1894. Часть 2
Шрифт:
Китайцы подошли к судам, стоящим на внутреннем рейде, спустили на воду шлюпки и с азартом налегли на весла. Шлюпки летели по заливу, будто соревновались друг с другом, кто раньше причалит к своему судну. Пара судов с внешнего рейда попыталась уйти, но была отогнана назад Вилкоксом, огнем из картечниц. Японская полиция попыталась вывести в залив несколько шлюпок с десантом. Маленькая пушка, установленная на китайском судне, выстрелила пару раз шрапнелью, и шлюпки повернули назад.
Полсотни самых крупных судов потянулись к выходу из залива буквально через пару часов. Китайцы наелись до самого горла, у них попросту не хватало
У выхода из залива флотилию перехватил посыльной от Гусева, он предложил Вилкоксу вести китайцев в Шанхай под охраной торпедоносца самостоятельно. Ракетоносец оставить Володе. Гусеву нужно было время для минирования японских кораблей. Казаки прочесали Йокосука и обнаружили склад со снарядами, теперь японцы перевозили боеприпасы на верфь. В Токио власти собрали около пяти тысяч ополченцев, с пятью пушками они выдвинулись к Иокагаме по железнодорожной ветке. После чего отряд уперся во взорванный над овражком крошечный мост, и разведка докладывала, что оставшиеся двадцать километров японцы пройдут часов за шесть.
Гусев, с помощью инженера-подрывника, организовал работу по минированию и впервые немного расслабился, спокойно взирая на суету людей, осторожно, как муравьи, таскающих снаряды к кораблям. Но Володе не повезло, день был щедр на сюрпризы, скорым шагом, почти прибежал, атаман, сияющий, как начищенный самовар.
– Я захватил казармы моряков!!! Шесть сотен матросов и дюжина офицеров! Матросы оказались безоружны, половину офицеров перебили сгоряча, - сообщил атаман.
– Надо было всех перебить, - вырвалось у Гусева, - Извини, Флегонт Силыч, глупость брякнул. Но посуди, куда мы их погрузим?
– Я уже все придумал по дороге сюда. Японцы собрали все свои силы в тот отряд, что двигается к нам. Правильно?
– Думаю, это так, Флегонт Силыч. Согласен, - подтвердил Гусев.
– Я беру три сотни казаков. Сажаю их на три наших баржи. Тесновато, да тут недалеко. Мы атакуем пристань, выбиваем остатки японской полиции в город, и захватываем три судна. Выбираем те, что крупнее. Берем суда на буксир, и доставляем их сюда. Что, Владимир Иванович, всё я правильно задумал?
– довольно улыбнулся атаман.
– Если на береговых батареях остались целые орудия, что вполне реально, и запасы снарядов уцелели, что менее вероятно, но тоже допустимо, то весь план не стоит выеденного яйца. Флегонт Силыч, зачем такой риск?
– В Шанхай не добралась полусотня казаков. Помнишь?
– Помню, Флегонт Силыч. Помню.
– Нужны пленные на обмен. Один к десяти - убедительный аргумент.
– Японцы и так нашим пленным казакам ничего не сделают! Война не закончена. Таких возможностей будет море! Захватим пару старших офицеров, или городских глав, - наплевательски отнесся к плену казаков Гусев.
– Синица в руках, Владимир Иванович, лучше журавля в небе. Я сам пойду старшим в отряде, начнут японцы стрелять из пушек - тут же обрубим буксирный канат. Обещаю! После набега китайцев гавань полупустая, уйдем на скорости!
– Считай, уговорил! С богом, - перекрестил Гусев атамана.
Тот ушел быстрым шагом, сдерживаясь, чтобы не бежать.
"Как молод он, молод внутри! А
"Кому я нужен? Мастер убивать людей поодиночке и скопом, я ненавижу свою работу. Герой среди китайских офицеров, которых не люблю и не уважаю. Циничный и прагматичный солдат в кругу белых, которых презираю. Меня считают своим казаки! Но я готовлю им предательство в будущем, поддерживая Клячкина. Моя женщина не понимает меня, и не может родить мне ребенка. А я рискую погибнуть в любой момент, но мне все это безразлично", - думал Гусев, хмуро посматривая на подготовку чудовищного взрыва в доках.
На его глазах японец, несший снаряд, по широкому трапу на борт крейсера, сделал три шага направо, будто его повело под тяжестью груза, и сбросил снаряд вниз. У Гусева замерло сердце от ужаса. Через секунду раздался грохот падения, но взрыва не было. Казак-конвоир уже отрубил голову смельчаку-японцу, и по инерции повернулся ко второму, застывшему в испуге.
– Стой!!!
– громко крикнул Гусев.
Казак то ли услышал привычный для него командный голос, то ли сам осознал, что это глупость - рубить всех подряд, и остановился, слегка поводя саблей из стороны в сторону.
Больше смельчаков не было, да и случайных падений снарядов не случалось, несмотря на их немалый вес, и тщедушных японских носильщиков. Гусев наблюдал за минированием кораблей, но мысли его были об отряде атамана. За сорок километров Володя мог не услышать выстрелы японских орудий, поэтому беспокоился. Возвращение флотилии к Йокосука затягивалось, суда часть пути должны были пройти на буксире, и только затем самостоятельно. Собственно, даже лучшие моряки из казаков способны были только на простые маневры, и не могли бы стронуться с места при встречном ветре. Тот, к счастью, был восточный, почти попутный. Через пять часов, когда минирование кораблей закончилось, а многотысячный японский отряд из Токио еще не давал о себе знать, Гусев отдал приказ о погрузке, освобождая верфь для взрыва. В бой с атаманом ушли три сотни казаков, и Гусев надеялся распихать шесть сотен мелких японцев им взамен.
"В тесноте, в обиде, но поместятся япошки в трюме, как-нибудь", - зло подумал Володя, больше беспокоясь об атамане.
Вернулся смущенный Тимофей, посланный с приказом.
– Франческа заняла все свободные места добычей, и погрузила три сотни мастеров и инженеров с верфи.
Гусев сделал каменное лицо, и долго матерился "про себя". В бытовые "мелочи" ни Володя, ни Флегонт Силыч лезть не желали, и девчонка забрала столько власти, сколько им и не снилось. В итоге он прекрасно понимал, что оставлять квалифицированную часть работников верфи в Японии глупо. Отменишь приказ Франчески - будешь выглядеть полным дураком. Вся надежда оставалась на атамана.