Чтение онлайн

на главную

Жанры

1924 Голодарь (сборник)
Шрифт:

Так распространился слух, будто Жозефина, если ей не пойдут навстречу, намерена сократить свои колоратуры. Я лично понятия не имею ни о каких колоратурах. Ни разу в ее пении не замечал я колоратур. Жозефина же якобы собирается не вовсе отказаться от колоратур, а покамест только сократить их. Она даже привела свою угрозу в исполнение, хоть я и не нашел в ее пении никаких перемен. Народ слушал ее, как всегда, никто не вспомнил о колоратурах, да и отношение к Жозефининому требованию осталось прежним. Однако Жозефина не только по наружности, но и по натуре не лишена грации. После того концерта, должно быть, спохватившись, что ее решение насчет колоратур было слишком жестоким - или слишком внезапным - для народа, она обещала вернуться к своим колоратурам во всей их неприкосновенности. Но после следующего же концерта, опять передумав, объявила, что окончательно и бесповоротно отказывается от колоратур, пока не будет вынесено благоприятное для нее решение. Все эти заявления, решения и контррешения народ пропускает мимо ушей. Так погруженный в раздумье взрослый человек не внемлет лепету ребенка: ребенок, как всегда, его

умиляет, но он от него бесконечно далек.

Но Жозефина не сдается. Недавно она объявила, что ушибла на работе ногу и ей трудно петь стоя. Она же поет только стоя, а потому вынуждена сократить и самые песни. Но хоть она и начала припадать на ногу и выходила к публике не иначе как опираясь на своих почитателей, никто не давал ей веры. Если даже принять в соображение особую чувствительность ее хрупкого тельца, нельзя забывать, что мы рабочий народ, а Жозефина плоть от нашей плоти; когда бы мы стали обращать внимание на каждую ссадину и царапину, весь народ только бы и делал, что хромал. Но хоть Жозефину и водили под руки, как увечную, и она в таком виде охотно показывалась публике, это не мешало нам с восторгом ее слушать, не обижаясь на сокращенную программу.

Но нельзя же вечно хромать, и Жозефина придумала нечто новое: она утомлена, у нее тяжелые настроения и душевный упадок. Так помимо концерта нам преподносят и спектакль. За Жозефиной тянется ее свита, ее уговаривают, заклинают петь. Она бы рада, но не может. Жозефине льстят, ее утешают, чуть ли не на руках относят на приготовленное место. Заливаясь беспричинными слезами, Жозефина уступает, она из последних сил пытается запеть - стоит, поникшая, забыв даже раскинуть руки и лишь безжизненно свесив их вдоль тела, что создает впечатление, будто они у нее коротковаты, - итак, она пытается запеть, но тщетно, голова ее падает на грудь, и на глазах у всей публики певица теряет сознание. А затем собирается с духом и поет как ни в чем не бывало, я бы даже сказал - не хуже, чем всегда; разве только изощренному слуху, улавливающему малейшие нюансы, заметно необычное волнение нашей дивы, но от этого ее пение только выигрывает. Зато к концу программы усталости ни следа: твердой поступью, если это можно сказать о ее щепотливой походочке, она удаляется, отказавшись от услуг своих почитателей, и холодным испытующим взором окидывает почтительно расступающуюся перед ней толпу.

Так было еще недавно; на днях же стало известно, что Жозефина не явилась на очередной концерт. Ее разыскивают не только почитатели, у них нет недостатка в помощниках, но все напрасно - Жозефина исчезла, она больше не хочет петь, не хочет даже, чтобы ее просили петь, на этот раз она и в самом деле нас покинула.

Странно, что наша умница так просчиталась, хотя, возможно, это даже не просчет; махнув на все рукой, она следует велению своей неотвратимой судьбы, ибо судьба ее в нашем мире может быть только очень печальной. Она сама отказывается от пения, сама разрушает ту власть, которую приобрела над душой своих слушателей. И как только она приобрела эту власть - ведь эта душа для нее за семью печатями! Жозефина прячется и не поет, а между тем народ-властелин, ничем не обнаруживая разочарования, незыблемая, покоящаяся в себе масса, которая, что бы ни говорила видимость, может только раздавать, а не получать дары, хотя бы и от той же Жозефины, - народ продолжает идти своим путем. Жозефина же осуждена катиться вниз. Близка минута, когда прозвучит и замрет ее последний писк. Она лишь небольшой эпизод в извечной истории нашего народа, и народ превозможет эту утрату. Легко это нам не дастся, ибо во что превратятся наши собрания, проводимые в могильной немоте? Но разве не были они немыми и с Жозефиной? Разве на деле ее писк был живее и громче, чем он останется жить в нашем воспоминании? Разве не был он и при ее жизни не более чем воспоминанием? Не оттого ли наш народ в своей мудрости так ценил ее пение, что оно в этом смысле не поддавалось утрате?

Как-нибудь обойдемся мы без нашей певицы, что же до Жозефины, то, освобожденная от земных мук, кои, по ее мнению, уготованы лишь избранным, она с радостью смешается с сонмом наших героев и вскоре, поскольку история у нас не в большом почете, будет вместе со своими собратьями предана всеискупляющему забвению.

Перевод Р. Гальпериной

EIN HUNGERK"UNSTLER

1. ERSTES LEID

Ein Trapezk"unstler – bekanntlich ist diese hoch in den Kuppeln der grossen Varieteb"uhnen ausge"ubte Kunst eine der schwierigsten unter allen, Menschen erreichbaren – hatte, zuerst nur aus dem Streben nach Vervollkommnung, sp"ater auch aus tyrannisch gewordener Gewohnheit sein Leben derart eingerichtet, dass er, so lange er im gleichen Unternehmen arbeitete, Tag und Nacht auf dem Trapeze blieb. Allen seinen, "ubrigens sehr geringen Bed"urfnissen wurde durch einander abl"osende Diener entsprochen, welche unten wachten und alles, was oben ben"otigt wurde, in eigens konstruierten Gef"assen hinauf- und hinabzogen. Besondere Schwierigkeiten f"ur die Umwelt ergaben sich aus dieser Lebensweise nicht; nur w"ahrend der sonstigen Programmnummern war es ein wenig st"orend, dass er, wie sich nicht verbergen liess, oben geblieben war und dass, trotzdem er sich in solchen Zeiten meist ruhig verhielt, hie und da ein Blick aus dem Publikum zu ihm abirrte. Doch verziehen ihm dies die Direktionen, weil er ein ausserordentlicher, unersetzlicher K"unstler war. Auch sah man nat"urlich ein, dass er nicht aus Mutwillen so lebte, und eigentlich nur so sich in dauernder "Ubung erhalten, nur so seine Kunst in ihrer Vollkommenheit bewahren konnte.

Doch war es oben auch sonst gesund, und wenn in der w"armeren Jahreszeit in der ganzen Runde der W"olbung die Seitenfenster aufgeklappt wurden und mit der frischen Luft die Sonne m"achtig in den d"ammernden Raum eindrang, dann war es dort sogar sch"on. Freilich, sein menschlicher Verkehr war eingeschr"ankt, nur manchmal kletterte auf der Strickleiter ein Turnerkollege zu ihm hinauf, dann sassen sie beide auf dem Trapez, lehnten rechts und links an den Haltestricken und plauderten, oder es verbesserten Bauarbeiter das Dach und wechselten einige Worte mit ihm durch ein offenes Fenster, oder es "uberpr"ufte der Feuerwehrmann die Notbeleuchtung auf der obersten Galerie und rief ihm etwas Respektvolles, aber wenig Verst"andliches zu. Sonst blieb es um ihn still; nachdenklich sah nur manchmal irgendein Angestellter, der sich etwa am Nachmittag in das leere Theater verirrte, in die dem Blick sich fast entziehende H"ohe empor, wo der Trapezk"unstler, ohne wissen zu k"onnen, dass jemand ihn beobachtete, seine K"unste trieb oder ruhte.

So h"atte der Trapezk"unstler ungest"ort leben k"onnen, w"aren nicht die unvermeidlichen Reisen von Ort zu Ort gewesen, die ihm "ausserst l"astig waren. Zwar sorgte der Impresario daf"ur, dass der Trapezk"unstler von jeder unn"otigen Verl"angerung seiner Leiden verschont blieb: f"ur die Fahrten in den St"adten ben"utzte man Rennautomobile, mit denen man, wom"oglich in der Nacht oder in den fr"uhesten Morgenstunden, durch die menschenleeren Strassen mit letzter Geschwindigkeit jagte, aber freilich zu langsam f"ur des Trapezk"unstlers Sehnsucht; im Eisenbahnzug war ein ganzes Kupee bestellt, in welchem der Trapezk"unstler, zwar in kl"aglichem, aber doch irgendeinem Ersatz seiner sonstigen Lebensweise die Fahrt oben im Gep"acknetz zubrachte; im n"achsten Gastspielort war im Theater lange vor der Ankunft des Trapezk"unstlers das Trapez schon an seiner Stelle, auch waren alle zum Theaterraum f"uhrenden T"uren weit ge"offnet, alle G"ange freigehalten – aber es waren doch immer die sch"onsten Augenblicke im Leben des Impresario, wenn der Trapezk"unstler dann den Fuss auf die Strickleiter setzte und im Nu, endlich, wieder oben an seinem Trapeze hing.

So viele Reisen nun auch schon dem Impresario gegl"uckt waren, jede neue war ihm doch wieder peinlich, denn die Reisen waren, von allem anderen abgesehen, f"ur die Nerven des Trapezk"unstlers jedenfalls zerst"orend.

So fuhren sie wieder einmal miteinander, der Trapezk"unstler lag im Gep"acknetz und tr"aumte, der Impresario lehnte in der Fensterecke gegen"uber und las ein Buch, da redete ihn der Trapezk"unstler leise an. Der Impresario war gleich zu seinen Diensten. Der Trapezk"unstler sagte, die Lippen beissend, er m"usse jetzt f"ur sein Turnen, statt des bisherigen einen, immer zwei Trapeze haben, zwei Trapeze einander gegen"uber. Der Impresario war damit sofort einverstanden. Der Trapezk"unstler aber, so als wolle er zeigen, dass hier die Zustimmung des Impresario ebenso bedeutungslos sei, wie es etwa sein Widerspruch w"are, sagte, dass er nun niemals mehr und unter keinen Umst"anden nur auf einem Trapez turnen werde. Unter der Vorstellung, dass es vielleicht doch einmal geschehen k"onnte, schien er zu schaudern. Der Impresario erkl"arte, z"ogernd und beobachtend, nochmals sein volles Einverst"andnis, zwei Trapeze seien besser als eines, auch sonst sei diese neue Einrichtung vorteilhaft, sie mache die Produktion abwechslungsreicher. Da fing der Trapezk"unstler pl"otzlich zu weinen an. Tief erschrocken sprang der Impresario auf und fragte, was denn geschehen sei, und da er keine Antwort bekam, stieg er auf die Bank, streichelte ihn und dr"uckte sein Gesicht an das eigene, so dass es auch von des Trapezk"unstlers Tr"anen "uberflossen wurde. Aber erst nach vielen Fragen und Schmeichelworten sagte der Trapezk"unstler schluchzend: "Nur diese eine Stange in den H"anden – wie kann ich denn leben! " Nun war es dem Impresario schon leichter, den Trapezk"unstler zu tr"osten; er versprach, gleich aus der n"achsten Station an den n"achsten Gastspielort wegen des zweiten Trapezes zu telegraphieren; machte sich Vorw"urfe, dass er den Trapezk"unstler so lange Zeit nur auf einem Trapez hatte arbeiten lassen, und dankte ihm und lobte ihn sehr, dass er endlich auf den Fehler aufmerksam gemacht hatte. So gelang es dem Impresario, den Trapezk"unstler langsam zu beruhigen, und er konnte wieder zur"uck in seine Ecke gehen. Er selbst aber war nicht beruhigt, mit schwerer Sorge betrachtete er heimlich "uber das Buch hinweg den Trapezk"unstler. Wenn ihn einmal solche Gedanken zu qu"alen begannen, konnten sie je g"anzlich aufh"oren? Mussten sie sich nicht immerfort steigern? Waren sie nicht existenzbedrohend? Und wirklich glaubte der Impresario zu sehn, wie jetzt im scheinbar ruhigen Schlaf, in welchen das Weinen geendet hatte, die ersten Falten auf des Trapezk"unstlers glatter Kinderstirn sich einzuzeichnen begannen.

2. EINE KLEINE FRAU

Es ist eine kleine Frau; von Natur aus recht schlank, ist sie doch stark geschn"urt; ich sehe sie immer im gleichen Kleid, es ist aus gelblich-grauem, gewissermassen holzfarbigem Stoff und ist ein wenig mit Troddeln oder knopfartigen Beh"angen von gleicher Farbe versehen; sie ist immer ohne Hut, ihr stumpfblondes Haar ist glatt und nicht unordentlich, aber sehr locker gehalten. Trotzdem sie geschn"urt ist, ist sie doch leicht beweglich, sie "ubertreibt freilich diese Beweglichkeit, gern h"alt sie die H"ande in den H"uften und wendet den Oberk"orper mit einem Wurf "uberraschend schnell seitlich. Den Eindruck, den ihre Hand auf mich macht, kann ich nur wiedergeben, wenn ich sage, dass ich noch keine Hand gesehen habe, bei der die einzelnen Finger derart scharf voneinander abgegrenzt w"aren, wie bei der ihren; doch hat ihre Hand keineswegs irgendeine anatomische Merkw"urdigkeit, es ist eine v"ollig normale Hand.

Поделиться:
Популярные книги

Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Кронос Александр
2. Мин Джин Хо
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Кровь Василиска

Тайниковский
1. Кровь Василиска
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.25
рейтинг книги
Кровь Василиска

Приручитель женщин-монстров. Том 7

Дорничев Дмитрий
7. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 7

Невеста

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
8.54
рейтинг книги
Невеста

Отмороженный 3.0

Гарцевич Евгений Александрович
3. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 3.0

Сыночек в награду. Подари мне любовь

Лесневская Вероника
1. Суровые отцы
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Сыночек в награду. Подари мне любовь

Все не так, как кажется

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
7.70
рейтинг книги
Все не так, как кажется

Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович
7. Дядя самых честных правил
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Дядя самых честных правил 7

Шестое правило дворянина

Герда Александр
6. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Шестое правило дворянина

Сопряжение 9

Астахов Евгений Евгеньевич
9. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
технофэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Сопряжение 9

Протокол "Наследник"

Лисина Александра
1. Гибрид
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Протокол Наследник

Последний Паладин. Том 6

Саваровский Роман
6. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 6

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Энфис 5

Кронос Александр
5. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 5