1876
Шрифт:
Точно в полдень наш вагон резким толчком присоединили к поезду. Как только миновали северные пригороды, перед нами раскрылась непередаваемо прекрасная панорама Гудзона: река все время была перед нами, пока мы неторопливо обедали.
— Самая красивая река в мире, — искренне сказала Эмма, и я тоже, сознаюсь, был покорен видом моей родной реки, который раскрывался перед нами, подобно диораме, возле движущегося обеденного стола.
К тому времени, когда мы со всеми удобствами переварили обед, вагон прибыл на станцию Райнклиф. На перроне нас поджидал Уорд Макаллистер и двое слуг из асторовского
Как посол от одного монарха к другому, он вошел в наш вагон и рассыпался в комплиментах:
— Какая изящная отделка! Какой вкус, миссис Сэнфорд! Несравненный вкус!
Макаллистер одобрительно пощупал накидки из брюссельских кружев на мебели. Мне показалось даже, что сейчас он возьмет серебряный кофейник и начнет разглядывать пробу. Затем он заявил: миссис Астор очень обрадована тем, что мы рискнули предпринять изнурительное путешествие ради того, чтобы погостить у нее в Фернклифе.
— В доме сейчас несколько очаровательнейших гостей. Уверен, это все ваши друзья.
Вскоре мы уже карабкались по нескончаемым ступенькам (город Райнклиф расположен на горе); наверху нас поджидала асторовская карета.
Мы торжественно прокатились по милейшей сельской дороге, по обеим сторонам которой выстроились в ряд каменные дома наших голландских предков, а также каркасные дома их английских преемников. «Преемник» — слово не совсем точное, поскольку голландцы все еще составляют здесь большинство. Наши английские завоеватели— вот кто они были и кем остались, хотя их господству угрожают ныне ирландцы и итальянцы.
В конце подъездной аллеи, обсаженной великолепными вязами, стоял Фернклиф, громадный новый деревянный особняк. Нас с Эммой это удивило. Похоже, Асторы решили сэкономить: дерева вокруг сколько угодно. Но все равно это производит очень странное впечатление.
Когда мы приблизились к главному входу, внезапный порыв теплого ветерка донес запах ландышей. Впервые Эмма начинает чувствовать себя если не как дома, то в своей стихии в стране, которую она до сих пор считала в лучшем случае экзотической, в худшем — провинциальной.
Нам показали комфортабельные комнаты. Из окон, сквозь листву деревьев, открывался великолепный вид на поблескивавшую далеко внизу реку, но, увы, и на железную дорогу тоже. Грохот поездов оглушает, и все эти магнаты, которые построили свои виллы над обрывом, вынуждены мириться с ужасающим шумом, как и те простолюдины, что живут в Нью-Йорке на Шестой авеню под воздушной железной дорогой. К несчастью, поезда коммодора Вандербильта ходят не только днем, но и ночью и упрямо (уж не по его ли приказу?) дают протяжный гудок точно в тот момент, когда проезжают Фернклиф. Но если отвлечься от поездов, то это идиллический дом на фоне идиллического пейзажа. Гости несколько менее идилличны, и менее всего — наша хозяйка. (Мне следовало бы запирать эту записную книжку на замок, но я как-то не могу представить себе миссис Астор, листающую эти страницы в поисках упоминания о своей персоне.) В меру сил и способностей она держится любезной хозяйкой, хотя как человек вовсе не занимательна.
В
— Не могу понять, как все это началось, — начала она in m'edias res [52] — Мне нравится и всегда нравился Джеймс Ван Аллен. — Она пригвоздила меня пристальным взглядом поверх блюда бледной парниковой спаржи, которое лакей держал между намй. Я наполнил свою тарелку и выразил полное согласие с тем, что Джеймс Ван Аллен достойнейший человек, хотя и не понимал, что она имеет в виду.
— Люди так беспардонны.
— Вполне готов подтвердить.
52
С самой сути (лат.). Здесь:без предисловий.
— Обожают сплетни.
— Еще как!
— Они лгут, мистер Скермерхорн Скайлер.
— Конечно, лгут, к тому же без всякой на то причины.
Она нахмурилась; слова «без всякой на то причины»
ей явно не понравились, как бы по ассоциации с чрезмерными чаевыми.
— Между моим мужем и семьей Ван Аллена нет и не было никаких недоразумений.
— Полагаю, что нет.
— Мы одобряли этот брак.
— Естественно.
— Отнюдь не естественно! — Шея Таинственной Розы, увешанная крупными рубинами, вдруг необычайно порозовела. — Нашей Эмили следовало бы еще некоторое время побыть свободной.
— Ах вот оно что. — Газетное сообщение о недавней свадьбе дочери Асторов всплыло среди тысяч газетных строк, которые хранит моя бедная голова.
— Но она влюбилась. Знаете ли, мистер Скермерхорн Скайлер, девушки влюбчивы.
— Юноши тоже. — Я старался поддерживать этот разговор со всей живостью и остроумием, на какие был способен.
— Вот уж не думаю. Мужчины не такие. Но мы были рады, когда Джеймс Ван Аллен стал нашим зятем. А все остальное — сплошная ложь.
— Зависть, миссис Астор, — печально пробормотал я, преодолев искушение похлопать ее по крупной, в многочисленных бриллиантах руке.
— Мой муж никогда не говорил, что он против брака нашей дочери с сыном Ван Аллена.
— Конечно, он не мог такого сказать. Это же достойнейшая семья.
Это был новый просчет с моей стороны. Роза вонзила в меня шип:
— С этим кое-кто может и не согласиться. Но, — громадная рука, покоившаяся на тщательно отполированном столе красного дерева, сжалась в угрожающий кулак, — мистер Астор не только не позволил себе подобного замечания, но и старый генерал Ван Аллен не…