2424
Шрифт:
— Уважаемый Люк, — обратился ко мне парень-операционист, считав моё поддельное имя с чипа, — Вы не являетесь клиентом нашего банка. Желаете открыть счёт?
— Здравствуй, брат! Да прибудет с тобой Сила! — я ответил на интерлингве, растягивая слова. — Здесь можно получить деньги, да. И вот я здесь. Выдай деньги со счёта, брат.
— С какого счёта? — парень поморщился от кошмарного акцента далёкого от цивилизации человека.
— Я помню. Помню цифры. И пароль. Где можно написать, брат?
— Вот планшет, введите номер счёта… Хм, есть такой. Нужен пароль.
— Готово, брат, — я дождался подтверждения планшетом правильности пароля и вернул его клерку.
— Верно, как хотите
— Не нужно, брат. Выдай наличкой, по-братски.
— Вы уверены? Больше полмиллиона кредитов — это будет… больше тридцати килограмм!
— Я сильный, я справлюсь. И отсыпь ещё мелочью пару тысяч.
— Хмм… — операционист занялся моим вопросом.
Через полчаса ожидания, когда из хранилища в кассу на тележке подняли необходимое количество золотых пластинок, я сложил драгметалл в вещмешок и, наконец, покинул банк.
Через час, когда на улице стало темнеть, никто не обратил внимания на вышедшего из торгового центра парня в неброских брюках и светлой сорочке с тяжёлым чемоданом на колёсиках. Он поймал такси и добрался до космопорта. Ещё через час, пройдя регистрацию, Люк Скайуокер навсегда покинул Терру.
* * *
Когда на Нобилис опустилась ночь, я наконец-то добрался до единственной гостиницы, расположенной на минус четвёртом уровне орбитальной базы. Две звезды, недорогие одиночные номера и отсутствие насекомых — что ещё нужно для работяг станции и наёмного персонала каботажного флота? Нет, есть ещё, конечно, поприличнее гостишки на более высоких уровнях для граждан первых классов, но для безработного специалиста, гражданина пятого класса Джона Смита — самое оно. Оплатил проживание сразу за двое суток через автоматический терминал, принимавший в том числе наличные, получил ключ-карту и заселился в номер.
С удовольствием потратил всю норму воды на помывку и приведение себя в порядок: постирал и высушил комбез, с удовольствием побрился, перекусил остатками птичьих даров и почувствовал себя человеком. Через два часа я, благоухающий, уверенный и красивый, как какой-нибудь выпускник американских курсов по впариванию пылесосов, двинул устраиваться на работу. Тяжёлый чемодан оставил в номере, чтобы не облегчать переговоры будущему нанимателю. Понятно же, если человек приходит с вещами на собеседование, значит он спешит. А где спешка, там и условия можно похуже предложить, и вообще принять вид, что делаешь соискателю одолжение. Нет, чемодан на переговорах с работодателем не нужен. Да и с преступностью на станции всё в порядке, я узнавал — никаких случаев воровства из гостиниц в сводке происшествий не было. Ещё бы, рядом благополучная планета, искин станции обеспечивает поддержание порядка, поэтому проще простого загреметь на каторгу из-за воровства какой-нибудь ерунды.
Вот драки и потасовки были, да. Народ на станцию прибывает простой, неотягощённый лишним человеколюбием или толерантностью. Поэтому на минус шестом уровне всегда дежурит полицейский патруль, следящий, чтобы не было откровенного криминала. Ну, подрались подвыпившие мужики в баре из-за косого взгляда или намеренного толчка плечом, что такого? Людям надо выпускать пар, чтобы не сорвало резьбу, вот и пусть кулаками машут. Тем более, от терпил заявлений о выбитых зубах практически не бывает. Собственно, и случаев таких максимум раз в неделю — в основном в бары приходят работяги промочить горло и посмотреть на полуголых танцовщиц, да безработные спецы, желающие устроиться в экипаж проходящего судна. Для этого даже существует целый ритуал: капитан или старпом приходит в такой вот бар, существующий на любой орбитальной станции Федерации, заказывает «Кровавую Мэри», раскуривает сигару и ждёт. Никто в это время не смеет побеспокоить космического волка, наслаждающегося иллюзией твёрдой земли под ногами. Когда он тушит сигару, к нему начинают по очереди подходить соискатели работы. Говорят, эта традиция пошла с земной Тортуги, когда пиратские капитаны набирали себе в команду головорезов, но это не точно.
На входе в бар с неоднозначным названием «Голубая устрица» вышибала смерил меня внимательным взглядом (он считал о тебе информацию, — сообщила Люси) и, кивнув, впустил внутрь. Я же, на всякий, напряг булки, приготовившись рвать когти и вырываться с боем, если будут приставать. Но обошлось: в полутёмном баре вместо полуголых парней в кожаных шортах на специальных огороженных подиумах танцевали две девушки, без огонька отрабатывая обязательную программу. Из одежды только верёвочки трусов и пышные перья. Танцовщицы извивались в танце под негромкую музыку, а немногочисленные посетители бара почти не обращали ни них внимания: кто-то залипал в коммуникатор, кто-то дрых на столе с полупустой кружкой пенного, а кто-то налегал на поздний ужин. Только какой-то молодой парень лет восемнадцати и четвёртого класса полезности не отрывал от ближайшей к нему танцовщицы восторженного взгляда. Представительницы прекрасной половины Человечества среди посетителей бара тоже были — две молодые серьёзные женщины в комбезах сидели за столиком с полными бокалами коктейлей и, явно, скучали. В целом, все люди были от четвёртого до седьмого класса, так что я несильно выделялся.
Подошёл к стойке.
— Куба либрэ, порфавор! — сделал заказ невысокому крепышу-бармену лет сорока с наколками на мощных руках.
— Чё? — не понял тот.
— Я говорю, ром с колой есть? Ну, коктейль такой.
— А, ром. Есть наш, террянский трёхлетний, очень хороший. Что такое кола, не знаю, могу предложить тоник из кактуса.
— Давай.
Бармен набулькал в бокал на два пальца рома, добавил белесого тоника, сыпанул льда и воткнул трубочку.
— Готово! — он подвинул ко мне запотевший бокал. — Двадцать кредов.
— А лайм?
— Нет лайма, могу предложить ананас, — бармен безразлично принялся вытирать полотенцем стаканы.
— Не, не то, — я положил никелевую пластинку номиналом в пятьдесят кредов на стойку, — сдачи не надо.
Бармен с благодарностью кивнул, смахнул креды и вернулся к натиранию стаканов. Я отпил из бокала и чудом удержал морду кирпичом — то ли ром дерьмовый, то ли тоник, то ли всё сразу. Ни в какое сравнение с кубинским ромом это пойло не шло.
— Слушай, я здесь новенький, — отодвинул бокал в сторону и наклонился к бармену, чтобы не орать через стойку. — Подскажи, какие сейчас варианты с работой?
— Да пока никаких, — он встал полубоком, облокотился о столешницу и принялся объяснять. — Видишь, в зале ни одного капитана? Сейчас на станции четыре судна. Один каботажник уже подзаправился, скоро должен отойти, у второго небольшой ремонт, но у них экипаж укомплектован. Вот на другие два судна люди могут понадобиться. Средний грузовик уже неделю здесь, но у него капитан со странностями — нашёл недорогой заказ в ебеня, и у него вся команда уволилась. Третий день в носу ковыряет, никого нанять не может. И час назад пристыковался большой круизный лайнер «Звезда Примы», с него пока никого не было.