2 наверху
Шрифт:
Под тонкой блузкой подрагивала молодая грудь.
Если бы не скверный характер, эта женщина была бы привлекательной.
– Вера, я за рулем!
Рукой, напоминавшей окорок, Куценко отвел от себя горлышко.
В простой клетчатой рубашке он выглядел донельзя уютно.
– А я выпью, – возразил Панин и подвинул Гагатьке чашку, используемую вместо бокала.
– Галина Сергеевна, вы можете сделать мне еще кофе? – попросил сорока с чем-то летний доцент кафедры теории программирования Виктор Алексеевич
– И мне, Галя, тоже сделай, если можешь!
Эти слова Панин сказал громко.
Назвать лаборантку Галей и на «ты» доставляло почти такое же удовольствие, как уединяться с нею на кафедре.
Галина Сергеевна одарила его материнским взглядом.
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь,
Сколько стоил ему Сталинград…
– приятным голосом пропел именинник.
– Ты к чему это, Лёня? – спросил Панинский сослуживец доцент Израиль Айзикович Соломещ.
Находясь в возрасте отцов, он был высок и строен, на лице всегда блуждала доброжелательная улыбка.
Соломещ был лучшим лектором математического факультета и лучшим другом Артемьева.
– Да ни к чему, Израиль, – ответил Артемьев. – Взгрустнулось что-то.
– Не грусти, Лёня, лучше давай махнем на все и сходим за водкой.
– Не могу, Израиль, я за рулем. Как татарин, умен задним умом – надо было ехать на такси.
– Оставьте машину на стоянке, – возразил малопьющий автомобилист Куценко. – И хлопните от души.
– А ты, Федя, присоединишься? – с улыбкой поинтересовался Соломещ.
– Я – нет. За рулем не пью: неудобно, стакан проваливается.
– Так пей на капоте, кто тебе мешает? – усмехнулся Артемьев.
– Да нет, серьезно, – Шаляпин покачал головой. – У меня еще дела в городе.
– Ну-ну…
Махнув рукой, Артемьев отвернулся к окну.
Там все плавилось от жары.
И ажурная башня телецентра, стоящего напротив физматкорпуса, дрожала в знойном мареве.
– Вера… – вкрадчиво заговорил Шаляпин, положив руку на Гагатькино плечо.
– Вер, пошли покурим! – сказал Панин и встал из-за стола.
– Я не курю, – ответила Воропай, глядя снизу вверх.
– Я тоже, но пойдем, – повторил он, глядя на ее грудь. – Идем, идем.
На столе, за которым они сидели, было написано «Горюхин – … на ножках».
Что именно ходило на ножках, кто-то затер, но добавленный красной ручкой контур мужского полового органа пояснял нечитаемое.
Это входило в порядок вещей.
Любители студенток находили любительниц преподавателей, оставшиеся в стороне завидовали и тем и другим.
Впрочем, в деле случались необъяснимые казусы.
На одной кафедре с Юрьевым работал доцент Кирилл Александрович Шубников, который учился тут четырьмя годами ранее Панина.
Это был спокойный, уравновешенный человек, за которым никто никогда не заподозрил бы грехов.
Но однажды у Шубникова случился ураганный роман со студенткой по имени Нина, которая была моложе на двенадцать лет.
Девчонка считалась самой умной на курсе и в том никто не сомневался.
Став ассистентом кафедры после аспирантуры, Панин принимал у нее экзамен по математическому анализу и был потрясен глубиной понимания непростых вещей. Такой уровень восприятия встречался у одного студента из ста.
Помимо острого математического ума, у девчонки были густые волнистые волосы, доходившие до пояса, и ляжки изумительной красоты.
Впрочем, последнее в те времена знал лишь Шубников: на факультете Нина появлялась в брюках.
Как доцент сошелся со студенткой, не знал никто, но связь стала притчей во языцех, поскольку в любой день «сладкую парочку» можно было встретить то в пустой аудитории, то в рекреации около расписания, то фланирующей по коридору.
Тому имелись причины. Нина жила с матерью, которая ее блюла, а Кирилл Александрович был женат.
Их ситуация напоминала нынешнее положение дел между Паниным и Галиной Сергеевной за тем исключением, что все происходило на виду у всех.
Никто на факультете не сомневался, что двое являются любовниками: нормальному человеку не пришла бы в голову иная причина, по которой мужчина и женщина проводят время вместе.
Происходившее привело к нехорошему результату: Шубников развелся, оставив двоих детей.
Его жена тоже когда-то окончила матфак, женская часть сотрудников яростно всколыхнулась. Против разлучницы была организована кампания, в результате которой Нину не взяли в аспирантуру и она со всем своим умом еле-еле устроилась системным администратором в автотранспортную контору.
Через полгода после ее выпуска Кирилл Александрович женился.
К изумлению благочестивой публики, новой Шубниковой стала не Нинка, а такая же разведенная ассистентка с физического факультета.
Но еще большее изумление испытал через два года сам Панин.
Нине понадобилось что-то выяснить в университетском вычислительном центре, по старой памяти она поднялась на матфак и там они случайно столкнулись.
Скандальная женщина была в мини-юбке и Панин понял, что нашел в девчонке морально покойный Шубников.