я.О. Отрощенко вспоминал: «Мы видели неприятельские пикеты, расположенные в поле. Они сидели возле огоньков, не зная того, что мы окружаем их. 14-й Егерский полк взял влево и пришел к редуту без малейшей тревоги. Стоявший на валу часовой показывал нам рукой к Борисову, не признавая нас за неприятелей, потому что еще темно было: мы шли около самого рва в ту сторону, куда указывал часовой». На левый редут двинулся 38-й егерский полк, в центре шел сам Ламберт с 7-м егерским. 2-й батальон 14-го егерского, двигаясь взводной колонной, дважды встречал в темноте колонны врага, но так и не был опознан. Возле первой неприятельской колонны Отрощенко предложил дать залп 1-м взводом, но полковник Красовский, пытаясь обеспечить бесшумность нападения, закричал «пардон», и польский полк, как ни странно, принял егерей за французов. Батальон Красовского повернулся кругом и двинулся в другую сторону, но и там наткнулся на колонну противника. И снова Красовский воспользовался своей уловкой, но тут уже Отрощенко «с досадой сказал «8-й взвод стреляй». Раздались выстрелы, несколько человек тут же упали, прочие побежали назад и бросили два орудия и двух волов; орудия и волы взяты и я тотчас приказал одному взводу броситься в редут, который не был еще занят никем; в то же время бросился было туда и неприятель из другого редута, но его встретили выстрелами. В это время закипела перестрелка везде.
Первый батальон, спустившись вниз, увидел кучку кавалеристов стоявших возле моста. Стрелки наши пустили к ним пули; один из них упал, прочие бросились на мост и ускакали в Борисов. В последствии оказалось, что тут был польский генерал Домбровский, командовавший этим отрядом, в это время он делал диспозицию и был тут ранен в руку» [123, с. 62].
38-й егерский полк ворвался в левый редут, был выбит поляками, перегруппировался и совместно с 7-м егерским вновь пошел в атаку. Именно 1-й батальон 7-го егерского полка майора Михеева захватил валы редута. Первым взошедший на вал прапорщик полка Столяревский был тяжело ранен, во рву был также тяжело ранен прапорщик Выстребенцов, прапорщик Кар-вовский со стрелками обстреливал амбразуру и во рву получил легкое ранение в голову, был убит майор Азарич и ранен майор Михеев; наконец, на самом валу был убит генерал-майор Энгельгардт. 7-й егерский захватил 2 орудия и до 500 пленных, 38-й полк, также потерявший немало чинов, среди которых 4 офицера, закрепился на редуте [154, с. 53].
Дорога к самому городу от тет-де-пона проходила по свайному мосту длиной не менее 600 метров. Для обеих сторон сохранение моста было приоритетной задачей, поэтому попыток уничтожения его даже не предпринималось. К 10 часам утра неприятель укрепился в ретраншементе и забаррикадировал вход на мост. Посылаемые из города зарядные ящики подвергались обстрелу, поручик 38-го егерского полка Браилица из ружья убил двух лошадей в одной из упряжек.
Часть вырвавшихся из предмостного укрепления войск, а также подошедший арьергард Домбровского пытались вернуть утраченные позиции, но были отброшены 13-м егерским, Витебским пехотным полками и кавалерией.