188 дней и ночей
Шрифт:
С этой мыслью посылаю сердечный привет,
Януш Л.
Варшава, понедельник
Януш,
вот видишь, это положение можно применить также к Норберту и вместо этической дилеммы «подавать или не подавать», заслужил он, чтобы ему подали, или нет, можно прибегнуть к исследованиям с помощью томографа, а зная особенности функционирования мозга, легко вывести попрошайку на чистую воду. Можно привлечь ученых, но разве каждый из нас хотя бы раз в жизни не занимал такую позицию по отношению не только к своим близким, но и к тем, с кем не был знаком. Этот вор, та гулящая, а тот слова доброго не стоит. Так мы думаем и выносим приговоры, не вставая с кресла.
Я знаю одного типа, который не говорит ни на одном иностранном языке, но считает, что может прочитать статью в любой иностранной газете, и позволяет себе давать советы другим, как этому научиться. Из того, что ты написал, следует, что чем дольше человек живет, тем больше у него появляется шансов стать доморощенным профессором. Опыт, опыт и еще раз опыт. Поэтому
С уважением,
М.
Франкфурт-на-Майне, вторник, вечер
Малгожата,
позавчера около часа ночи меня разбудили сирены машин «скорой помощи», полиции и пожарных. Франкфурт не самый безопасный город мира (по показателю преступности он уступает только Берлину и очень сильно превосходит Нью-Йорк), так что сирены, особенно полицейские, здесь круглые сутки. Но позавчера они звучали как-то особенно истерично. Я поначалу даже испугался, не нападение ли это террористов на Франкфурт. Утром из сообщений радио я узнал, что никакие это не террористы, а «всего лишь» гражданин Германии турецкого происхождения поджег себя в комнате своей шестнадцатилетней сестры, на 13-м этаже дома в районе Галлюс, самом бедном франкфуртском районе (прекрасно его знаю, потому что сразу по приезде из Польши в 1987 году мы жили там больше года). Ночью он вошел в комнату сестры, вылил бензин из канистры, запер двери на ключ, заставил дверь шкафом и зажег спичку. Сгорел заживо вместе с сестрой. Родители спаслись. Прежде чем пожарные взяли ситуацию под контроль, успели сгореть еще три квартиры на этаже. В одной из них задохнулась от дыма семья эмигрантов из Болгарии, четыре человека. По радио не говорили о мотивах поджигателя. Сегодня утром бульварный «Bild» (выпускаемый издательством Акселя Шприигера, издающим в Польше ежедневник «Факт» или еженедельник «Ньюсуик») сообщил подробности трагедии (в свойственной ему манере). «Bild» исключил какие бы то ни было террористические мотивы. Парень сжег себя и сестру из мести. За два дня до этого она застукала его в ванной за занятием онанизмом, о чем и рассказала родителям. Он отомстил ей за то унижение, которому она его подвергла. Испытанный им стыд был столь велик, что он не представлял, как можно дальше с ним жить. Единственным освобождением от стыда была месть. Исключив из мотивов терроризм, «Bild» в определенном смысле ошибся. Между тем, что сделал этот турецкий парнишка, и тем, что делают палестинские террористы, когда обвязываются поясами смертников с динамитом и взрываются перед торговыми центрами, дискотеками или в переполненных автобусах в Иерусалиме или Тель-Авиве, нет почти никакой разницы. Потому что ими руководит жажда мести.
Месть — необычная эмоция. В ходе эволюции она должна была появиться очень поздно, потому что ни у кого из приматов, за исключением Homo sapiens, ее нет. Мартышки, гориллы, макаки, шимпанзе и бонобо не мстят. Они бывают агрессивными, они сражаются, защищаются, но не мстят. Месть активируется в мозгу на так называемой тропинке поощрений (несколько миллиардов нейронов в лимбической системе мозга). Здесь локализированы такие чувства, как голод, жажда и сексуальное удовлетворение. Благодаря наличию тропинки поощрений мы хотим есть, пить, размножаться, но также и убивать себя и других из чувства мести. Еда, питье и секс приносят только плюсы тому, кто ими занимается. И лишь месть наносит ему «ущерб». Правда, с тем, что она воспринимается в момент ее осуществления как нечто приятное и как поощрение. Для некоторых этим приятным является только смерть. Для тех, кто нанес слишком глубокую рану себе или другим. Риск или даже гарантия самоуничтожения тоже вписаны в это удовольствие…
Чувство мести разгорается тогда, когда нам наносят раны, обижают, унижают, в общем, когда нас коснется какая-то большая несправедливость. В такой момент бывают сокрушены все духовные устои человека. Душу человека в каком-то отношении можно сравнить с бамбуком. Ее тоже можно напрягать и сгибать. Чуть ли не до земли. Но однажды, напряженная и согнутая, она распрямляется. Кому-то для этого нужен алкоголь, таблетки, наркотики или психотерапевт. Однако давление может дойти до такой точки, когда даже бамбук ломается. Не выдерживает гордость, не выдерживает достоинство, подводит инстинкт самосохранения. Бамбук с треском ломается. В исследовании феномена мести психоаналитики апеллируют к понятию нарциссизма. История мести — это история нарциссизма, вырастающего до гигантских размеров. Он встроен в человечество с самого начала. Когда младенец начинает плакать, к нему подходит мать и начинает кормить. Если мать не подходит, плач ребенка усиливается до крика. Если мать приходит слишком поздно, то часто случается, что младенец не сосет молоко, а больно кусает грудь или отворачивает голову, отказываясь кормиться, несмотря на то что голоден. Таким образом ребенок мстит матери. А то, что он сам при этом наказывает себя голодом, является составляющей его мести. Мы уже в младенческом возрасте входим в мир примитивного инстинктивного нарциссизма, в котором лежит исток мести. Трехлетний малыш, который не получил от матери того, что он просил, распаляет свою агрессивность и злобу до такой степени, что если бы у него под рукой оказался ящик динамита, он без колебаний поджег бы фитиль и взорвал себя со всей своей семьей. С другой стороны, если матери удается его успокоить, он через десять минут снова становится сладким ангелочком. Разница между трехлетним малышом и палестинским террористом только в том, что у последнего нет такой «матери, которая успокоила бы его», но зато есть доступ к динамиту. Но оба, думается, чувствуют одно и то же: необузданную жажду мести.
Кусающий грудь матери младенец, швыряющий в экран телевизора игрушки трехлетний малыш и палестинский террорист, взрывающий себя в переполненном ночном клубе в Тель-Авиве с криком «Аллах акбар» (Бог велик), отличаются лишь видом оружия, выбранного ими для осуществления мести. Все они чувствуют себя настолько униженными своей судьбой, что не видят иного пути для восстановления своего достоинства, чем путь мести. Месть — это наркотизирующая, ошеломляющая эмоция, гораздо более опасная, чем любовь. Обманутые любовники убивают не из любви. Они убивают из мести.
Месть всегда содержит в себе какую-то драму, часто — множество эффектных драм. Месть тем самым становится в высшей степени литературной и представляет собой готовый киносценарий, о чем прекрасно знают в Голливуде. Первая приходящая в голову из множества книг, фабулы которых состоят из актов мести, это, конечно, «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма. Классика девятнадцатого века. Главный герой, моряк Эдмон Дантес, оказывается безвинно осужден. Он теряет честь, любимую женщину и в результате превращается в демона мести. В итоге для него значительно более важной становится сладость мести, чем сладость новой любви. Книга Дюма — пример восхищения разрушительной силой мести. Другой литературный пример апологии мести — трогательная книга «Рэгтайм» американца Э. Л.Доктороу. Помню, как я вместе с героем этой книги ощущал сладость его мести. В Голливуде вендетта представлена во множестве картин. Недавно — в очередном эпизоде «Звездных войн» Лукаса («Месть ситхов»). Но наиболее впечатляющим для меня оказался, пожалуй, фильм Квентина Тарантино «Убить Билла». Когда в последней части главная героиня фильма, прекрасно сыгранная Умой Турман, разливает по экрану кровь из голов унизивших ее людей, зрительный зал подсознательно радуется этой крови, чувствуя, что героиня права, и разделяет с ней своего рода нескрываемое извращенное удовлетворение. Солидарность с мстителем, отстаивающим правое дело, свойственна людям. Помню высказывание одной ультрафеминистки — Андреа Дворкин, в котором слышалась не только солидарность с мстителем, но и явная демонстративная похвала мести. В свое время Дворкин сказала: «Одна жительница Калифорнии застрелила педофила, который надругался над ее сыном. Она просто вошла в зал суда и убила его на месте. Восхитительно». Я могу понять отчаяние и боль той женщины, но не могу понять восхищения Дворкин… Оно находится в опасной близости от примитивного восхищения судом Линча. О том, что это восхищение не имеет ничего общего с человечностью и, по сути дела, является ее унижением, говорит совершенно другой фильм о мести. Как мало у какого из снятых в США фильмов, у этого есть настроение фильмов Кеслёвского. Я имею в виду картину «За дверями спальни» (пять номинаций на «Оскар» в 2002 году) с прекрасной актерской работой Сисси Спейсек. Идея заглушить тоску отчаяния актом жестокой мести приносит только новые страдания. Создателям фильма удалось сначала загипнотизировать зал жаждой «справедливой» мести, потом погрузить в сомнения, а имеет ли она смысл, а в конце показать весь ее абсурд.
Месть — самое плохое и самое жестокое проявление нарциссизма. Порой я думаю, почему к Десяти заповедям не была прибавлена одиннадцатая: «не мсти».
Привет,
Януш Л.
Варшава, среда
Дорогой Януш,
откуда ты это знаешь? Ведь мы с тобой еще не говорили об этом, а именно так все и было…
Передо мной сидит разъяренный, лицо распухшее, красное от злости. Губы искажены в гримасе. Кричит. Он может, потому что платит. Но не имеет права. Замечание, что он не платит за то, чтобы кто-то выслушал его крики, его удивляет, но лишь на мгновение. И начинает кричать еще громче. Убежденный в собственной силе, в моих глазах он выглядит гротескно. Жалко. А разве можно это как-то возместить? Невозможно. Это шок. Я встаю, и уже никто и ничто меня не остановит. Я выбираю свободу. Направляюсь к двери и спиной чувствую его безудержное желание отомстить. Ты пишешь, что желающие отомстить чувствуют себя настолько униженными судьбой, что не видят другой возможности вернуть себе достоинство, кроме мести. Может, оно и так, да только милосердие постучалось в мое сердце, и я хочу поделиться способом облегчить страдания человека, желающего взять реванш: важно лишь убедить его в том, что не все в нашей власти. Насколько лучше и справедливее была бы жизнь, если бы мы научились уважать себя, а потом, что совершенно естественно, и других.
«Мы, люди, предрасположенные к зависимости друг от друга, должны знать меру. Нам следует определить границы того, что следует делать для других. Мы должны обозначить границы того, что другие могут себе позволять по отношению к нам. Люди, с которыми мы связаны, должны знать, что существуют определенные границы». Так писала Мелоди Битти в своей книге «Долой взаимозависимость». И так слово стало делом. Иду спать в приподнятом настроении и с ощущением выполненного долга. Перед самой собой и перед жаждущим мести. Даже если, несмотря ни на что, он еще не поверил, что не все можно купить за деньги.
С уважением,
М.
Франкфурт-на-Майне, четверг, вечер
Малгожата, я не знал…
Я написал о мести случайно. Сподвигнутый конкретным происшествием во Франкфурте. Может, это всего лишь стечение обстоятельств. А может, и нет. Расскажешь мне потом, кто это так «жаждет мести»? Впрочем, теперь это абсолютно не важно. Таких «жаждущих» развелось настолько много, что они стали похожи друг на друга.