2018: Северный ветер. Том 1

Ким Сергей Александрович

— Римляне называют это пирровой победой, — грустно заметила Эрин. — Империя нагов, простоявшая десятки тысяч лет, рухнула. Девять из десяти жителей этого мира погибли. Почти все накопленные знания пропали, а то, что раньше звали наукой — стали называть колдовством.

— Мы много раз пытались возродить цивилизацию, но ни разу это у нас не получилось, — вздохнула Эйра. — Забавно, но лучше всего это получилось у пришлых людей с Земли — потомки Девятого Испанского оказались более удачливыми, чем тени мира до начала времён. Пусть и с нашей помощью, но большую часть

пути всё-таки проделали они сами… Хотя, что мы теперь можем? До недавнего времени я всерьёз полагала, что мы с Ирой — последние апостолы в этом мире. Из ста двух осталась только одна…

— Все остальные погибли? — негромко спросил Сергей.

— Необязательно, — пожала плечами старшая жрица. — Изначально не предполагалось, что апостолы будут… воспроизводиться естественным способом. А когда… пришлось, то выяснилось, что рано или поздно у нас перестают рождаться копии самих себя и начинают рождаться обычные дети. Линия апостола пресекается. А чужаку божественный клинок повиноваться просто не будет — он опознаёт нас по крови.

«Вырождение», — сообразил Вяземский. — «Комбинации генов теряют устойчивость, жёстко закреплённый генотип и фенотип размывается, а оружие апостолов опознаёт своих хозяев именно по некоему генетическому маркеру…»

— А как у вас получается иметь воспоминания прежних апостолов, если вы — это фактически разные люди? Память крови?

— Никогда не слыхала о такой штуке, — покачала головой Эйра. — Нет, это память наших клинков — они хранят воспоминания каждой из предыдущих апостолов… Но только воспоминания — не эмоции. Это… чтобы остаться в здравом уме.

Человек не способен удивляться постоянно или даже просто долго, поэтому Вяземский уже достаточно спокойно воспринял новость, что мир вокруг оказался вовсе не миром фэнтэзи, а пережившим звёздную войну и апокалипсис миром высокотехнологичным. Где создавали целые новые виды, манипулировали с человеческим геномом и строили космические корабли.

— Я так понимаю, что мало кто в этом мире в курсе подобных вещей… — медленно произнёс разведчик. — Но тем не менее, вы очень откровенны — даже слишком. Могу я спросить — почему?

— Спрашиваешь — почему, Сергей Владимирович? — сумрачно произнесла Эйра. — Потому что Алая Звезда восходит. На очередном витке орбиты она снова приближается к этому миру — год, два, пять, десять и к нам вновь пожалуют незваные гости. И что-то мне подсказывает, что на этот раз малой кровью мы не обойдёмся.

— Почему вы так думаете?

— Никакая сложная техника не выдержит столько тысяч лет активной работы — нет таких технологий, не такой магии. Вряд ли Алая Звезда выдержит хотя бы ещё один оборот… Поэтому в этот раз всё решится окончательно.

Эйра и Эрин синхронно оскалились.

— И впервые за всё время у нас есть возможность полностью уничтожить эту погань, оскверняющую наше небо.

Советский Анклав, свободное поселение Надежда

Рассвет следующего дня не отличался от десятков прежних рассветов в ином мире.

Оставленный подле «гиены» Руслан обнаружился в компании вчерашнего гнома, который сменил явно парадный латный доспех на простецкие штаны и нечто, напоминающее гимнастёрку, но явно местного пошива. Вяземский вчера дал отмашку анклавовцев не опасаться, сотрудничать, но всё-таки следить, чтобы по простоте душевной не открутили что-нибудь от БТРа.

Мехвод и местный военинженер что-то активно обсуждали, склонившись над раскрытым капотом «гиены».

— Ну что, как ночь прошла? — Сергей обменялся рукопожатиям с Русланом и Джерго.

— Норм, командир — мне, вон, пару бойцов в охрану выделили, так что я хоть выспался нормально после дороги, — мехвод кивнул в сторону стоящих поодаль пары человек в советской форме.

Один из них ничем особенным не выделялся — среднего роста, среднего телосложения, с мосинским карабином за спиной. Зато вот второй с виду был не просто шкаф, а шкаф с антресолями, и ДПМ, небрежно висящий на груди, смотрелся у него не серьёзнее обычного автомата.

— Изучаете? — поинтересовался майор у гнома.

— Ну, а как же? — пожал тот плечам в ответ. — Образец-то куда более продвинутый, чем те, с которым мы обычно возимся. И это за каких-то шестьдесят лет!..

— А с чем вы обычно возитесь, если не секрет?

— Не секрет. С тем, что на хранении — танки, самоходки, грузовики, самолёты. По оружию вашему мы не великие специалисты, но вот моторы с братом изучили подробно. Совершенно потрясающие вещи, особенно авиационные. Жаль только лишённые всякой индивидуальности…

Вяземский не успел толком подумать о том, что это вообще такое — индивидуальность у авиационных моторов, когда с мысли его сбили. Причём, он даже сначала даже не сообразил, что же именно его отвлекло…

Нет, подошедшую к ним темноволосую женщину лет тридцати пяти с большой плетённой корзинкой в руках, он заметил. Но вот что в её облике царапнуло взгляд разведчика?.. Платье — самое обычное для этих мест, оружия на виду — никакого, разве что причёска более-менее заметная — а-ля Леся Украинка, также именуемая острословами «калач на макушке»…

Причёска! Точнее тот самый «калач», где коса была не просто обёрнута вокруг головы, а ещё и покоилась на двух рогах, которые отходили примерно от затылка, загибались вокруг головы, как некое подобие нимба. Определённо — нелюдь. Вот только какая? Ни о каких рогатых людях доселе упоминаний не было…

Женщина подошла к дежурившим неподалёку анклавовским бойцам и начала выкладывать из корзинки нехитрую снедь — хлеб, овощи, копчёное мясо. Видимо, принесла завтрак…

Неожиданно из ближайших кустов с воплями и криками выскочила троица девочек лет семи-восьми — темноволосых и с такими же вроде как рогами на голове. Дети совершили несколько хаотичных манёвров, после чего внезапно оказались около «гиены» и пошли на штурм бронемашины.

Умом-то Вяземский понимал, что их только трое, но впечатление складывалось такое, будто их минимум штук сорок, потому как дети умудрялись быть ВЕЗДЕ и сразу в нескольких местах одновременно.