22 июня, ровно в четыре утра
Шрифт:
— Дядька Гнат, здорово, вы тут что? — спросил он, чуть выбравшись из толчеи. Гнат тоже отошел в сторонку.
— Здорово, сынок, да вот, хочу пробиться к военкому, не хотят меня в армию брать, — совершенно серьезно ответил Гнат.
— Вы что, да разве ж, вы же это… — попытался сообразить Остап.
— Это, да не эта… Не такая уж я старая развалина, ладно, а тебя куда? — поинтересовался он у Остапа.
— В укрепрайон распределили. — ответил тот.
— Да, значится, будешь тут пока что… Ладно, еще свидимся. — Гнат засуетился, увидев фигуру военкома, пробирающуюся
— Дядька Гнат, а я женился… — сообщил почти в спину убегающему Остап.
— Ну и ладно… — только услышал в ответ, собеседник был уже на своей волне и парня, наверняка, не расслышал толком, а если и услышал, так пропустил сказанное мимо ушей.
Ровно через минуту Гнат ворвался в кабинет военкома сразу же за ним, оттеснив нескольких просителей, не ожидавших от этого немолодого человека такой прыти. Военком в чине майора подошел к столу и собирался взять трубку телефона, куда-то звонить, но увидев вошедшего, поморщился и спросил:
— Да, слушаю вас.
Гнат вытянулся во весь рост и отрапортовал:
— Красноармеец Гнат Лукьянович Рохля прибыл для несения воинской службы в тяжелое военное время.
— Ты еще вспомни царскую армию, — выдавил из себя улыбку военком.
— Рядовой русской императорской армии, Гнат Лукьянович Рохля, разрешите доложить: бил германца под Сморгонью, бил германца под Верденом, бил белых под Томском. Разрешите встать в строй и снова немца бить! — про то, что доводилось ему и красных бить, Гнат скромно умолчал.
— Да куда тебе, дядька Гнат, из тебя ж труха сыпется! Посмотри на себя!
— Вячеслав Михайлович, ты не смотри на меня так, я еще очень даже. Да и пулеметчик я знатный, тебе разве пулеметчики не нужны? Между прочим, я у самого генерала Малиновского вторым номером был?
— У какого Малиновского? — растерялся военком.
— У Родиона Яковлевича, только он тогда генералом не был, мы в Первую мировую оба рядовыми были. Он тоже знатным пулеметчиком был! Мы с ним под Верденом немца косили…
— Да не могу я… тебе бы пару годков скостить…
— Вот ты и скости! Чай не годок один меня знаешь.
Капитан задумался, Гната Горилку он знал. Это верно.
— Да куда я тебя дену? В маршевую роту? Так выдохнешься, до фронта не дойдешь? — попробовал сопротивляться военком, да не вышло.
— Зачем так сразу. Вы сейчас укрепрайон комплектуете. Пулеметчик опытный в ДОТе пригодиться, разве ж нет? И бежать никуда не придется, если что, враг сам под пулемет прилезет…
— Аааа… черт с тобой, дядька Гнат, только смотри, ты ж на это дело… горилку, слабоват… если что — враз из армии попру! Понятно?
— Так точно! Разрешите идти?
— Дык иди, я распоряжусь.
Через час молоденький лейтенант дал приказ строиться новобранцам, отобранным для службы в Ямпольско-Могилевский укрепрайон. Таких набралось почти три десятка. Начали строиться. С удивлением Остап увидел, как в строй встает и Гнат Горилко.
— Служить будем вместе, — успел сказать Гнат, — что там говорил насчет женитьбы?
Глава двадцать вторая.
Часть четвертая
Могилев-Подольский
9 июля 1941 z. (среда). 18..й день войны
Обстановка на фронте:
Гpyппa армий «Юг». 11 я армия постепенно подтягивает свои
силы к Днестру и готовится к форсированию eгo в районе Моги
левПодольского. Соотношение сил следующее: перед фронтом
ХХХ армейского корпуса (пять немецких и три румынские диви
зии) обороняются части трех стрелковых дивизий противника и
2й русский танковый корпус (две танковые и одна мотострелко
вая дивизии) 1, а перед фронтом XI армейскоrо корпуса (три He
мецкие дивизии и один румынский кавалерийский корпус) Haxo
дится лишь одна русская дивизия, расположенная по обе стороны
Могилев Подольскоrо.
На флангах обоих корпусов, предположительно, расположены
две русские мотострелковые дивизии и части двух стрелковых ди
визий. Таким образом, если не считать танковых соединений, He
мецкорумынская ударная гpуппа превосходит противника в чис
ленности. Румыны, против ожидания, сражаются хорошо.
(Франц Гальдер, дневники)
Глава двадцать вторая
Первая бомбежка
23-28 июня 1941 года
Эти несколько дней в маленьком провинциальном городке Могилеве-на-Днестре, который совершенно недавно стали называть Могилевом-Подольским, войны не сильно так ощущалась. За все время дважды бомбили железнодорожный узел, но как-то не слишком активно. Пролетали вражеские эскадрильи со страшными крестами на крыльях, но летели куда-то вглубь, куда-то не сюда, а тут все было относительно тихо. Разве что цены на базаре очень быстро полезли вверх, да призывники. Каждый день у военкомата выстраивались очереди. Люди рвались на фронт: защищать Родину. И кому-то покажется это странным, но не было ничего более показательного, чем это стремление — разбить и уничтожить врага. В строй ставал и стар, и млад. И ветеран Первой мировой Гнат Рохля, и пятнадцатилетний пацан Йон Деген, который сбежал, не уехал в эвакуацию, а остался в Могилеве и каждый день осаждал военкомат, требуя, чтобы его призвали воевать. Они были готовы сражаться за Родину. И вечная слава всем, кто ушел воевать против немецко-фашистских захватчиков.