2008_41 (589)
Шрифт:
Командир танкового батальона гвардии, майор Наиль Шаматов:
— Так получилось, что наш полк вошел в Гори без единого выстрела, как, впрочем, и в другие населенные пункты Грузии. Для старых людей, живших в советское время, ситуация была предсказуема, они хорошо относятся к российскому солдату. Многие говорили о том, что сожалеют, что он не дошел до Тбилиси. Не всем нравится существующий режим. Когда мы уходили из Гори, в спину не стреляли, по-доброму прощались и махали вслед руками.
Их военные не жаждали воевать, у них нет никакого боевого настроя. Выходим мы как-то на четырех танках на один рубеж и неожиданно за косогором нос к носу встречаемся с толпой людей в военной форме — человек сто. Ну, думаю, какое-то вооруженное формирование Грузии. К ним спускается заместитель
А я уже на всякий случай дал команду «К бою!» Ребята систему включили, стволы опустили и начали ими «шарить». Те сразу оружие вверх: «Не стреляйте, не стреляйте!» Думаю, может, свои кто-то, тоже подошел. Мне так вежливо говорят: «Не стреляйте, товарищ майор».
Я их спрашиваю:
— Вы мародеры?
В ответ слышу:
— Нет, мы грузинский спецназ МВД.
Смотрю, у каждого радиостанция, в руках наше оружие. А дальше — они сели на джипы и уехали. Мы их отпустили. Такие вот встречи на войне бывают.
Начальник штаба 1-го мотострелкового батальона, старший лейтенант Роман Дубовкин:
— В составе полка мы действовали в передовом отряде, входили в Цхинвал первыми. Задача — занять оборону в районе штаба миротворческих сил, который на тот момент был уже полностью разрушен. Там оставались три офицера и четыре солдата. Они охраняли еще то, что осталось после обстрела. Когда мы вошли в Цхинвал, увидели разрушенные дома, разбитую грузинскую технику, брошенные «Хаммеры» и много трупов грузинских солдат.
Как рассказали нам два местных жителя, здесь стояли войска грузинской армии, но перед нами вечером они вышли, забирая при этом деньги и золото местных жителей.
В тот же вечер 3-я мотострелковая рота была подвергнута обстрелу военнослужащим грузинской армии. Он с автоматом Калашникова попытался совершить нападение и был взят в плен. А уже на следующий день показывал бывшее расположение своей бригады.
Помощник начальника разведки штаба полка, капитан Алексей Завьялов:
— Нас сняли по тревоге с выполнения боевой задачи в Чеченской Республике. Дома же нас не застать: разведрота постоянно выполняет боевые задачи. Ходим на разведывательно-поисковые, разведывательно-засадные действия на пять — семь суток.
…Нам была поставлена задача блокировать Гори, чтобы никто не продвинулся с гор, перекрыть все мосты… Здесь не было ни жителей, ни военных. К нам вышли три женщины. Они рассказали, как грузинские военнослужащие спасались бегством. Бросали оружие в речку, сотовые телефоны, бегали по домам в поисках «гражданки». Некоторые убегали в трусах.
…Поставили нашим разведчикам задачу — проверить один населенный пункт в 25 километрах от Гори. Мы ночью в составе разведроты полка выдвинулись на одиннадцати бэтээрах, шести БМП без света. Я находился рядом с начальником разведки. Он сидел за рулем, а я, как штурман, ориентировался по звездам и по карте.
Наше БМП было обстреляно из гранатомета, но механик-водитель вовремя свернул в сторону, машина заглохла и пошла вниз. Один человек только руку сломал. На месте столкновения мы обнаружили оружие и обмундирование грузинского спецназа: румынские автоматы, американские винтовки М-16. Рядом стоял уазик. Под кустами валялась форма. Убегали в «гражданке», стараясь затеряться среди мирных жителей.
42-й дивизией при ведении боевых действий практически был уничтожен бронетанковый батальон — 42 танка Т-72, 18 боевых машин поддержки танков чехословацкого производства. Соответственно 18 и 8 единиц техники захвачены как трофеи. Также «на память» ушел почти дивизион 203-мм самоходных артиллерийских установок «Пион» 2С7, одна батарея «Оса». Уничтожена радиолокационная станция корректировки разведки целей и корректировки огня украинского производства. Вся техника, стоящая на вооружении ВС Грузии, была новой — выпуска 2006–2007 годов. А средства разведки, приборы и система связи американского образца — 2008 года.
Сражаясь с превосходящим силами противником, побеждали. Сотня русских воинов под ураганным огнём трое суток держалась в «верхнем городке» Рассказы
(В статье использованы материалы военных журналистов «Красной звезды». Не умением, числом!)
Игорь МАТВЕЕВ, Проза. ру
СМЕРТЬ ЛИТЕРАТУРНОГО ШКУРО: «ОСИНОВЫЙ КОЛ» — ОТВЕТ НА «ДЫШЛО В ГЛОТКУ»
(Продолжение. Начало в № 39)
На другой странице «Литгазеты» — отклики президента, патриарха, председателей обеих палат Совета Федерации — Сергея Миронова и Бориса Грызлова, министра культуры Фурсова, а также иностранных вельмож — Николя Саркози-миротворца, Ангелы Меркель и отставного Жака Ширака. Разумеется, не обошлось без очередного объявления усопшего Совестью Нации. Это сделал, как и полагается, министр культуры, возможно, по поручению президента. Ну, здесь всё тоже в духе Распутина-Радзинского-Коха.
Но нельзя не заметить, что некоторые из помянутых плохо знают то, о чём пишут. Так, патриарх уверяет: «Он вынес все тяготы войны, неправедных судов и лагерей». Во-первых, ваше преосвященство, Нравственник «вынес» далеко не все тяготы войны. Вначале-то он и сам уверял: «Четыре года моей войны…». Но ему напомнили, что и вся-то война четырёх лет всё-таки не длилась, а он лично пробыл на фронте полтора с чем-то последних года, которые были несравнимы с первыми двумя, и к тому же врагов разил в таком роде войск, что к нему раз десять приезжал погостить школьный друг из соседней армии и даже — любимая супруга аж из Ростова-на-Дону. Вот вдвоём с супругой они и несли свою долю тягот… Во-вторых, ваше преосвященство, Справедливец решительно не согласен с вами, будто над ним был учинен «неправедный суд». Правда, сперва, в «Архипелаге», он опять же писал, что угодил в лагерь «за одно то, что остался жить». Но ему фронтовики врезали: «Полно брехать-то. После войны нас миллионы «остались жить». Уличённый в жульничестве, Апостол признал: «Я не считаю себя невинной жертвой. К моменту ареста я пришёл к весьма уничтожающему выводу о Сталине. И даже мы с моим другом составили документ о необходимости смены советской системы», а «содержание наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения». По тому военному времени — полновесный… Словом, ваше преосвященство, Солженицын уже тогда на фронте явил себя как едва ли неполный ваш единомышленник. А Сталин — неужели не знаете? — был тогда подобно Медведеву Верховным Главнокомандующим сражающейся Красной Армии. Так в чьих же интересах был «уничтожающий вывод» о нем офицера Солженицына, как и документ о «необходимости смены режима»? На кого это работало?
Далее читаем: «Ему выпало немало испытаний, и он всегда принимал их с христианским смирением». Смирением? Представьте себе, совсем наоборот. Оказавшись в лагере, А.С. писал многочисленные письма протеста и просьб — о пересмотре дела, о помиловании или сокращении срока и Генеральному прокурору, и в Президиум Верховного Совета, и маршалу Жукову, и Микояну. А уже на свободе выражал по разным личным поводам своё недовольство и негодование в письмах Брежневу, Черненко, Косыгину, Суслову, председателю КГБ Андропову, министру внутренних дел Щёлокову, министру культуры Фурцевой, писал даже патриарху — уж это-то вы должны бы знать… А ещё — и Всесоюзному съезду писателей, и сразу всем «Вождям Советского Союза», и в Московскую коллегию адвокатов… А однажды 250 писателей сразу получили от него письмо. Да кому он только ни посылал свои богобоязненные протесты да христолюбивые проклятья! И всё это потом опубликовал (Кремлёвский самосуд. М.,1994), уверенный, что кому-то интересно.