1928 год: ликвидировать ликвидаторов

Ангелов Августин

— Будет сделано, — кивнул Трилиссер.

А я продолжил:

— И еще, Михаил Александрович, объясните пожалуйста, что вы имели в виду, когда сказали мне, что Ягода имеет отношение к троцкистам, расхитителям социалистической собственности и тайным нэпманам?

Трилиссер объяснил:

— По поводу связи Ягоды с троцкистами могу сказать, что моими сотрудниками были подслушаны и запротоколированы разговоры с некоторыми его ближайшими подчиненными, в которых Ягода высказывался в поддержку отдельных положений политической линии последователей Троцкого. Намеки на это есть и в его разговорах с Томским, Рыковым, Бухариным, Каменевым и Зиновьевым. Что же касается расхитительской деятельности, то финансовые документы, обнаруженные специалистами моего отдела, прямо указывают на то, что за счет средств, выделяемых государством на деятельность отделов ОГПУ, которые возглавляет Ягода, он содержит всех своих родственников. А насчет его тайной нэпманской деятельности выяснилось, что, воруя государственные средства, он еще и открывает артели, оформленные на подставных персон. Сейчас весь этот круг лиц выясняется, а схемы хищений уточняются.

После нашего разговора наступило время для решительных действий. И Менжинский снова собрался, надев пальто, шляпу и шарф, он поцеловал молодую жену и малыша, после чего покинул свое жилище и выехал в ночь вместе с начальником ИНО. Прямо из кремлевской квартиры, пока Менжинский переодевался, Трилиссер позвонил своим подчиненным и дал им соответствующие указания. Я же позаботился о том, чтобы Вячеслав оставил на этот раз дома свой дурацкий директорский портфель, предварительно вынув из него «Браунинг» и сунув его в карман пальто. Оружие я проверил, прихватив и два запасных магазина. Мало ли что могло приключиться в темноте?

Когда мы выехали за пределы Москвы, снег уже не падал, а искрился на дороге в лунном свете и в лучах фар. Но, дорогу, к счастью, замело не сильно. И два автомобиля, с начальством и с охраной, катили достаточно уверенно. За час мы добрались до места. К нашему приезду сотрудники ИНО уже задержали всех фигурантов: девушек легкого поведения и дворника-сторожа, находящихся на бандитской даче. Всем им была показана фотография Генриха Ягоды, но они отрицали, что видели его когда-нибудь на даче или общающимся с покойными членами банды где-либо.

Впрочем, нас с Трилиссером это не смутило. Ведь мы понимали, насколько осторожен, хитер и коварен Генрих. И вряд ли он сам стал бы напрямую общаться с бандой, пусть даже и «крышуемой» им. Наверняка, он действовал через посредников. Хотя бывший денщик штабс-капитана и припомнил, что слышал пьяные разговоры своего «патрона» о каком-то очень могущественном покровителе бандитов по кличке «Сыч». И это уже могло прямо указывать на Ягоду. Жаль, что самих бандитов теперь было не допросить, а единственный оставшийся в живых член преступной группы, брат шофера, застреленного мной, многого не знал, поскольку являлся самым младшим участником банды и по возрасту, и по положению.

Имелось много деталей указывающих на то, что Ягода причастен к преступной деятельности банды Скульптора, но все они представляли собой лишь косвенные улики. Пока документально было доказано лишь то, что Ягода обманул партийное руководство, приписав в анкете себе стаж партийной работы, которого у него не имелось, и скрыв, что занимался в те годы больше криминалом, чем политической борьбой. Это сулило разбирательство по партийной линии с исключением Ягоды из партии и с увольнением его из органов. Но, он, конечно, останется жив и здоров, а я наживу в его лице смертельного врага. Да и во время разбирательства такой человек не будет сидеть, сложа руки. Он точно попытается отомстить, нагадит Менжинскому и Трилиссеру, как сумеет, а то и вовсе ликвидирует их через посредников. И мне не хотелось этого допускать.

Правда, люди Трилиссера обнаружили и какие-то следы финансовых афер со стороны Ягоды. Вот только, насколько я знал, а Менжинский помнил, многие деятели Советского Союза позволяли себе использовать государственные средства для помощи собственной родне. Да и артели на стороне открывали. Так что неизвестно еще, даст ли ход именно этой линии расследования экономических преступлений Ягоды партийный контроль. А если и не смогут запросто замять перерасход средств и создание артелей, то тянуть резину с расследованием станут почти наверняка.

Так что мне в тот момент все еще недоставало доказательств для немедленного ареста Ягоды, ни, тем более, для его легальной ликвидации. Но, я был полон решимости добыть их поскорее, поскольку игра пошла очень опасная. В любой момент Ягода мог начать принимать контрмеры. И промедление было попросту смерти подобно. Потому я как можно скорее старался разыскать улики преступной деятельности Генриха, связанной с бандой Скульптора. Я чувствовал, что эти улики есть, что они совсем рядом, но, они словно ускользали от меня. Ведь никто из застреленных бандитов показаний уже не даст, а без этого и не узнать, получали ли они прямое указание Ягоды ликвидировать Менжинского? Теперь без их показаний приходится все списывать на случайность. Да и прямую связь этих бандитов с Ягодой установить трудно. Впрочем, одна зацепка была.

Список вещей на бандитском складе, обнаруженном сотрудниками Трилиссера, оказался удивительно схож с тем, что, как я помнил, нашли у Ягоды во время обыска, когда уже Ежов арестовал его. Те же отрезы тканей, те же женские фильдеперсовые чулки, меховые изделия в большом количестве и все прочие, что потом нашлось и у Ягоды дома, имелось в сарае той самой дачи, используемой под свою базу бандой Скульптора. Похоже, что бандиты делились награбленным со своим «крышевателем». Нужно было лишь подтвердить этот факт, проведя обыск у самого Ягоды. Но, опять же, ждать, когда выпишут официальный ордер, было нельзя. Просочись к Генриху хоть крупица информации, что мы с Трилиссером проводим расследование и серьезно копаем под него, как он тут же примет меры и все перепрячет, если до сих пор не перепрятал. Ведь его бандиты были мертвы уже сутки. И, наверняка, Генрих Ягода уже вовсю беспокоился, не доберутся ли и до него.

Пока мы доехали, пока осмотрели дачу и склад, пока пообщались с задержанными, время уже подошло к полуночи. Внезапно командир оперативников, взявших бандитскую дачу в кольцо охраны, прибежал весь разгоряченный и доложил Трилиссеру, что от шоссе приближаются два неизвестных автомобиля. Поскольку усадьба располагалась на пригорке, подъездная дорога, ведущая к ней, просматривалась достаточно хорошо. Начальник ИНО дал указания:

— Не спугните, затаитесь и наблюдайте, дайте им въехать на территорию, а там посмотрим, в какой момент будем брать. Я дам команду. В зависимости от степени опасности я или свистну, или выстрелю. Если сочту, что опасность не так велика, то свистну. Если опасность посчитаю серьезной, то выстрелю.

Дача, принадлежавшая раньше нэпману, убитому бандитами, находилась в достаточно глухом месте посреди лесопарка. Усадьба немного напоминала ту, что в Горках, где теперь квартировал Троцкий. Только эта была поменьше. Она до революции принадлежала какому-то богатому купцу. Электричество на эту дачу было проведено. Был даже телефон. А на территории, окруженной лесным массивом, имелась возможность хорошо замаскировать не только оперативную группу чекистов, но и гораздо более крупный отряд.

А уж искусством маскировки сотрудники ИНО владели в полной мере. Задержанных они отвели в подвал под охраной. Машины загнали в лес, завалив снегом, будто там простые сугробы. Все лишние следы замели. Четыре сотрудницы отдела притворились девками легкого поведения, дожидающимися бандитов. Их женские силуэты просматривались снаружи в освещенных окнах сквозь легкие занавески. А бандитского сторожа у ворот сменил переодетый чекист. В доме, в сарае и по периметру за елками затаились вооруженные сотрудники. Так что тех, кто пожаловал посреди ночи, ожидал сюрприз.