1928 год: ликвидировать ликвидаторов
Шрифт:
Тут уже перебил я:
— А вот и не угадал, дружище! Я собираюсь противодействовать Генриху всеми силами! Говорю же тебе, что вскрыл новые факты про него. Осталось только собрать неопровержимые доказательства. Так что считай, что с сегодняшнего дня я встал на тропу аппаратной войны с Ягодой. А операция «Селезень», которую я сознательно решил проводить без его участия — это лишь первый пробный камень. И потому спрашиваю тебя прямо: на чьей стороне ты в этой войне будешь?
Глеб захлопал глазами, пробормотав:
— Ну, ты что же, Вяча, и мне уже не доверяешь? Я на твоей стороне, разумеется! Вот только боюсь, что на стороне Ягоды будут очень сильные союзники: Трилиссер и даже, скорее всего, сам Сталин. И мне не нравится ни тот, ни другой.
Я спросил:
—
Глеб ответил эмоционально:
— Меня Ленин в должности утвердил, а к Сталину я никакого отношения не имею! Не одобряю я его методы. Вижу я, Вяча, как он напролом к власти рвется. И мне кажется, что задумал он отстранить от управления страной всех, кто на самом деле революцию делали. Тех, кто всем сердцем верил в те самые идеалы, ради которых многие тысячи людей боролись, сражались и гибли. И сейчас главных из них, кто после смерти Ленина и Дзержинского, после всех интриг еще остался у рычагов управления и имеет влияние, Сталин хочет убрать, чтобы самостоятельно править всем! Он очень опасен, Вяча! Он хочет стать диктатором. А ты просто еще не понимаешь этого, потому что, наверное, даже и не задумывался о том, что происходит в последнее время внутри наших органов власти, какая беспощадная борьба идет. После того, как ты начал с подачи Сталина открыто выступать против оппозиции, я даже не хотел говорить с тобой на эту тему. Но сейчас ты меня вынудил высказаться. И запомни, Вяча, что на таких исполнительных людей, вроде нашего Генриха, или на слабохарактерных, вроде тебя, Сталин как раз и делает ставки. Ведь ему необходимы проводники собственной воли!
Бокий понял, что сболтнул лишнее, потупив взгляд. Он в тот момент считал, что уязвил Менжинского достаточно сильно. Но, поскольку на месте Вячеслава находился я, никакой обиды не последовало. И я только улыбнулся в усы, сказав ему:
— Ишь ты, как разоткровенничался, Глебушка! Теперь вижу, что ты по-прежнему мой настоящий друг и добра мне желаешь. Знаю я все, что происходит не хуже, чем ты. Может даже, побольше имею информации и лучшее представление о последствиях. Потому и начну противодействовать. Время пришло. Именно поэтому и стал я искать союзников. Рад, что ты выбрал мою сторону баррикад. Вот только резких движений пока делать нам нельзя, иначе подставиться можно по-глупому, не добившись никаких положительных изменений. Сперва все расклады понять нужно до конца, определиться, на кого можно рассчитывать в предстоящей борьбе. Только тогда в драку можно будет полезть по-настоящему. А пока с малого начнем. Провернем, для начала, операцию «Селезень» сами, без Ягоды и его ягодников.
Глава 16
Когда Бокий ушел, мне почему-то стало жалко себя. Впервые после подселения в тело Менжинского, я отчетливо осознал, что действительно умер. И что тот прежний мир двадцать первого века для меня исчез навсегда. Меня больше не было для дочери, для внука, для зятя. Для них я стал покойником, которого надо не только оплакивать, но и хоронить, что принесет им множество грустных хлопот и немалые денежные расходы. А какое наследство я им оставил? Дачный домик на небольшом участке, набитый старыми вещами? И это все, что я нажил за свою службу, потому что старался оставаться честным и не брать взяток даже тогда, когда многие другие, кого я раньше считал очень уважаемыми людьми верными профессиональному долгу, их стали брать. У меня и прозвище было такое на службе: Неподкупный.
В последние годы перед увольнением на пенсию коллеги считали меня юродивым дурачком и крутили пальцами у висков, глядя мне в след. Но, я остался честным служакой до самой отставки. И мне упрекнуть себя не в чем, не стыдно мне за свое прошлое перед самим собой. Правда из-за того, что не демонстрировал постоянного одобрения начальству, погоны подполковника на своих плечах я так и не увидел. А майорская пенсия получилась не слишком большой. Но на даче, годной для круглогодичного проживания, где уже имелось к тому времени все необходимое, существовать на эти деньги было вполне возможно.
Квартиру в городе пришлось оставить дочке, когда она вышла замуж за приезжего. Жена, конечно, была недовольна, ругалась, нервничала. Но все напрасно. Дочку переубедить не получилось. Не зря говорят, что любовь зла. От всей этой нервотрепки умерла моя супруга раньше времени, в шестьдесят семь, от того, что тромб неожиданно оторвался. Я уже три года вдовцом был, когда это неожиданное происшествие с переселением души со мной приключилось.
Конечно, я успокаивал себя тем, что кто-то там в высших сферах решил дать мне второй шанс, руководствуясь какими-то собственными мотивами, которые оставались недоступны моему пониманию. И теперь, можно сказать, преуспел я в своей карьере служивого человека после смерти очень даже неплохо. Ведь далеко не каждому майору уголовного розыска, да еще и отставнику, доводится столь стремительно дослужиться до подобной начальственной должности, которую занимал Менжинский. А мне вот довелось, повезло. Правда, пришлось для этого сначала умереть.
Впрочем, все имеет свою цену. Хоть это и прошлое время, но должность-то какая! Вот только теперь я осознавал и то, что в новой моей жизни и на этой важной должности легко не будет. Да и сущность самого Менжинского никуда не делась. Так и придется, видимо, жить с раздвоением личности. Вот и сейчас Вячеслав скребся и зудел где-то в глубине черепной коробки, просясь обратно на свое место и упрекая меня:
— Ну что, вторая личность? Высказался Бокию? И как теперь прикажешь играть дальше с открытыми картами?
— А ты что же, и Глебу не доверяешь, получается? — спросил я.
— С чего бы мне слишком доверять человеку, в руках у которого находится компромат на меня? — ответил он вопросом на вопрос.
— А тебе не кажется, что если бы он хотел навредить, то навредил бы уже за это время? — задал и я вопрос.
— Так повода у Глеба не было. Я же никак не мешал ему ни в чем, да и не втягивал его ни в какие серьезные дела. А сейчас повод у него появился. Так что не исключаю, что возьмет Бокий, да и переметнется к тому же Ягоде. Кто же его знает? Друг он, вроде бы. Но, в нашем деле, если хочешь знать, верных друзей почти никогда не бывает. А если Генрих заполучит этот компромат, то вся жизнь моя, ну и твоя заодно, сразу под откос полетит, — сказал Вячеслав.
— Ну, почему же ты так не уверен в Глебе? — спросил я.
Он ответил:
— Так у него кличка знаешь какая? Глеб Боком. И не просто так к нему такое прозвище прилипло, а потому что многим его дружба боком выходила. И, если бы он по-настоящему искренним другом был, то отдал бы уже давно мне все эти материалы по «Дачной коммуне». Но, не отдает же, гад, а у себя держит!
Я попытался успокоить Вячеслава:
— Может, Глеб так же и про тебя думает, что вдруг, воспользовавшись своим положением, подвинешь ты его с должности по наущению Ягоды или Трилиссера. Вот и держит Бокий у себя компромат для подстраховки на такой крайний случай.
В этот момент в кабинет вошла Эльза. Эта ее манера входить к руководителю совершенно без стука, меня раздражала. Но, Менжинский, кажется, совсем не считал поведение своей секретарши бестактным, учитывая близкие отношения. Она, фактически, выполняла для Вячеслава обязанности жены на работе. Не просто была любовницей, а старательно заботилась о нем, пытаясь сделать его рабочее время комфортнее. И она даже готова была рисковать жизнью, чтобы защитить его в любой момент, если потребуется. Видимо, эта не слишком молодая, но все еще привлекательная женщина, несмотря на всю свою внешнюю черствость, больше свойственную солдату в юбке, чем обыкновенной секретарше, чувствовала по отношению к начальнику не только похоть, но и определенную нежность. Я же пока не собирался портить отношения между ними, потому снова деликатно отполз в сторонку, предоставив возможность действовать самому Менжинскому. Едва получив от меня свободу, он сразу же полез рукой Эльзе под юбку. Но, она на этот раз отстранилась, коротко сказав: