1971
Шрифт:
Ну и к концу 1971 года в Чили начнется безобразие. Кастрюльные бунты, и все такое. Демонстранты разобьют машину Альенде, и начнется то самое, что потом назовут путчем. И за что потом Пиночета все-таки посадят - в старости.
Вообще-то с Пиночетом не все так просто. Назвать его абсолютным злом язык не повернется. Но то, что он загнал коммунистов на стадионы и перестрелял - факт. И что во время его правления страна на самом деле поднялась. Альенде же довел ее до ручки. До голода. И кто был тут прав?
Я не знаю. Нас с детства приучали думать, что Альенде герой, а Пиночет сатана. А вот в перестроечные
Ну что еще там...США долбает Вьетнам, но это не новость, а так больше ничего особого и не запомнил. Ну не интересно мне было, кто выиграл на выборах в какой стране, и какой самолет упал в каком году. Кроме саратовского, ибо он мне не чужой, если можно так сказать.
Письмо накатал довольно-таки быстро - всего за час. Кроме сухих фактов добавил кое-что от себя, размышления, так сказать. Ну и на этом завершил. Особо много информации сейчас давать не буду - бесполезно. Пусть созреют. А мне нужно упорно лезть наверх, туда, где меня так просто убрать не получится. Чтобы нельзя было меня ни убить, ни посадить в психушку.
А путь к этому один - добиться такой известности, такой популярности, чтобы с меня пылинки сдували, боялись, как бы не упал хоть один волосок с моей гениальной головы...хе хе... Все равно меня в конце концов вычислят, и я к этому готов. Всегда готов! Но пусть это будет попозже, и так, чтобы моя головушка не полетела наземь вместе с волосами.
Известность в этом случае палка о двух концах - с одной стороны, это защита. Маститого автора не осмелятся так просто закрыть - «весь цивилизованный мир» на дыбы встанет. С другой - меня тогда легче вычислить. В КГБ работают совсем не идиоты, и находить они умеют. Если захотят, конечно. А они точно захотят! И как хорошо, вовремя появилось это иностранное издательство! Интересно, как они на меня вышли?! Небось, Махров подсуетился. Ладно, потом сам расскажет.
Я проверил готовую рукопись, которую отпечатал в трех экземплярах, упаковал ее с отдельные пакеты. Сложил все в дипломат, поставил его к столу. Все хорошо! Послезавтра я в Москве, толкую с Махровым, потом назад, сюда, и...вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди! И Ленин, такой молодой...бу-бу-бу...бу-бу...бу-бу-бу! Бу-бубу...бу-бу...бу-бу...бу!
Ночь прошла бурно, как никогда. Или как всегда? Как в последний раз. Зина как-то грустно сказала, что для нее каждая ночь со мной - как в последний раз. Ее последний шанс. Ее последняя любовь. Скоро я уйду от нее, и снова она останется одна. А пока...пока жар страсти! И пусть он не утихает!
Я ее, конечно, успокаивал, мол, никуда не денусь и все такое, но мы оба знали - наша связь недолгая и некрепкая. Я ведь ее не люблю. Да, она дорога мне - как друг, как любовница, как помощница в моих делах, но любовь...любовь это совсем другое. Что именно? А кто знает - что именно? Кто может дать определение любви? Если только поэт, но он, как всегда, соврет. Утопит истину в потоке красивых рифмованных слов, и не более того.
Зина хотела сама отвезти меня на вокзал
Ох, помню, как мы в него ломились - тогда показывали «Золото Макенны»! Народ душился в очереди - орали, ругались, до драк доходило! А когда ты попал в вожделенный кинозал, сел в амфитеатре, глядя на экран, то… все, пропал! Солнце! Ковбои! Благородные индейцы! Голубое озеро, сквозь прозрачные воды которого просвечивает фигура обнаженной женщины! И песня, эта песня, которая до сих пор вызывает у меня ностальгическое чувство и мурашки по коже: «Только гриф-стервятник, старый гриф стервятник знает в мире - что почем» «А золото как всегда, манит на-а-ас.» Класс!
Да, я старый романтик, хотя и немного циник, не сумели из меня выжечь мальчишку, мечтающего о прериях и длинноствольном кольте. Может потому я и стал писать фантастические романы, ведь только мальчишка может мечтать так, чтобы его мечты воплотились в слова.
Троллейбус с утра полон, и я даже пожалел что не согласился на предложение Зины. Когда приперли к поручню и что-то захрустело, я даже подумал - ребра поломали! И это мне, орясине 187 сантиметров роста и 110 килограмма веса! А что же тогда бывает с задохликами-ботанами, которых прижимают к таким вот поручням?!
К хорошему быстро привыкаешь. В моем времени, в моем мире трудно себе представить человека, у которого в семье нет хотя бы одной машины. А у многих две, три машины. Например - внедорожник для природы и «пузотерка» для города. Или машина мужа и машинка жены. Нормальное дело! А тут надо за машиной несколько лет стоять в очереди, ждать, когда пришлют «открытку», и только тогда ехать выкупать автомобиль. И многие зимой вообще не ездят! Мерзнут на остановке, дожидаясь автобуса по полчаса и больше, но машина стоит в гараже на колодках (что бы пружины не сели!) и ждет лета - зимой-то и сгнить может!
Глупо, конечно, но наш советский человек привык, что у него имеется мало красивых дорогих вещей. Потому их надо беречь. А здоровье...ну что, здоровье, не убудет же от него, если немного померзнешь на остановке? Вылечат!
Сегодня, кстати, дождя нет - холодно, изо рта пар идет. В туго набитом людьми троллейбусе тепло и вонько, пахнет женскими духами, перегаром и мокрым тряпьем. Сыро на улице, в небе ветер гоняет тучи, а троллейбус бодро везет советских граждан к светлому будущему, расплескивая ночные лужицы и забрызгивая грязью фонарные столбы.
Я пялюсь в огромное заднее окно, придерживая рукой большой дипломат с рукописью, сменой белья, бритвой и зубной щеткой, и мне хорошо. Это мир моего детства, это самый лучший из всех миров, что могут быть на свете! По крайней мере - мне так кажется с высоты прожитых лет. В детстве мы стремимся поскорее вырасти - чтобы купить ружье и ходить на охоту. Чтобы водить мотоцикл. Чтобы
машину купить. Чтобы...чтобы было у нас все, что есть у взрослых.
А когда ты становишься взрослым, и у тебя есть все, что могут купить взрослые - ты готов отдать это «все», чтобы вернуться назад, в детство. Вот только этого сделать ты и не можешь.