2018: Северный ветер. Том 1
Шрифт:
Весьма кстати пришлась продукция «Китежгородского телегостроительного завода» — Афине удалось выторговать себе почти все телеги, произведённые в мастерских российской базы. В отличие от обычных они развивали куда большую скорость, а значит не тормозили войско. Взамен имперцы обязались везти с собой не только свои припасы, но и кое-какой запас топлива для дальнейшего развёртывания российских войск. А чтобы запасливые новоримские граждане не наложили лапу на заманчиво выглядящие металлические бочки, на них спешно рисовали имперскую аквиллу, гербовую аббревиатуру I.P.Q.R и грозные надписи «Собственность Императора!» и «Воровство карается смертной казнью!».
Учитывая, что на
Правда, генерал Вершинин чётко и недвусмысленно выразился, что если российское топливо будет расхищено, то экспедиционный корпус рискует остаться без поддержки армии РФ. Принцесса Афина горячо заверила, что такого не произойдёт, а виновные в случае чего будут немедленно казнены.
Впрочем, сухопутное снабжение в любом случае выглядело не самым лучшим вариантом на дальней дистанции. Выход нашли в снабжении посредством речных судов — несмотря на отличные имперские дороги, Новый Рим всё-таки был чрезвычайно велик, а водные перевозки всегда много дешевле сухопутных.
Железнодорожную ветку от Китежа до ближайшей судоходной реки ещё заканчивали, как и обустройство какого-никакого, а порта. Корабли и команды пока что решено было взять имперские — в счёт долга, так сказать. Правда, чем дальше, тем меньше были довольны римляне таким неограниченным кредитом, но приходилось терпеть, потому как стоило только представителям РФ заикнуться о компенсации, как заикание нападало на имперцев.
Слова «5000 (пять тысяч) фунтов золота» производили поистине магический эффект.
Однако, снабжение по реке всё равно оставалось перспективой, а не текущей реальностью — постройка с нуля более чем пятидесятикилометровой железнодорожной ветки от Китежа до Тонгари оказалось делом не простым, даже с учётом того, что тянули пока только одну колею. А ведь дальше надо было перейти из Тонгари в Иоферу и подниматься уже по Великой на север.
Готовился и второй основной эшелон экспедиционного корпуса — ещё десять тысяч имперской пехоты при поддержке летучего российского отряда на пикапах и БТРах. Три соединения, в каждом девять «тойот» и один БТР-82 — итого сто двадцать человек. Ещё сорок человек — операторы БПЛА, связисты, медики, авиакорректировщики и просто советники.
По российским меркам — так, небольшая поддержка в виде двух неполных рот. Однако Афина каждую «тойоту» считала, как минимум, за полнокровную кавалерийскую алу по уровню воздействия на противника, а БТР даже за две. Итого — почти десять тысяч «механизированной кавалерии»!
Придумала такое определение не сама принцесса — подслушала у одного из федералов, вложенной иронии не заметила и название ей понравилось.
Впрочем, всем сухопутным силами ещё предстояло добраться до Дорпата, а первой из войск федерально-имперской коалиции выступила русская авиация. Кстати, в среде российских военных данную коалицию вошло в моду именовать не иначе как ФИАр (федерально-имперская армия), загадочно хмыкать и украдкой рисовать загадочные для имперского (и высшего командного) глаза аббревиатуры F.I.AR.
Но участие авиации на первом этапе оказалось довольно ограниченным — аэродром в Надежде уже вовсю осваивали, но там планировалось разместить только «супер тукано» и вертолёты, а истребители-бомбардировщики и штурмовики от Китежа до северных границ Империи доставали только с подвесными баками. Однако применять эти машины РФ жадничала, потому как перебрасывали их, предполагая столкновения с мощной боевой магией, а немного прояснив ситуацию, стали держать лишь на всякий пожарный случай, предпочитая не тратить зря моторесурс.
Предполагающиеся
Причём так сложилось, что осваивающие «тукано» пилоты поголовно оказались старше основного лётного состава, и речь тут даже не о трёхсотлетней волшебной лисе Нарсиваль. Просто для их пилотирования решено было привлечь с материка боевых лётчиков, которых планировали уволить из рядов ВКС по причине предельно допустимого возраста. Для пилотирования тяжёлых реактивных самолётов они действительно не подходили, зато вот для дозвуковых лёгких штурмовиков их сочли вполне годными.
Вертолётная группировка в Надежде уже была развёрнута, но их опять же пока не применяли — расстояние до противника всё-таки было великовато. Поэтому вертолётчики больше занимались набором опыта в полетах по малознакомой местности, а кое-кому вообще пришлось осваивать новые машины. Ничего выдающегося, на самом деле — всего лишь «изъятые» из гражданской авиации лёгкие «еврокоптеры», которые предполагалось использоваться для транспортировки небольших боевых групп. В условиях, когда один пехотинец с автоматом, как минимум, ровнялся сотне местных солдат, даже пятёрка солдат могла стать достаточно серьёзной силой.
Так что первый удар по Орде нанесли не самолёты или вертолёты, а беспилотники.
Новейшими «кречетами» [8] на Светлояре пока что даже не пахло, так что в дело вступили чуть менее новые «фламинго» [9] . В Китеже базировалось целых три машины, две из которых помимо разведывательной аппаратуры были оперативно вооружены парой ФАБ-250.
Однако первый удар оказался не слишком эффективен, ведь Орда продолжала продвигаться на юг мелкими отрядами. Беспилотники проредили четыре отряда, уничтожив до двух сотен диких, но чаще пары вылетов за сутки делать не могли, не говоря уже о том, что тяжёлые разведчики были нужнее по основному профилю.
8
В реальности — тяжёлый ударный БПЛА «Охотник».
9
В реальности — тяжёлый БПЛА «Альтаир».
Поэтому бомбы заменили на два контейнера УПК-23-250 со спаренными 23-миллиметровыми пушками и перешли к тактике разведки и попутного беспокоящего огня по выявленным крупным скоплениям врага. Такой подход оказался более оправданным. Теперь беспилотниками сначала собирали разведданные, а затем по ситуации атаковали, не опасаясь зря потратить боекомплект.
Точнее самих-то бомб было не жалко — на складах того же Анклава их была масса. А бомбы сороковых-пятидесятых от годов от современных отличались лишь тем, что подвешивались на три «ушка», а не на два и потому с ними требовалось провести отработанную ещё со времён Афганской войны операцию — надпилить лишнее «ухо» и сбить кувалдой. Но вот потратить обе бомбы и затем столкнуться с хорошей целью, которую было нечем атаковать, было весьма неприятно. Пушечно-пулемётный огонь в этой связи смотрелся куда привлекательнее — выпустил полсотни снарядов, потом ещё полсотни, и ещё, и ещё.