1894. Часть 3

Голубев Владимир Евгеньевич

Сделка с османами завершилась быстро, ливанскому торговцу, человеку Дигны, даже удалось выторговать небольшую скидку. Володя выделил бывшим пленным чуть больше суток для отдыха, назначив отбытие послезавтра утром. Ливанец помог Гусеву нанять проводника и купить два десятка верблюдов, проводник посоветовал иметь четверку вьючных животных .

* * *

Дигна ошибался, британцы не планировали арест Гусева в Суэце. Они не хотели испортить себе имидж, к тому же считали не нулевой вероятность заключения перемирия, Клячкин широко разрекламировал в Лондоне прагматизм Гусева. С другой стороны, сделать гадость чужими руками британскому резиденту в Акаба показалось вполне нормальным вариантом. Узнав о появлении Гусева, он договорился с османской таможней оставить отряд Гусева безоружным. Затем

резидент по телеграфу связался с форин-офисом, и получил добро на ликвидацию. Разрешение резиденту давал один из заместителей, который не был знаком с полуофициальным решением как открытия охоты на тройку гавайских руководителей, так и последующей её отмены. Резиденту выделили на операцию достойную для арабских дикарей сумму - тысячу фунтов. Именно поэтому пароход с Франческой, миллионом долларов, казаками, китайцами, пулеметами и гранатами быстро и без задержек миновал Суэцкий канал, а отряд Гусева поджидала засада.

"Новая дорога Трояна", основная часть которой была проложена от Босры до Акаба (тогда Айлы) почти две тысячи лет назад, проходила средь холмов и ложбин. Редкие колючие кусты виднелись вдали от дороги. Первый же день вымотал Гусева ужасной качкой, после которой он чувствовал себя разбитым и до смерти усталым. Караван шел со скоростью четыре километра в час и Володя половину дороги прошел пешком, иначе в конце дня не смог бы двигаться совсем. Многие его попутчики следовали примеру командира. На стоянку остановились засветло. Минут через пять к Гусеву подошел проводник и предупредил:

– Здесь совсем недавно были люди. Нам навстречу никто не попадался, никто не вышел из Акаба раньше нас, я не знаю никаких селений вблизи стоянки.

– Разбойники?

– Нет. Отряд большой, три десятка всадников, не меньше. К тому же они соблюдали порядок, я не сразу заметил следы.

– Плохо. Совсем плохо. Здесь можно укрыться от ночной атаки?

– Там, в двух милях на север небольшой холм с крутыми склонами. Наверх ведет единственная тропа. Нам нужно спешить, скоро стемнеет, - недолго думая, предложил проводник.

Крошечный караван растянулся вдоль узкой, еле заметной тропинки, проходящей по хребту, между двумя неглубокими распадками. Лишь проводник ехал верхом, никто другой не рискнул своей головой, слишком узкая дорога в сумерках казалась чересчур опасной. Араб управлял верблюдом с помощью ног, которые он ставил на шею животного, и, практически, не пользовался уздечкой, прикрепленной к ноздрям. Неглубокие ложбины по обе стороны от тропинки, казавшиеся поздним вечером крутыми ущельями, его нисколько не пугали, он много раз бывал здесь. Проводник обернулся к Гусеву и что-то прокричал ему по-арабски. Володя остановился, почувствовав опасность, и, не бросая уздечку, схватил автомат в руки. Повод натянулся, злой верблюд, с которым у Гусева не сложились отношения с самого начала, сделал свой огромный шаг, мотнул головой и Володя поехал вниз по косогору. Гусев вцепился в автомат, хотя мог повиснуть на поводе. Оглушительный залп полусотни ружей расколол тишину подобно грому. Злой верблюд оказался изрешечен огромными пулями и крупной картечью, его голова превратилась в решето, Гусев был отмщен неизвестными, спрятавшимися в распадке с той стороны тропы. Один из охранников Володи шел на полсотни шагов впереди каравана, без верблюда, с автоматом наготове. Громкий крик араба его насторожил, он обернулся и, как только прозвучал залп, ответил длинной очередью в сторону засады. Второй охранник шел позади Гусева, но он вел и своего верблюда, и верблюда напарника. Прежде чем стрелять, казак успел скомандовать всем залечь и приготовить гранаты. Не успела отзвучать вторая очередь, как в сторону засады полетели гранаты. Нападавшие больше не стреляли, русские и казаки, осмелев, постреливали короткими очередями, запуская, каждые пять минут, осветительные ракеты. При их свете были видны редкие фигуры убегающих арабов. Через четверть часа бесполезный огонь прекратился, враги удалились на сотню метров. Охранники связали, на всякий случай, проводника и вытащили наверх Гусева. Если не считать верблюда, то Володя оказался единственным пострадавшим в этой стычке, он сломал себе правую ногу, провалившись ею в конце падения в какую-то щель. Боль была такая сильная, что Гусев поминутно терял сознание. Лицо у Володи побледнело, и холодный пот струйками сбегал по вискам.

* * *

К утру, нога у Гусева распухла и ему соорудили походную

кровать, взгромоздив её на самого спокойного верблюда. Прочесывание местности в стороне арабской засады ничего не дало. Кое-где виднелись пятна похожие на кровь. Если со стороны нападающих были убитые и раненые, то арабы унесли их с собой.

Обратный путь в Акаба отдавал мрачным фатализмом, все молились за здравие Гусева. Володя после полудня потерял сознание и в себя не приходил.

В Акаба врачи трое суток боролись за жизнь Гусева. Британский агент поторопился, направил в Лондон победную реляцию, выдал желаемое за действительное, а Володя всё-таки выжил. Даже ногу не пришлось ампутировать, хотя способность самостоятельно ходить врачи не гарантировали.

Как только врачи допустили к Гусеву посетителей, казаки тут же доложили ему результаты расследования. Проводник запирался недолго, ему успели только отбить почки, даже ничего не отрезали. Араб рассказал о задании, полученном от британского резидента, остальные его преступные делишки никого не интересовали. То, что человек Дигны был в этой истории чист, порадовало Гусева. Османские власти были дезинформированы. Им рассказали подретушированную историю, будто проводник сбежал во время нападения бандитов. За домом британского агента не следили, боялись спугнуть, но в порту и на караванной тропе постоянно дежурила пара человек.

Гусев приказал отправить телеграмму Франческе, чтобы та не ждала его в порту, а отправлялась в Нью-Йорк. Володя существенно преуменьшил свою травму, но даже при этом он не был уверен, что она послушается. Хотя попробовать стоило.

* * *

Как ни странно, Франческа всё же отправилась в Нью-Йорк. Официально она объясняла свой поступок приказом мужа, демонстрируя роль "послушной жены". Дотошным скептикам Франческа, нехотя, пеняла на своё женское любопытство, слишком загадочными выглядели убийство Бузовой и невероятные проблемы ею мужа с финансами. Главной причиной, в которой она не желала признаться даже себе, был страх потерять деньги, отданные на непонятные цели Бузову. Франческа симпатизировала веселому, обаятельному старинному другу мужа, поговаривая, как бы в шутку, что не отказалась бы от такого мужчины, не встреть она раньше Гусева. Семейные сбережения она считала лично своими, и в душе её разгоралась тревога при каждой мысли о том, что они отданы непутевому разгильдяю, никогда не считавшему деньги, из-за наличия слишком взрослой жены.

Тревога переполнила Франческу по прибытии в США. Никто не знал: где находится Бузов. Клячкин и Ершов разъезжали по Европе с непонятными целями. Лишь королева Виктория, ранее державшая дистанцию от сумасбродных действий Вилкокса и Гусева, а сейчас возглавившая официальную оппозицию, почему-то жила в гавайском посольстве вместе с сыновьями Бузова.

– Сумасшедший дом!!!
– повторяла Франческа при получении каждой новости, будто не знала других слов.

Ей мнились ужасы, она начала подозревать, что от нее что-то скрывают, и это что-то - ужасное. Например, деньги все истрачены, как любит приговаривать Гусев "накрылись медным тазом".

Подступы к гавайскому посольству были перекрыты полицией. Посты начинались задолго до входа. Столбы с колючей проволокой опоясывали периметр, фактически весь палисадник и лужайка за зданием посольства представляли собой непрерывную полосу препятствий. Окна, выходящие на фасад, закрывали металлические ставни, на вид стальные. В слуховом окошке чердака виднелся пулемет, направленный на узкую тропинку к парадному входу. Вместо своей немалой охраны, оставленной Франческой у первого полицейского поста, её сопровождал офицер. Он остановился около калитки, закрывавшей тропинку к входу в здание, и стал терпеливо ждать. Через пару минут дверь в посольство открылась и двое охранников в бронежилетах неторопливо подошли к калитке.

– Доложите старшему, что пришла госпожа Гусева, - сердито сказала Франческа.

– Я помню госпожу Франческу по японской компании, - обрадовано сообщил старший по возрасту охранник, широко улыбаясь, и приказал напарнику, - Малой, отвори калитку, не задерживай госпожу Гусеву.

Франческу, по её просьбе, проводили к Виктории. В Гонолулу их отношения были прохладными, но сейчас королева рассыпалась в комплиментах, поминутно улыбалась, послала служанку за сыновьями Бузова и изображала из себя лучшую подругу Франчески.