20000 миль под парусами
Шрифт:
Я не знал, в каком порту остановился «Товарищ». Очевидно, не знал этого и Аркос, не знал и сам капитан Фреймаи. Не было сомнения, что «Товарищ» получил хороший попутный ветер и спешит им воспользоваться, чтобы проскочить трудный и опасный для парусных кораблей Английский канал. Несомненно было и то, что кораблю необходимо было зайти в один из иностранных попутных портов для пополнения запасов пресной воды, провизии и одежды. Но куда он зайдет? Куда донесет его попутный западный ветер? Я послал приветственную телеграмму в Лондон к Аркосу с просьбой передать ее в тот порт, в который зайдет «Товарищ».
6 июля пришла телеграмма из Дувра, маленького английского порта при выходе из Па-де-Кале:
«Благодарим. Надеемся на скорое свидание.
Все товарищи приветствуют. Фрейман».
Итак, «Товарищу», для того чтобы закончить свое исключительное плавание, оставалось сделать всего 1350 миль. Я говорю всего, потому что 1350 миль являются действительно пустяком после переходов Мурманск-Розарао, Розарио — Дувр.
Через несколько дней я получил целую пачку писем от комсостава и учеников с «Товарища». По этим письмам я узнал, как корабль совершил свое обратное плавание.
После выгрузки в Розарио «Товарищ» перешел в столицу Аргентины Буэнос-Айрес для погрузки квебрахового дерева на Ленинград. 20 апреля снялся из Буэнос-Айреса, 16 мая пересек тропик Козерога и сразу получил свежий попутный ветер, не оставлявший его до самых берегов Европы. Через девять дней после тропика Козерога «Товарищ» уже перешел через экватор, совершенно не почувствовав на этот раз страшной для парусных кораблей штилевой полосы. 3 июня он перешел через тропик Рака и 4 июля влетел с крепким попутным ветром в Английский канал. На другой день ветер начал постепенно стихать. Утром 6 июля, едва двигаясь под обессиленными парусами, «Товарищ» добрался до выхода из канала и отдал якорь на Дуврском рейде, сделав, считай в оба конца, около 20000 морских миль без единой серьезной аварии.
«Товарищ» — не только первый советский, но первый русский парусный корабль, сделавший такое плавание.
Наши военные парусники старого времени хаживали из Кронштадта на Дальний Восток и совершали даже кругосветные путешествия, но торговых парусных кораблей дальнею плавания у нас со времени Российско-американской компании не было.
«Товарищ» сделал большое, сложное и полезное дело. Он практически подготовил для советского торгового флота пятьдесят испытанных, закаленных в борьбе с океаном, привыкших ко всяким опасностям и всяким климатам красных судоводителей. Он подготовил блестящий комсостав для наших будущих учебных судов, без которых невозможно подготовить необходимых нам морских командиров. Он установил тесную братскую связь между трудящимися Республики советов и трудящимися далеких южноамериканских стран. Фотографии и кипы иностранных газет, привезенных «Товарищем», наглядно показывают, сколько тысяч людей перебывало на его палубе и какой популярностью пользовался корабль во всех портах, куда он гордо вносил под своим гафелем большой алый флаг с серпом, молотом и пятиконечной звездой.
Нелегко далось это четырнадцатимесячное плавание. его экипажу. Условия жизни на парусном корабле без современного оборудования невыносимо тяжелы. Не надо забывать, что на «Товарище» не было ни парового отопления на случай холодных дней, ни вентиляции для смягчения тропической духоты и жары. Не было рефрижератора, ледника, электрического освещения. Не было бани или ванн для купанья команды. Не было опреснителя….
До ремонта в Саутгемптоне не было ни радио, ни лазарета, ни красного уголка, ни постельных принадлежностей, ни даже исправных спасательных шлюпок…
— Вы были в Аргентине? Расскажите, это, должно быть, страшно интересно! — постоянно говорят нам.
Да, мы были в Аргентине. Мы работали при тридцати пяти градусах по Реомюру в тени. Мы пили теплую воду из корабельных цистерн. Мы спали на палубе, где нас заедали москиты, так как в помещениях без вентиляции и с раскаленными керосиновыми лампами невозможно было спать.
Иногда после работ мы съезжали на берег, мы ходили по великолепным улицам среди разряженной толпы и красивых женщин, мы смотрели в залитые электричеством гигантские витрины, за которыми были выставлены драгоценные вещи, мы проходили мимо ресторанов, в которых гремела музыка, и думали о том, как изловчиться, чтобы купить в богатейшем южноамериканском городе, где нет ми одного магазина, торгующего предметами скромного матросского обихода, пару рабочих башмаков на те несколько пезо, которые звенели в карманах наших форменных полотняных брюк.
Но довольно об этом. Мы — моряки, и, выйдя из порта в море, скоро забываем и береговые удовольствия и береговые огорчения.
Но залитый ласковым солнцем океан, но небо, сверкающее чужими созвездиями, но страшные грозы, когда воздух до того насыщен электричеством, что сыплются искры с железных снастей, корабля, и волны, злобно сверкающие пеной, никогда не изглаживаются из нашей памяти. Они вечно тянут нас к себе, тянут до тех пор, пока не зашьют нас в старую парусину с тяжелой чугунной баластиной на конце, не положат на доску и не пустят при хорошем размахе корабля под ветер из открытого полупортика в море, которому мы беззаветно отдали все, что имели, до жизни включительно…
Вернемся к «Товарищу.
26 июля он уже прошел все Немецкое море, Скагерак, Каттегат, Зунд и вошел в Балтику.
Ленинград зашевелился. Решено было устроить «Товарищу» торжественную встречу.
Мне было поручено следить за его плаванием и вовремя предупредить организации, желавшие его чествовать. Начиная со 2 августа, я стал ежедневно получать радиограммы с «Товарища» с указанием его полуденной точки.
Все шло хорошо до входа в Финский залив.
5 августа под островом Нарген, против входа в Ревельскую бухту, западный ветер стих, и задул легкий противный норд-ост. «Товарищ» начал бесплодно лавировать между островами Нарген и Реншер. За 5, 6, 7 и 8 августа корабль не продвинулся вперед ни на одну милю.
9-го прошел, наконец, Экгольм, 10-го дополз до Соммерс.
В ночь с 11 на 12 августа его догнал шедший из Лондона в Ленинград советский пароход и взял на буксир до Кронштадта.
В два часа пополудни «Товарищ» прибыл в Кронштадт и отдал якорь на рейде. Из Ленинграда были высланы за ним два буксирных парохода: один должен был тащить его по узкому морскому каналу, другой— помогать разворачиваться в тесных местах.
Прибытие «Товарища» в Ленинградский торговый порт ожидалось вечером, официальная встреча назначена была на другой день в одиннадцать часов утра.
Часов в шесть вечера мне позвонил по телефону заведующий пловучими средствами порта.
— Хотите выйти со мной в море навстречу «Товарищу ?
— Конечно, хочу! Где ваш катер? Как на него попасть?
— Катер будет в восемь часов у пристани против Горного института, приходите.
— Буду обязательно!
Августовское солнце склоняется к горизонту,
Моторный катер пенит бурую воду морского канала и летит навстречу заходящему солнцу.
Временами по темнеющему небу пробегают тучки. Моросит дождь. Прохладно.