1894. Часть 3
Шрифт:
И с армией играл, как в кошки-мышки.
Сын Османа с трудом подбирал слова, но решил рассказать Гусеву кое-что из истории своей семьи.
– Я родился здесь, в Суакине. Когда мне исполнился год, британцы конфисковали у отца все его суда. Возмущенный этим, он собрал отряд в двадцать тысяч человек и присоединился к своему школьному товарищу Араби-паше. Затем воевал вместе с Мухаммедом Ахмедом. Тогда отец и получил свое прозвище Борода, из-за того, что имел пышную бороду. В битве с англичанами отец лишился руки...
Юноша
– Мустафа сказал мне, что ты назначил плату за каждую винтовку - дюжину убитых британцев. Ты мог подумать, что сын великого Дигна будет отсиживаться в горах, когда англичане топчут нашу землю? Моё время настало, настало время для тысячи моих сверстников. Мы пойдем на помощь к нашим отцам и старшим братьям, дашь ты нам эти три сотни винтовок, или нет!
– Мои винтовки необычны. Они способны убивать за километр, но только в умелых руках. Я отдам винтовки лишь самым достойным, - спокойно, без малейших эмоций, возразил Гусев.
– В моей тысяче лишь самые смелые войны. Они умеют убивать!!!
– Приведи их ко мне. За три месяца я научу их стрелять из чуда-оружия. А тот, кто сможет убить дюжину британцев из гарнизона в Синкате, получит винтовку в подарок. Кстати, тебе достанется много британских трофейных винтовок. Они совсем неплохи, - усмехнулся Гусев своей фирменной жуткой гримасой.
Сын вождя поежился и на мгновение потерял свой гордый вид.
– Я уведу своих воинов к моему отцу, ты уедешь в свою далекую страну, британцы пришлют в Синкат новый гарнизон, который жестоко отомстит моему племени.
– Поверь мне, в ближайшие два-три года англичанам будет не до этих гор. До тех пор, пока твои стрелки не будут давать британцам строить железную дорогу к Абу-Хамаду, до тех пор английский гарнизон в Синкате не появится, - покачал головой Гусев.
– Тогда я уничтожу англичан и египтян до самого Каира!
– Нет! Нельзя лишать их надежды, - Гусев не позволил себе усомниться вслух в возможности одной тысячи мальчишек опрокинуть восьмитысячную армию англичан, профессионалов, возглавляемых опытными и умелыми офицерами, и продолжил, - Британцы не должны уйти от Абу-Хамада. Надо позволить им двигаться вперед. Одна миля в день, треть мили в день, сто метров в день. И убивать, убивать, убивать; солдат, рабочих, мастеров, инженеров, кочегаров, машинистов. Портить паровозы, увозить на верблюдах в пустыню рельсы, жечь шпалы, воровать болты, гайки и костыли, спускать в песок воду. Если они отступят, то найдут другое решение. Высадят армию здесь, например.
– Хотел бы напоследок задать неприятный вопрос, генерал. У меня тысяча воинов, у тебя лишь сотня. Что мешает мне попросту забрать себе твоё оружие?
– Думаю, в глубине души ты понимаешь, что моя сотня уничтожит твою тысячу практически без потерь, - Гусев снова улыбнулся своей жуткой улыбкой, - А давай, принц, немного развлечемся?! Я давно никого не убивал голыми руками. Выстави против меня своего телохранителя. Я с голыми руками, он со своим знаменитым кинжалом?!
Негр уже открыл рот, чтобы что-то приказать своему воину, но сдержался.
"Политик.
– Нет. Ты гость на моей земле. Мы выпили с тобой чаю из одного чайника и преломили кусок лепешки. Он убьет тебя - позор для моего рода. Ты убьешь его - кровная месть.
– Тогда, напоследок, и я хотел бы спросить. На три месяца твои воины станут учениками, а это очень низкий статус. Учителя будут их ругать, иногда наказывать розгами. Твои люди выдержат такой позор?
– Ругать их можно, бить - нельзя, - после долгих раздумий ответил молодой вождь, - Ты будешь говорить мне кого наказать. Я назначу своего палача.
* * *
В середине ноября в Суакин приехал Клячкин. Гусев хотел обсудить с ним свои неудачи во взаимоотношениях с великими державами и попросить совета, Сергей был известный хитрец и интриган. Клячкин должен был привезти целый пароход оружия; в основном устаревшие берданки и патроны к ним, но ограничился только взрывателями к торпедам из последней партии.
Из двух, достаточно крупных островов, диаметром три километра, "Kebir Island" и "Talla talla" в архипелаге Суакин, Гусев выбрал первый, расположенный мористее. Во-первых, из-за большой бухты, удобной для стоянки всех шести его кораблей и германского парохода-заправщика; во-вторых, из-за старого каркаса то ли маяка, то ли смотровой башни. Башня была небольшая, высотой метров тридцать. Она стояла на невысоком холме, поэтому видимость была не больше пятидесяти километров. Наблюдатель лишь изредка видел верхушки парусов, или дым пароходов. В день приезда Клячкина погода стояла отвратительная, ветер, не переставая, дул с суши, забивая мельчайшим песком глаза, легкие и одежду. Песок поскрипывал на зубах. Желтоватое море казалось затхлым. Бунгало, построенное на берегу залива, не спасало.
Старые друзья до самого вечера обсуждали свои проблемы и рассказывали друг другу новости, но всё по мелочи, вокруг и около, как бы опасаясь коснуться главного. Тем более, что от сухого красного вина уже перешли на водку, хотя и цедили её маленькими глотками.
– Ты совсем не загорел, наоборот, кожа стала бледно-серой. Не заболел?
– перешел на совсем уж постороннюю тему здоровья Сергей.
– Прячу лицо от солнца. Здесь принято белому человеку оставаться белым. Цвет кожи - это визитная карточка. Сколько бы туземцы не говорили о древности своего рода и не кичились своими предками, но англичане заставили их бояться и уважать белого человека. Иногда достаточно недобро посмотреть, чтобы дело мгновенно заспорилось.
– Недобро посмотреть?!
– заржал Клячкин, - Я тебя умоляю!
– Поубивал бы всех бестолочей!!! Пори, не пори, толку от черномазых нет. Лишь с полсотни научились и стрелять, и за винтовкой ухаживать, и позицию выбирать. Но остальные?! Наши крестьяне против них - немцы-аккуратисты, не говорю уж за казаков.
Клячкин подцепил на вилку очередной соленый рыжик, пару бочек которых он привез в подарок Гусеву.
– Да, Вова, хочешь как лучше, а получается, увы...