2012. Формула выживания
Шрифт:
— И все это за счет остановки внутреннего диалога?
— Не только, — покачал головой Черный. — Я могу останавливать ВД, но этого мало. Чтобы оставить этот мир и попасть в новый, надо разрушить Договор. Под Договором подразумевается некий набор параметров, позволяющий нам воспринимать именно этот мир и именно так, как мы его воспринимаем. Как настройка радиоприемника — мы настроены на несущую частоту этого мира, поэтому ничего другого воспринять не можем. Но если захотеть, Договор можно изменить. Для начала достаточно просто узнать, что это вообще можно сделать. Потом ты начинаешь разбираться в том, как именно твое сознание поддерживает этот мир, как работает Договор. Как функционирует само твое сознание. И постепенно ты понимаешь, что текущее восприятие мира — это просто результат привычки. Отсекая постепенно все лишнее, ты делаешь этот мир более зыбким, более податливым. Он перестает
— А что именно ты понимаешь под пластичностью? — поинтересовался я. — Что конкретно необходимо для изменения Договора?
— Главное, как я уже сказал, это остановка ВД. Следующая важная вещь — умение отправить на свалку свое знание о мире. Если ты твердо знаешь, что есть что, что вот это вот руль, это — стекло, а мы едем по асфальтовой дороге, чудеса невозможны — твое сознание их просто не допустит. И наоборот, если ты научишься смотреть на мир так, как будто видишь его в первый раз, если в твоем сознании не будет штампов, шаблонов, ярлыков, описывающих этот мир, он становится податливым.
— Но ведь я все равно знаю, что это руль, это стекло, а это дорога? — не понял я.
— В том-то и дело, — согласился Антон. — Помню, читал как-то один рассказ — к сожалению, не помню автора. Там речь шла о мальчике и дороге. Мальчик смотрел на асфальтовое шоссе, оно напоминало ему реку. Он смотрел на него именно как на реку, понимаешь? И шоссе вдруг стало рекой, в ней утонули несколько машин. Мальчик смотрел на эту черную реку и думал о том, как ему теперь перебраться на другую сторону — туда, где его дом. Ведь лодки у него нет. А потом он вдруг вспомнил, что на улице зима, холодно. А реки зимой замерзают. Он сказал об этом реке, и та замерзла, он перешел на другую сторону. Вроде бы фантастика, верно? Для меня же — прекрасный пример изменения Договора.
— Это все красиво, — согласился я. — Но уж очень необычно.
— Согласен, — кивнул Черный. — Но для того, чтобы реально путешествовать по иным мирам, надо разрушить шаблоны восприятия и уметь останавливать ВД.
— Но я ведь уже ходил с вами в другой мир, когда мы относили «Грааль»? Я не могу останавливать внутренний диалог, но все-таки смог перейти в тот мир.
— Верно, — согласился Антон. — Но вспомни, как это было? Ты шел, держась за мои плечи и не глядя по сторонам. Сзади тебя держал Калина. Мы просто втащили тебя в тот мир, понимаешь? Нашей силы хватило на то, чтобы изменить Договор не только для себя, но и для тебя. В одиночку ты бы мог год ходить по тому месту и не заметил бы ничего необычного. К слову, именно поэтому многие аномальщики годами бродят по зонам, но так и не находят ничего существенного. Считают, что важно найти хорошую зону, а все остальное приложится. У нас другой подход: зона может показать тебе дверь. А уж сумеешь ли ты ее открыть, зависит от тебя.
— Да, понятно… — Я немного помолчал. — Остановка ВД — это когда не разговариваешь мысленно сам с собой?
— Остановка болтовни — это лишь первая фаза. Настоящая остановка ВД, или ОВД, приходит тогда, когда в твоем сознании царит полное безмолвие. То есть ты не удерживаешь мысли — их просто нет. Чтобы понять, что такое остановка ВД, ее надо пережить.
— И как ее добиться?
— Это сложная задача… Я останавливал ВД, просто намереваясь его остановить. То есть постоянно следил за собой, за своим внутренним диалогом, и он постепенно затих. Люминос, насколько я знаю, остановил его через созерцание. У Калины была хорошая подготовка в области боевых искусств, а там состояние безмыслия считается ключом ко многим техникам. Поэтому овладеть ОВД на нужном для сталкера уровне ему не составило большого труда. Так что каждый приходит по-своему, важно лишь хотеть это сделать.
— Придется попробовать, — сказал я, задумчиво глядя на дорогу.
— Попробуй, — усмехнулся Черный. — Но сразу хочу предупредить, что на это могут уйти годы.
— Я подожду.
Новый год я встречал у Черного — в доме Антона собралось больше десяти человек. Некоторых из них я видел впервые, мне было
Калины на встрече не было — как я узнал позже, Маша не захотела сюда ехать, а оставить ее одну в новогоднюю ночь не захотел уже сам Александр.
Это был хороший праздник. Я с интересом слушал рассказы бывалых охотников за неведомым, стараясь вынести из них как можно больше полезного. Татьяна рассказала о своих исследованиях в области криптозоологии, даже показала несколько снимков, запечатлевших неведомых зверей. На одной фотографии был зверь, похожий на собаку, но назвать его собакой не поворачивался язык — настолько он был необычным. Всклокоченная шерсть с торчащими из нее длинными иглами, оскаленная пасть с мелкими острыми зубами, совершенно дикий взгляд — все говорило о том, что девушка действительно сфотографировала очень странное животное. Другая фотография оказалась темной, Татьяна пояснила, что снимать пришлось без вспышки. На ней была какая-то диковинная птица вроде павлина: как рассказала девушка, она сфотографировала ее в нашем подмосковном лесу.
Мирон рассказал об экспресс-методе поиска аномальных зон на местности, Фрост и Дэн поведали о поездке на одно из «блудных» мест: по их словам, они действительно на какое-то время заблудились, при этом GPS-навигатор в течение примерно пятнадцати минут не мог выдать координаты, так как не получал сигналов со спутников.
Были и другие рассказы. Я слушал и радовался тому, что нахожусь здесь. Теперь мне казалось странным, что еще недавно я хотел убежать от всего этого — большей глупости трудно было себе представить. Мне тоже выпала честь поведать о пережитом вместе с Черным приключении — не все из присутствующих знали о нашей встрече с механическим червяком, поэтому слушали меня с огромным интересом…
Домой я вернулся лишь к вечеру первого января. Впереди были достаточно длинные праздники, я решил посвятить их остановке внутреннего диалога — уж очень мне хотелось научиться самому открывать дороги в иные миры. Увы, все оказалось гораздо сложнее, чем я думал: дни шли за днями, а внутренний диалог и не думал сдавать позиции. Потом снова начались рабочие будни, очень часто я лишь вечером, возвращаясь домой, вспоминал о том, что хотел в течение дня практиковать безмолвие.
Тем не менее постепенно я начал замечать какие-то сдвиги. Намерение остановить ВД вскоре стало присутствовать практически постоянно, это помогало наблюдать за своей внутренней болтовней. При этом я в полной мере убедился в справедливости слов Антона о том, что при наблюдении за ВД он замолкает. К концу февраля я с удовольствием отметил, что мой внутренний диалог заметно ослаб, стал прерываться долгими паузами. А в начале марта наконец-то произошло то, чего я так долго ждал: внутренняя тишина, к которой я уже достаточно привык, приобрела какие-то новые качества. Словно я поднялся на новую ступеньку: в сознании появилось удивительное, непередаваемое словами ощущение «гладкости», дыхание стало очень мягким и свободным. И вместе с этим пришло поистине всепоглощающее безмолвие — я даже ощутил восторг, настолько это было здорово. Сознание тут же вновь наполнилось мыслями о пережитом опыте, но осталось главное — память о новом состоянии, о том, что до него можно дотянуться. И точно — уже через час мне вновь удалось попасть в это удивительное состояние. Оно держалось не больше нескольких минут, но уже на следующий день я смог продлить период безмолвия минут до десяти. С каждым днем мое умение находиться в безмолвии все улучшалось, при этом я, помня наставления Черного, никому не говорил о своих успехах.
Вскоре я обнаружил, что состояние безмолвия не только не делает меня неспособным выполнять какую бы то ни было работу, но, наоборот, способствует ей. Мои эскизы, выполненные в состоянии внутреннего безмолвия, приводили моих коллег в восторг, после очередного такого шедевра мне даже прибавили зарплату. Теперь я уже привык к тому, что для того, чтобы начать работать, мне надо было остановить внутренний диалог. После чего образы ювелирных украшений сами собой начинали появляться в сознании, мне оставалось лишь успевать их зарисовывать.