210 по Менделееву
Шрифт:
Академик понимал, что в супердорогой швейцарской панацее, присылаемой его Наденькой, наверняка нет ничего сверхъестественного, просто очередной синтезированный наркотик. Но поскольку на какое-то время пилюли действительно давали отдохновение душе и телу, он охотно их принимал. Как же прав был Экзюпери, утверждавший, что человек счастлив только прошлым…
Олега Евгеньевича всегда удивляло странное свойство давно прошедшего времени – оно каким-то необъяснимым образом спрессовывало долгие годы жизни в мелькающие, словно рекламные клипы, мгновения. В них трудно было уловить главные, судьбоносные события, но тем не менее все равно приятно.
Да, действительно, замечательное было время! Может, и вправду реальность там, в потустороннем, неведомом нам мире, куда и зовёт по ночам жена? А он, вместо того чтобы последовать за ней, вдруг задержался на земле. Как всё это случилось, в какие времена? Искушение возникло, пожалуй, тогда, когда в стране сложились самые благоприятные условия для зарабатывания больших денег. Грех было ими не воспользоваться, и Адов воспользовался одним из первых. Причем не как другие чиновники высшего ранга – за счет взяток и подношений, а исключительно с помощью собственных мозгов и связей.
Однажды ночью, после очередного суаре с друзьями, среди которых были высокопоставленные чины, авторитетный и волевой начальник закрытого ядерного центра ученый-атомщик Олег Адов, тогда довольно известный в узких кругах посвященных, сделал для себя открытие и поспешил начать его реализовывать. Обладая уже немалым опытом и реноме высококлассного специалиста, он не только без особого труда добился аудиенции у тогдашнего президента Уралова, но и сумел увлечь маргинального политического лидера своей смелой инновационной программой дальнейшего развития атомной энергетики страны.
Уралов сразу же оценил смелые инициативы Олега Евгеньевича. И буквально через неделю назначил его на высокий пост главы атомной промышленности страны. Теперь в руках Адова были сосредоточены все рычаги управления одной из самых прибыльных и, главное, засекреченных отраслей экономики страны. А он стал, по собственному меткому выражению, «властелином мирного атома».
– Чушь, конечно, чушь! Очередной миф! – Старик оторвался от воспоминаний, заговорив по привычке вслух. – Нет и не может быть никакого «мирного атома», ибо всё, что создал человеческий разум, прежде всего направлено на подавление и уничтожение себе же подобных, на захват чужих территорий и богатств. Экономический интерес – прежде всего! Везде и во всём! Всё в нашем мире – товар на продажу! Даже совесть!
Старикам, таким, как он, легче было в этом сознаваться, чем молодым. И именно потому, что Адов оказался в ладах с собственной совестью, в его мозгу возникла очередная заманчивая идея: ведь ядерные материалы – потрясающе ходовой товар. Причем для них не требуется ни громоздких фур, ни железнодорожных эшелонов, ни гигантских судов, ни большегрузных «антеев». Вполне достаточно кейсов типа «дипломат» с надёжными свинцовыми стенками, в которых без проблем уместятся капсулы с любым радиоактивным веществом. Да и тянуть микроскопически компактную продукцию с ядерных объектов куда проще, чем нелегально уводить за рубеж те же танки, пушки, ракетные комплексы, тонны нефти и несметные кубометры природного газа.
Постепенно планы создания «Альбеги инк» обретали всё более конкретные очертания. В итоге Адову удалось сформировать хорошо отлаженную команду из преданных ему специалистов ядерных предприятий.
Так что приход в Кремль новой команды и последовавшее вскоре снятие с высокой должности не очень-то расстроили академика Адова. Пожалуй, напротив, никакой пост ему уже, по сути, был не нужен. Только лишние хлопоты и ответственность! Звезда Героя, Госпремия и другие почести для главы «Альбеги инк» теперь казались не более чем мишурой из воспоминаний.
Господи, сколько же денег Змий успел перекачать в закрома «Альбеги»! Он умудрился даже развести самоуверенных американцев! Правда, именно из-за этого академика вроде бы прижали к стенке, потребовав ответа за разбазаренные средства. Вот тогда-то и понадобился ему Куратор в военно-промышленном комплексе, который не столько из любви к Змию, сколько страстно желая получить доступ к «рогу изобилия», сделал всё, чтобы Адова отмазали по всем статьям. Видимо, вовремя вспомнили народную мудрость: «Не трожь г…но, оно и вонять не будет». А ведь если бы прижали его тогда к ногтю, мир мог бы задохнуться от вони!
Кто из этих господ безгрешен, пусть первым бросит в него камень! Взять хотя бы Куратора: сидит себе в кабинете, контролирует вроде целую отрасль и, ничем не рискуя, гребёт под себя миллионы. Причем, гнида, всё больше и больше наглеет! Что поделаешь, в его руках рычаги реальной власти…
Мелодичная трель мобильного телефона вывела академика из состояния философической полудрёмы.
Он нехотя взял с журнального столика аппарат.
– Папочка, милый, привет! Как ты там? Как здоровье? Ты слышал, что произошло с Люсиновым? Ужас какой-то! Я звонила его жене, предлагала помощь…
Долгожданный, но обыкновенно щебечущий голос дочери звучал столь трагически, словно из спектакля о древнегреческой Медее.
– Наденька, здравствуй, солнышко моё! Лучше скажи, когда ты приезжаешь?
Отец задыхался от волнения.
– Скоро, очень скоро, папочка! Я тебе сообщу дополнительно. Но что ты думаешь о Вадиме? Я никак успокоиться не могу. Хочу приехать к тебе. Сейчас мне ни до чего нет дела.
– Так отдохни! Давно было пора отдохнуть. Хочешь в Альпы?
– Какой тут отдых, папочка? Я уж лучше к тебе.
– Я буду ждать с нетерпением! – Олег Евгениевич чуть не прослезился. – Только успокойся. Может, с Вадимом все наладится…
«Какая сердобольная! За все у нее сердце болит, – подумал старик, положив трубку. – Хотя, конечно, Люсинов особый случай».
Академик был безмерно горд тем, что любимая доченька не только с блеском защитила диссертацию в одном из самых авторитетных и престижных в мире онкологических центров, но уже успела прослыть в Европе «новоявленной матерью Терезой». Надежда разработала и теперь успешно реализовывала программу помощи детям, страдающим от белокровия. Тот факт, что на свою бурную благотворительную деятельность она щедро тратила отцовские деньги, Адова совершенно не беспокоило. Напротив, он был даже рад, что стараниями дочери они шли на доброе дело и тем самым как бы очищались. Словом, придуманный им «закон симметрии и равновесия» исправно срабатывал в данном конкретном случае тоже.