2008_1-2 (551)
Шрифт:
И если у нас эти линкоры остаются, во-первых, без движения, во-вторых, без ракет, а часть из них просто уничтожается, то это прямой удар по стратегической безопасности России, и он наносится не из Вашингтона, а из Кремля.
Вспомним про космическую станцию «Мир», которая была затоплена в Мировом океане. Россия, между прочим, была единственной страной, обладающей своей собственной космической станцией. И сколько бы ни рассказывать баек про ее устарелость, остается фактом, что ни у кого в мире ничего подобного не было. Помимо своего научного потенциала, к уровню которого только сейчас подошла международная космическая станция, «Мир» имел еще и несомненную стратегическую ценность, наблюдая за всеми важными районами
Незадолго до затопления станции в Россию срочно приехал президент Ирана Хатами с предложением: либо оплатить расходы по содержанию «Мира», при условии, что на нем вместе с российскими будет работать и иранский член экипажа, либо вообще выкупить ее целиком. Причем в качестве цены сделки фигурировала сумма порядка 3 миллиардов долларов. Поскольку сейчас один полет космонавта-туриста на несколько дней на МКС стоит 20 миллионов долларов, эта цена не выглядит завышенной. А если учесть, что Иран — вторая по объему экспорта нефти страна ОПЕК, то и средства у него есть.
Так вот, Ирану в этой сделке было отказано — мол, поздно. Хотя понятно, что такие предложения не делаются в последний день и о них было наверняка известно загодя. Тем не менее станцию предпочли утопить в океане, не получив за это ни цента.
Чтобы понять, чем были тогда, да и сейчас 3 миллиарда долларов для России, стоит сказать, что за месяц до затопления «Мира» в 2001 году Путин специально ездил в Южную Корею, чтобы договориться об отсрочке выплат российского долга размером около 2 миллиардов долларов. Он, кстати, до сих пор не оплачен.
Так вот, единственные, кто выиграли от затопления «Мира», — это США. Во-первых, Россия лишилась своего стратегического преимущества в космосе, а, во-вторых, Иран, нападение на который уже просчитывалось, не получил стратегического оборонного объекта, с которого можно наблюдать за американскими военными приготовлениями. Все это достаточно очевидно. Странно другое: почему Путин предпочитает американские стратегические интересы российским?
Давайте также вспомним закрытие стратегической базы России в Лурдесе, на Кубе, которая прослушивала практически всю территорию Соединенных Штатов лучше любого спутника и контролировала пуски американских ракет, причем этому невозможно было помешать. То есть находилась в положении, сходном с нынешней позицией США в Восточной Европе и Прибалтике. Вспомним также закрытие военно-морской базы во Вьетнаме, которая являлась единственной надежной точкой опоры в Юго-Восточной Азии в военном отношении, поскольку она находилась на территории дружественного нам и весьма стабильного вьетнамского правительства. Нас оттуда никто не гнал. Закрытие этих баз тоже на совести Путина.
Именно при нем появились военные базы США в бывших республиках советской Средней Азии. Поскольку все они, так или иначе, находятся в стратегических отношениях с Россией, без согласия Кремля это было невозможно. Базы открыли как бы для подготовки военного вторжения США в Афганистан. Вторжение произошло, а базы остались.
Сейчас досрочно выведены российские войска из Грузии. Надо ли показывать пальцем, для чьих военных баз там освобождается место?
А вот вам почти анекдотическая ситуация, которая сложилась на второй год президентства Путина. 1 апреля 2001 года американский самолет-разведчик вторгся в воздушное пространство Китая и был посажен на аэродром военной базы КНР на острове Хайнань. Поднялся жуткий
По ходу скандала прозвучал комментарий от пограничной службы России: выяснилось, что у нас таких нарушений происходит около 1000 в год, то есть буквально по три раза на день! Причина тому веская: оказывается, Ельцин еще в марте 1992 года подписал так называемый договор об открытом небе, в соответствии с которым американские разведчики могли свободно проникать в небо России и препятствовать им наше ПВО не имело права. Конечно, договор был на взаимной основе. Но российские разведчики в США не летали. Типа не было горючего. Да и вообще неинтересно. А вот американцы чего-то прям такие любопытные — все летают и летают!
Самое пикантное в договоре было то, что, как и СНВ-2, он не был ратифицирован. То есть для России не действовал, хотя по факту было приказано его исполнять. Вот и поинтересовались по случаю пограничники, не пора ли, мол, это безобразие и для России прикрыть: вот ведь Китай-то защищает свои воздушные границы!
Ну и верховный главнокомандующий, то бишь президент Путин, оперативно отреагировал. Поставил задачу перед думским большинством — будущей «Единой Россией». И ударными темпами, уже 26 мая 2001 года договор об открытом небе, хоть и десять лет спустя, но был ратифицирован! С тех пор американские разведчики спокойно летают в нашем небе на полностью законном основании.
Такие истории можно приводить бесконечно и их список вышеприведенными не исчерпывается.
Спрашивается, когда руководство страны постоянно так действует, в чьих интересах оно работает? Понятно, что не в российских. Во всяком случае, если бы американский президент вел себя подобным образом по отношению к России, никто бы в США не сомневался, что он агент Кремля. И вряд ли бы при всей дружбе и партнерстве между двумя державами, он бы надолго остался президентом.
Все это вопросы стратегической безопасности России. Но есть еще и вопросы экономические. Во всяком случае, распоряжение природными ресурсами России, в частности распоряжение ее нефтью и газом — это вопрос и экономический, и стратегический. Спросим себя, на кого сейчас работают природные ресурсы России?
1 января 2004 года, как только в мире начался рост цен на нефть, в России был создан так называемый Стабилизационный фонд. Несмотря на то, что его имя на слуху, большинство россиян слабо представляют себе, что это за экономическое достижение Путина. Поэтому об этом следует рассказать поподробнее.
Каждый год при принятии государственного бюджета на самые ликвидные и доходные природные ресурсы России устанавливается так называемая цена отсечки. Например, для нефти на 2007 год была установлена цена 35 долларов за баррель. Это означает, что с каждого барреля нефти, проданного за границу по мировым ценам, с цены 35 долларов — минимально возможного уровня, сколько, по мнению Министерства финансов, должна стоить нефть, — берутся все налоги и платежи в бюджет. Короче говоря, в эту цену — 35 долларов за баррель — вложены все расходы на ее добычу и доходы бюджета. А вот налоги с остальной части, которая составляет разницу между реальной мировой ценой и этой ценой отсечки, целиком уходит в Стабилизационный фонд.
Несложно подсчитать, что, если сейчас баррель нефти стоит около 95 долларов, почти 2/3 налогов с нефти сразу уходят в Стабилизационный фонд. А из остальной 1/3 начинаются инвестиции, национальные проекты дешевого жилья и доступного здравоохранения, выдача пенсий и все прочие социальные радости и блага Российской Федерации. Не забывая и расходов на оборону. И при этом у нас, кстати сказать, бюджет еще и профицитный. То есть даже не все средства, которые попадают в бюджет с этого огрызка доходов от природных ресурсов России, реально расходуются.