2008_1-2 (551)

Газета "Своими Именами"

Это ученые: Тимирязев, Жуковский, Циолковский, Чаплыгин, Павлов (и не только великий физиолог Павлов, но и металлург академик Павлов, геолог академик Павлов), Байков, Бочвар, Бонч-Бруевич, Карпинский, Вернадский, Зелинский, Крылов, Комаров, Бах, братья Орбелли, Анучин, Ляпунов, Стеклов, Марков, Палладин, Заболотный, Иоффе, Прянишников, Северцев, Струмилин, Греков, Тарле, Вильямс, Терпигорев, Шокальский, Лузин, Шахматов, Шмидт, Шухов, Мандельштамм, Папалекси, Патон…

Это инженеры, а впоследствии крупные ученые: Александров, Бардин, Веденеев, Винтер, Графтио, Кржижановский, Круг, Классон, Миткевич…

Это врачи: Спасокукоцкий, Аничков, Абрикосов, Бурденко, Вишневский, Кащенко.

Это артисты: Собинов, Голованов, Нежданова, Обухова, Ермолова, Яблочкина, Станиславский, Немирович-Данченко, Москвин, Качалов, Пашенная…

Это художники: братья Васнецовы, Кустодиев, Поленов, Грабарь… Писатели и поэты: Блок, Есенин, Маяковский, Алексей Толстой, Сергеев-Ценский, Тренев, Булгаков, Чуковский, Пришвин… Архитекторы: братья Веснины, Щусев, Шехтель, Клейн… Композиторы и музыканты: Прокофьев, Глиэр, Глазунов, Мясковский, Шостакович, Нейгауз.

Дети и родственники многих ученых преумножили дело своих отцов. Например, академик Бочвар, племянники Жуковского (академики Микулин, Стечкин) и др.

Многие из упомянутых лучших представителей русской интеллигенции при Советской власти создали свои научные школы, были избраны академиками и членами-корреспондентами Академии

Наук, удостоены почетных званий. В их честь названы города, улицы и др. географические объекты.

Я напомнил десятикласснице, дедушка которой, участник Великой Отечественной войны, был филателистом, что все упомянутые представители русской науки, техники и культуры изображены на советских марках. Почти все они были беспартийными. Жили они, главным образом, в столичных городах. А вот в российской провинции дело обстояло иначе. Рассмотрим на примере городов Горького и Воронежа. Остальные областные города мало отличаются от них.

Интеллигенция в СССР работала в научно-исследовательских институтах. Ни в Нижнем Новгороде, ни в Воронеже, ни в других областных городах их не было, так что уничтожать было некого. Интеллигенция группировалась также в областных отделениях Союзов писателей, художников, композиторов. В Нижнем Новгороде до революции композиторов, кроме Балакирева (не дожившего до нее), не было, как не было консерватории, музыкальных училищ. Музыкантов же в революцию и после нее никто не трогал. Крупных художников в Нижегородской губернии до революции, кроме Ступинской школы в Арзамасе, не было, а те художники, что застали революцию, сменили иконопись на графику, дизайн, роспись вывесок, написание портретов. Их, а также фотографов, никто не трогал. Известный на всю страну фотохудожник Дмитриев плодотворно работал, при Советской власти, был издан его альбом, а в последние годы открыт музей русской фотографии им. Дмитриева. Из писателей в городе перед революцией был только Горький; был и Чириков, он был выслан, но не из Нижнего Новгорода, а из столицы. Я не читал его, не видел его книг и что он начирикал и за что его выслали, не знаю. Всякого рода репортеры целы, их никто не трогал. До революции число врачей в области было невелико, не было ни горздравов, ни райздравов. Врачей тоже никто не трогал, в том числе очень известного Золотницкого (который определил туберкулез у Горького), видного деятеля партии эсеров, — он умер своей смертью. Большинство учителей закончило учительские семинарии и только очень немногие университет. Среди последних Киселев, автор стабильных учебников геометрии и алгебры (более 30 лет они переиздавались), скончался в 1940 году в Москве в возрасте 88 лет.

Интеллигенция работает в ВУЗах и техникумах. В Нижнем Новгороде до революции ВУЗов не было (дворянский институт не в счет). Первым ВУЗом был Варшавский политехнический, эвакуированный в Нижний в 1916 году. Кстати, Воронежский университет — это Тартусский университет, эвакуированный тоже в 1916 году, а Ростовский университет — эвакуированный тогда же Варшавский. Все это из-за того, что царь Николай II потерял значительную часть Польши и Прибалтики. Весь профессорско-преподавательский состав ВУЗов и сотрудники остались целы в революцию. По инициативе Ленина, Луначарского, Горького и Семашко была организована комиссия по улучшению жизни и быта ученых. Техникумов в Нижнем Новгороде до революции было только два: строительный и речное училище. Все сотрудники благополучно пережили революцию. Агрономов в области было очень мало, Они тоже пережили революцию. ИТР пароходства (капитаны, штурманы, механики) в большинстве перешли на сторону революции, очень многие из них воевали в составе Волжской военной флотилии, громя колчаковцев на Волге, Каме, Белой. Немногочисленные инженеры работали на железной дороге, на Сормовском заводе и на химическом заводе в Дзержинске (Растяпино), в 1916 г. к ним прибавились специалисты четырех заводов, эвакуированных из Риги. Все они благополучно пережили революцию. Известно, что 40 % офицеров царской армии оказались на стороне белых, 30 % на стороне красных, а 30 % не примкнули ни к кому. Можно пожалеть тех, кто оказался не на той стороне баррикад. Кстати, многие в ходе боев перешли к красным, как будущий маршал Говоров. Театр в области был один, все артисты целы, работали дальше, несколько сменив репертуар. Если ряд артистов столичных театров эмигрировал, то провинциальные артисты из страны не уезжали. В упомянутом фотоальбоме Дмитриева «На рубеже двух эпох» показано, как жило купечество, духовенство, царская семья. Показана и жизнь народа: рыбаки, бурлаки, грузчики, крючники, тысячные толпы у винной лавки в день получки, ночлежки, голод в Поволжье в 1891 году, — когда голодающим помогали Короленко, Чехов, Горький, Лев Толстой; духовенство и чиновники не помогали, — тифозные бараки, курные избы… Снимков интеллигенции почти нет, а ее и не было. Фотография Горького и Шаляпина (один из них был под гласным, другой под негласным надзором полиции). Фото Короленко, который и в тюрьме посидел, и в ссылке был. Фотография Льва Толстого, отлученного от церкви… Фотография Ивана Бунина, великого русского писателя, лауреата Нобелевской премии. Он родственник поэта Жуковского, однако не закончил при царе гимназию, так как его отец был не в состоянии заплатить за обучение. Ни его, ни Шаляпина из страны никто не высылал — уехали сами. В альбоме много фотографий церквей, монастырей, часовен и т. д., но ни одного жилого дома с квартирами со всеми удобствами не только для рабочих, но и для интеллигенции. Нет фотографий санаториев, домов отдыха, пионерских лагерей, детских садов. Все это было построено при Советской власти. Зато есть фотография шрапнельного цеха Сормовского завода 1916 года. У станков с ременными передачами одни женщины, мужчины на фронте. Вот бы добавить в альбом фотографии из мемуаров маршала Жукова: русская дореволюционная деревня, тяжелый крестьянский труд, фотографии Первой мировой и гражданской войн — получилось бы хорошее наглядное пособие по изучению истории страны. Я сообщил десятикласснице еще один факт, который потряс ее. Во время Февральской (а не Октябрьской) революции 1917 года в России были расстреляны все офицеры полиции и жандармерии. Такое происходит во время всех революций. Так, во времена Великой французской буржуазной революции два с лишним века назад были казнены на гильотине король и его фаворитка Мария Антуанетта, а также приближенные жандармы и кардиналы. День взятия Бастилии — начало революции — французы отмечают два века как национальный праздник, как уважают и национальный флаг времен революции и поют Марсельезу. И если бы кто у них вздумал предложить отменить этот праздник, то к нему бы отнеслись, как к идиоту. Вот и сравните с Россией, где упразднили день 7 ноября, который даже президент США Рузвельт отметил в 1941 г. распространением ленд-лиза на СССР. По поводу расстрела жандармов и офицеров полиции я сказал десятикласснице, что в крупных городах было оставлено немного офицеров полиции из уголовного розыска, в частности, в Петрограде следователи уголовного розыска по особо важным делам Кренев и Сальков. Относительно работников юстиции вопрос сложнее. Все адвокаты и нотариусы остались на своих местах и продолжали работать, а ряд прокуроров и судей разделили судьбу жандармов и офицеров полиции. Их и до революции одинаково убивали. До революции в Нижнем Новгороде было 500 попов. Это больше, чем врачей, стоматологов, фармацевтов. Конечно, тем попам, кто не переквалифицировался, пришлось тяжело. В Нижнем Новгороде до революции был Кадетский корпус.

Кадеты разбежались после первых выстрелов «Авроры», а преподаватели перешли на работу в другие учебные заведения. Как дело обстояло в провинции, очень хорошо написано в повести А. Гайдара «Школа». Относительно расстрела офицеров полиции и жандармерии я привел пример семьи, которую знали ее родственники. Был расстрелян офицер полиции С., снимавший с семьей квартиру в Тихом переулке (казенной квартиры он не имел). Расстреляли сразу после февральской революции 1917 г. Но Советская власть не дала погибнуть его детям. Они были определены в детдом и все получили образование. Один из сыновей, Михаил Михайлович, получил финансовое образование. Он участник Великой Отечественной войны и прошел путь от рядового до майора (не до старшего лейтенанта, как Язов, и не до капитана, как Варенников), был ранен, награжден орденами и медалями. Затем всю жизнь работал главным бухгалтером хлебокомбината в Горьком. В 1937 г. был посажен, но не по политическим мотивам, а по хозяйственным. Однако на суде доказал, что никаких финансовых нарушений не было, и был выпущен на свободу. Сегодня его выдают за жертву репрессий, каковым он себя на считает. Его дети получили высшее образование, хорошие квартиры, как и он сам. Дочь его до ухода на пенсию работала в Горьком главным врачом крупного лечебного учреждения. Другой сын того полицейского офицера, Борис Михайлович, получил педагогическое образование, работал директором школы в Ленинградской области, а затем в Таджикистане. Он тоже участник Внликой Отечественной войны, был ранен, награжден фронтовыми и трудовыми орденами и медалями. Третий сын, Евгений Михайлович, героически погиб на фронте. Четвертый сын, Серафим Михайлович, получил строительную специальность и всю жизнь работал на стройке. В партию никто из братьев не вступил, но они честно проработали на благо Родины. Таково было отношение Советской власти к детям даже бывших врагов. Сегодня же в России миллионы беспризорных, больных детей, многие из которых пополняют ряды наркоманов, малолетних преступников и т. д. Исчерпав все свои аргументы, десятиклассница сказала, что все стройки предвоенных пятилеток построили заключенные. Я возразил ей, что самый последний дурак не даст строить сложные технические сооружения заключенным. Заключенные валили лес, рыли котлованы под фундаменты, выполняли планировку местности, строили каналы, дороги, насыпи, временные объекты жилья. Общий объем строительно-монтажных работ в их исполнении составлял около 14 %. То же относилось и к военнопленным после войны, которые строили жилье, объекты соцкультбыта (поликлиники, театры).

Однажды попробовали сделать исключение. В районе г. Орска Оренбургской области, где, кстати, жили родные десятиклассницы, военнопленным доверили сооружение крупного корпуса предприятия по производству никеля. Он был введен в строй, немцы были торжественно отправлены на родину, а корпус вскоре рухнул. Другим возражением десятиклассницы было то, что крестьяне до войны не имели паспортов и не могли менять место жительства. Я возразил, сказав, что при царях тоже не было никаких паспортов и выйти из общины было почти невозможно. А в СССР крестьян встречали с хлебом-солью на всех стройках как индивидуально, так и по линии организованного набора, а также на предприятиях, где не хватало рабочей силы. На строительстве Кузнецкого металлургического комбината работало 200 тыс. человек, на строительстве Горьковского автозавода более 100 тыс. человек, главным образом крестьян. Большинство из них, освоив рабочие специальности, остались на этих предприятиях, где им выдавали паспорта. Известные всем Стаханов и Бусыгин это бывшие крестьяне. Детям крестьян была открыта широкая дорога в ПТУ (РУ, ФЗУ), техникумы, институты. Их принимали даже в первую очередь. 80 % Героев Советского Союза это крестьяне или дети крестьян (Кожедуб, Гагарин, и др.). После службы в армии крестьянин мог выбрать любое место жительства, где ему и выдавали паспорт. Сегодня против России идет мощная информационно-психологическая война, одна из главных задач которой внушить молодежи ложное представление о жизни в СССР, чтобы у нее даже мысли не появлялось о сравнении той жизни с нынешней.

С.Г. КРЮКОВ

О ХАРАКТЕРЕ НАШИХ ГАЗЕТ

Чрезмерно уделяется место политической агитации на старые темы, — политической трескотне. Непомерно мало места уделяется строительству новой жизни, — фактам и фактам на этот счет.

Почему бы, вместо 200–400 строк, не говорить в 20–10 строках о таких простых, общеизвестных, ясных, усвоенных уже в значительной степени массой явлениях, как подлое предательство меньшевиков, лакеев буржуазии, как англо-японское нашествие ради восстановления священных прав капитала, как лязганье зубами американских миллиардеров против Германии и т. д., и т. п.? Говорить об этом надо, каждый новый факт в этой области отмечать надо, но не статьи писать, не рассуждения повторять, а в нескольких строках, “в телеграфном стиле” клеймить новые проявления старой, уже известной, уже оцененной политики.

Буржуазная пресса в “доброе старое буржуазное время” не касалась “святого святых” — внутреннего положения дел на частных фабриках, в частных хозяйствах. Этот обычай отвечал интересам буржуазии. От него нам надо радикально отделаться. Мы от него не отделались. Тип газет у нас не меняется еще так, как должен бы он меняться в обществе, переходящем от капитализма к социализму.

Поменьше политики. Политика “прояснена” полностью и сведена на борьбу двух лагерей: восставшего пролетариата и кучки рабовладельцев-капиталистов (с их сворой вплоть до меньшевиков и пр.). Об этой политике можно, повторяю, и должно говорить совсем коротко.

Побольше экономики. Но экономики не в смысле “общих” рассуждений, ученых обзоров, интеллигентских планов и т. п. дребедени, — которая, к сожалению, слишком часто является именно дребеденью. Нет, экономика нужна нам в смысле собирания, тщательной проверки и изучения фактов действительного строительства новой жизни. Есть ли на деле успехи крупных фабрик, земледельческих коммун, комитетов бедноты, местных совнархозов в строительстве новой экономики? Каковы именно эти успехи? Доказаны ли они? Нет ли тут побасенок, хвастовства, интеллигентских обещаний (“налаживается”, “составлен план”, “пускаем в ход силы”, “теперь ручаемся”, “улучшение несомненно” и т. п. шарлатанские фразы, на которые “мы” такие мастера)? Чем достигнуты успехи? Как сделать их более широкими?

Черная доска отсталых фабрик, после национализации оставшихся образцом разброда, распада, грязи, хулиганства, тунеядства, где она? Ее нет. А такие фабрики есть. Мы не умеем выполнять своего долга, не ведя войны против этих “хранителей традиций капитализма”. Мы не коммунисты, а тряпичники, пока мы молча терпим такие фабрики. Мы не умеем вести классовой борьбы в газетах так, как ее вела буржуазия. Припомните, как великолепно травила она в прессе ее классовых врагов, как издевалась над ними, как позорила их, как сживала их со света. А мы? Разве классовая борьба в эпоху перехода от капитализма к социализму не состоит в том, чтобы охранять интересы рабочего класса от тех горсток, групп, слоев рабочих, которые упорно держатся традиций (привычек) капитализма и продолжают смотреть на Советское государство по-прежнему: дать “ему” работы поменьше и похуже, — содрать с “него” денег побольше. Разве мало таких мерзавцев, хотя бы среди наборщиков советских типографий, среди сормовских и путиловских рабочих и т. д.? Скольких из них мы поймали, скольких изобличили, скольких пригвоздили к позорному столбу?