19-я жена
Шрифт:
«Братья мои, вы смеетесь, когда я говорю об интересе наших Сестер к мишуре? Вы согласно киваете на то, что наши женщины предпочитают шелк Святости? А сами-то вы что? Вы, Братья, вы сами грешите страшнее, много страшнее. Ибо хотя наши женщины унижают свое тело, надевая платья, которые выделяют их нижние части, вы, Братья, вы унижаете свои души, когда топите ваши дни в чистом или смешанном виски. Если Сестры совершают служение у алтаря каталога, вы, Братья, преклоняете колена пред бутылкой и бочкой. Каждый стакан ваш будет запомнен. Каждая отпитая капля посчитана. Каждый глоток поглотит вас!»
Я повернул
К этому моменту я уже некоторое время чувствовал, что взгляд Бригама устремлен в мою сторону. По правде говоря, я с большим удовольствием пил виски, как и все прочие мужчины, но не более того, не так много и не так часто, чтобы Бригам выделил именно меня. За весь прошедший год Джемисону лишь один раз пришлось свалить меня у моей двери — я был слишком пьян, чтобы идти самостоятельно. Я никогда не поднимал руку ни на одну из моих жен и — Богом клянусь — никогда на детей. Так почему же Бригам все время глядел в мою сторону? Его глаза сверкали, словно лезвие плужного лемеха, когда в него ударяет солнце. Может, какой ложный слух распространился и дошел до ушей Бригама? Мне приходилось видеть такое: ходят всякие россказни, их принимают за реальные факты, а человек из-за этого осужден. Я стараюсь не слишком многого требовать от своих жен, но, если слышу, как они обмениваются сплетнями с другими, обычно велю им перестать, отправляться домой и разобраться с беспорядком в их комнатах. Как-то я слышал, как папа сказал: «Коль живешь слухами, от слухов и помрешь». Так оно и бывает. И теперь, когда Бригам не сводил с меня глаз, я подумал, что кто-то, кого я не считал своим врагом, ходил повсюду, поминая мое имя худым словом.
Однако со временем я разобрал, что он смотрит вовсе не на меня, а восхищается моей сестрой, которая стоит рядом. Энн Элизе исполнился тогда двадцать один год, и она стала еще более красивой, чем когда-либо. Я не поэт и не умею описывать красоту, так что и пытаться не стану. С тех пор как она развелась с Ди, она отвергла с полдюжины предложений взять ее замуж. Многие мужчины приходили ко мне, чтобы сказать о своем желании получить руку моей сестры.
После службы мы все отправились домой — в дом моей матери — ужинать. По дороге нас нагнал экипаж Президента. Бригам вышел из кареты и попросил у Энн Элизы позволения пройтись с ней.
Я с моим семейством находился шагах в двадцати позади этой сцены. Мы могли видеть их совершенно ясно, но ветер дул не в нашу сторону, и мы не могли ничего
— Ты никогда не выглядела прекраснее, чем сейчас, — заметил Бригам.
— А ты никогда не проповедовал более гневно, чем сегодня, — отвечала моя сестра. — Когда вернешься в Солт-Лейк, пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания миссис Янг.
Если Бригам и нахмурился или поморщился на ее слова, мне этого видно не было.
— Они о тебе спрашивают. Они вспоминают о тебе с любовью, после того как ты жила в Львином Доме.
— Я тоже некоторых из них вспоминаю с любовью.
Каждый раз, как моя сестра подкалывала Пророка своими репликами, мои жены обменивались друг с другом быстрыми взглядами: глаза их говорили на своем собственном языке.
— Ты не собираешься когда-нибудь снова выйти замуж? — спросил Бригам.
— Надеюсь — никогда.
— Даже если бы этого требовал твой долг?
— К счастью, не требует.
Бригам поднял на руки Лоренцо. Он по-прежнему шагал рядом с моей сестрой, и все больше и больше людей рассуждали меж собой о характере его интереса. Кейт шепотом предложила свою теорию:
— Думаю, настала пора взять новую жену. Почти год прошел.
— Ну, на этот раз он охотится не за тем турнюром, — возразила Эльмира. — Бригам последний из мужчин в Юте, за кого она когда-нибудь захочет выйти замуж.
— Так она говорит.А ты только посмотри на нее!
Без моих жен я не знал бы, как все это следует толковать. До дома нашей матери оставалось идти недолго, и я мог бы с уверенностью сказать, что было на уме у моих двух женушек: пригласит ли Энн Элиза Пророка поужинать с нами или нет?
Однако, прежде чем решение могло быть принято, рядом с ними неожиданно возникла мама.
Когда ужин закончился, Бригам попросил моего отца и меня уединиться с ним в мамином доме, чтобы кое-что обсудить. После недолгого разговора о майских травах и уровне воды в каналах Бригам перешел к обсуждению своей цели.
— Чонси, друг мой, я знаю твою дочь с младенчества. Я наблюдал, как она из ребенка становилась взрослой женщиной. Когда она встретила Ди, я пытался предостеречь ее, но она не хотела слушать. Я сам женился бы на ней, но я как раз недавно взял в жены Амелию. И как раз тогда Вашингтон пристально следил за мной, распространяясь о большом количестве моих жен. Время для еще одного брака было совсем неподходящее. Не могу выразить, как тяжко было мне знать, что тот человек так дурно с ней обходится. А ее мальчики — я хочу, чтобы они стали моими сыновьями. Я хочу, чтобы Энн Элиза стала моей женой.
Бригам упрашивал моего отца целых полчаса. Он и не подумал обратиться ко мне. Это не имело значения — я вовсе не хотел в этом участвовать. Свою просьбу Бригам завершил обещанием:
— Я буду хорошо к ней относиться.
— А как будут относиться к ней твои жены? — спросил его мой отец.
— Они ее полюбят. Когда она жила с ними, они ее приняли.
— Она говорит совсем другое, — вступил в разговор я. — Ей было там одиноко.
— Одиноко? — удивился Бригам. — В Львином Доме?