21 км от…
Шрифт:
Муж у Ирочки тоже был не дурак. Когда он узнал, что жена отправилась на неделю к матери, то почувствовал редкостное облегчение от своей скандальной жизни и решил расслабиться. Отправился в магазин, купил три литра пива, леща холодного копчения, хлеба и на всякий случай чекушку водки.
Пиво муж поставил в холодильник, а рюмку из чекушки выпил. После сделанного он окончательно почувствовал вкус свободы и позвонил дружку:
– Витюля, я пивко уже в холодильник поставил. Пока ты подойдешь, оно дойдет до нужного
– А где твоя?
– Моя ненаглядная, в смысле глаза бы ее не видели, укатила к своей матери на неделю.
– К какой матери? – переспросил Витюля, обладавший тонким чувством юмора. Оба довольно засмеялись.
Через полчаса Витюля действительно прибыл. Вместе с ним прибыл его дружок Коля и три поллитровых бутылки самопальной водки, которую Коля добывал почти бесплатно у соседки, приторговывавшей этим зельем. Кроме водки ностальгически настроенный Коля принес трехлитровую банку томатного сока. То ли вспомнил времена юности, когда пил «Кровавую Мэри», то ли просто стащил в магазине.
Нехватку закуски компенсировали обилием выпивки и вскоре, разомлев от августовской жары, задремали.
Проснувшись в пятом часу вечера, отправили Колю за добавкой и, приняв еще по стольку же, разошлись по домам. Причем Ирочкин муж вместе с Витюлей отправились к Ви-тюле, а Коля остался отдохнуть.
И отдохнул.
Когда Ирочка прокрадывалась в собственную квартиру, открывала дверь, бесшумно проворачивая ключ в скважине, притворяла, но не запирала, чтобы не шуметь, входную дверь и, сняв туфли, пробиралась в спальню, обнажив, извините за каламбур, нож, Коля проснулся от страшной жажды и, нащупав банку с остатками томатного сока, присосался к ней. Свет в комнате приятели забыли выключить, однако Коля не открывал глаза, чтобы не раздражать и без того измученное зрение. После второго глотка он захлебнулся, вылил на себя содержимое банки и в отчаянии заснул.
Ирочка, просунув голову в спальню, увидела кровать и в ней мужа, залитого кровью.
От ужаса супруга заверезжала трудно повторяемым, но страшным в звучании тембром. Визг длился минут десять. К этому времени соседи успели проснуться, выскочить на лестничную площадку и, увидев незапертую дверь Ирочкиной квартиры, в порыве отчаянной храбрости, возникшей, наверное, под воздействием визга, ворваться в квартиру и вбежать в спальню.
Посредине спальни, размахивая ножом, визжала Ирочка, а в кровати лежал вовсе не Ирочкин муж, а чужой мужик с перерезанным горлом, залитый кровью.
Бдительные соседи заломили руки, выхватили нож, связали Ирочку, выволокли ее на кухню, закрыли, чтобы не затоптать следы, дверь в спальню и вызвали милицию.
Ирочка перешла с визга на рыдание, а затем на членораздельную речь, чередующуюся с всхлипываниями.
Ее монолог сводился к одной многократно повторенной фразе и звучал примерно так:
– Это не я его зарезала, я его не убивала, он был такой, он сам зарезался!
Милиция прибыла на редкость быстро.
На вопрос «в чем дело?» соседи рассказали про убийство, задержание и сообщение в милицию. Милиционеры, молодые ребята-практиканты, мельком заглянули в спальню, увидели окровавленное тело на кровати, сказали «понятно» и сообщили по постоянно шипящей рации об убийстве на бытовой почве, задержании подозреваемой и необходимости приезда бригады следователей.
Получив команду ждать, они закрыли дверь в спальню, прошли на кухню, переписав соседей, отпустили их в свои квартиры досыпать, а сами, на двух табуретах, остались ждать более опытных соратников по борьбе с криминалом. Ирочка, всхлипывая и повторяя, что она ни в чем не виновата и никого не убивала, сидела на третьем табурете. Ее голос убаюкивал стражей порядка.
В это время Коля, переполненный продуктами переработки выпитого, проснулся. Обматерил пролитый томатный сок, вымазанные простыни, все остальное, что попалось на глаза, и отправился в туалет.
Ирочка вторично заверезжала. Милиционеры проснулись. Соседи выскочили из квартир.
Коля сопротивлялся, как мог, но одолеть молодых и вдобавок трезвых милиционеров не сумел. Его скрутили и приступили к допросу.
Коля выбрал гениальную тактику защиты. Он утверждал, что был пьян, ничего не помнит и не знает. На вопрос первого милиционера, за что он убил Ирочкиного мужа, ответил, что никого не убивал.
А на вопрос второго, кто же тогда убил, показал не моргнув глазом на Ирочку.
Прибывшая в это время оперативная группа труп не обнаружила. Обескураженные милиционеры заявили, что в то время, пока они проводили первичное дознание, Ирочка, их отвлекла, а ее сообщник перепрятал труп с целью его сокрытия, но они, бдительные слуги закона, сумели его задержать.
– Чего? – опроверг их Коля. Но его голос услышан не был.
Убедившись в отсутствии трупа, профессионалы впали в особый раж. Они начали проводить следственные действия с особым пристрастием, а именно: обыскали все закоулки квартиры и балкон.
В процессе обыска была найдена бутылка водки, породившая в мозгу Ирочки и Коли одну и ту же мысль, не принятую говорить о покойниках: «Заныкал, сволочь!!!»
Кроме того, было найдено двести рублей, старых, ныне не действующих, запрятанных Ирочкой давно от мужа и потом забытых, и её же золотое кольцо, года два назад подаренное Ирочкиным мужем любовницам, но, как теперь оказалось, утерянное самой Ирочкой. Муж за кольцо был презираем и бит. Тогда же у Ирочки впервые возникла мысль перерезать ему горло.
Труп обнаружить не удалось.
Коле в коридоре долбанули под дых и шепотом спросили:
– Куда, гад, дел труп?
Коля заорал, не столько от боли, сколько для того, чтобы все слышали, как милиция пытает невинных граждан. От него отвязались, но надели наручники и поставили с широко расставленными ногами, лбом уперев в стену комнаты.
В это время в квартиру вошел эксперт-криминалист, замешкавшийся с приездом на место преступления по причине небольшого перекуса.
– Ну, – спросил он людей в погонах, – улики все затоптали или, по недоразумению, что-то осталось?