25 июня. Глупость или агрессия?
Шрифт:
Но, возможно, советское командование было дезинформировано? Может быть, принимая решение о нанесении удара по финским аэродромам, оно исходило из ошибочного представления о том, что на аэродромах южной Финляндии сосредоточены крупные силы немецкой авиации? Настолько крупные, что наличные семь сотен летчиков-истребителей (исправных самолетов-истребителей в составе ВВС Северного фронта и КБФ было более тысячи) и мощнейшая группировка зенитной артиллерии 2-го корпуса ПВО не могли отразить массированный налет немецкой авиации на Ленинград?
Возможно. Ошибки в таком сложном и рискованном деле, как военная разведка, случаются часто. Но в таком случае, предполагая, что на финских аэродромах укрылись многие сотни немецких «мессершмиттов» и «юнкерсов», советское командование должно было бы готовиться к удару по таким аэродромам самым серьезным образом.
Во-первых, тщательная разведка, выявление наиболее значимых объектов для атаки, выявление группировки истребительной авиации и зенитной артиллерии противника.
Во-вторых, выделение такого наряда сил, который бы позволял создать подавляющее превосходство в небе над выбранными для удара аэродромами. «Быть всюду одинаково сильным нельзя», — категорически утверждает параграф 11 Полевого устава Красной Армии (ПУ-39). И далее: «Победа достигается решительным превосходством над противником на главном направлении». Реальная возможность для создания такого превосходства была. В распоряжении советского командования было порядка 450 исправных бомбардировщиков. Это означает, что для удара по каждому крупному аэродрому базирования вражеской авиации можно было выделить до полусотни бомбардировщиков.
В-третьих, концентрация сил в пространстве должна быть дополнена концентрацией во времени. Проще говоря, основные силы и ресурсы должны были быть вложены в сокрушающий первый удар. Первый, самый мощный и неожиданный для врага. «Внезапность действует ошеломляюще» — этот, 16-й по счету, параграф ПУ-39 каждый командир Красной Армии должен был твердо знать. Возможность для нанесения сокрушительного внезапного удара была создана. Правительство СССР не разорвало дипломатические отношения с Финляндией, не предъявляло ей каких-либо ультиматумов, не заявляло о расторжении Московского мирного договора и т.п. Таким образом, все необходимые условия для внезапного (или вероломного, если говорить на языке политики) нападения были созданы.
В-четвертых, «одного сосредоточения превосходящих сил и средств еще недостаточно для достижения победы…
Необходимо достигнуть взаимодействия родов войск… Взаимодействие родов войск является основным условием успеха в бою…»
В данном случае выполнение этого уставного требования предполагало организацию теснейшего взаимодействия бомбардировочных и истребительных частей и соединений. Все необходимые условия для организации такого взаимодействия были налицо. Были истребители — в количестве, вдвое превышающем число бомбардировщиков. Были подвесные топливные баки для истребителей И-16, разработанные и испытанные еще весной 1939 г., запущенные в серийное производство осенью 1939 г. и изготовленные в количестве нескольких тысяч штук. С подвесными баками дальность полета И-16 тип 24 возрастала до 670 км, что позволяло, действуя с Ленинградского аэродромного узла, сопровождать бомбардировщики до линии Хельсинки–Лахти–Миккели. Были захваченные весной–летом 1940 г. аэродромы на Карельском перешейке, на южном (эстонском) берегу Финского залива, на полуострове Ханко, взлетая с которых истребители могли сопровождать бомбардировщики безо всяких подвесных баков. Наконец, было полторы сотни новейших истребителей МиГ-3, которые не только превосходили финские истребители в скорости (на 150-200 км/час), но и обладали дальностью полета не менее 700 км.
В-пятых, для удара по аэродромам следовало использовать авиационные боеприпасы, специально разработанные для поражения площадных целей. Такие боеприпасы на вооружении советских ВВС были. Это и ротационно-разбрасывающие авиабомбы (РРАБ), способные рассыпать 116 малых осколочных бомб АО-2,5 на площади в один гектар, и так называемые «выливные приборы», при помощи которых аэродром противника можно было обильно полить зажигательной смесью КС или суспензией белого фосфора. Были и совсем уже простые подкрыльевые кассеты АБК-500, вмещавшие 108 зажигательных бомб ЗАБ-1 или 67 осколочных АО-2,5.
Военные специалисты, несомненно, смогут добавить к этому перечню и шестой, седьмой, восьмой пункт…
25 июня 1941 года примерно так все и было сделано. Только с точностью до наоборот.
Глава 3.7
СРЕДА, 25 ИЮНЯ
«ВВС
Вечерняя оперсводка № 7 штаба Северного фронта (20.00 25 июня 1941 г.) была более подробна: «…Девятое. ВВС армий и фронта выполняли задания по уничтожению авиации противника на его аэродромах.
Бомбометание производилось по летным полям и аэродромным сооружениям. Бомбометанию подверглись все известные аэродромы южной части Финляндии до параллели Миккели–Турку (эта линия параллельна линии советско-финской границы, но не географическим параллелям. — М.С.). В большинстве случаев отмечены удачные попадания в ангары, летные поля и на некоторых аэродромах подверглись бомбардировке самолеты. В воздушных боях сбито 4 самолета противника, кроме того, отмечены удачные попадания на аэродром Кайникайнен, (Kauniainen, западный пригород Хельсинки. — М.С.) (15-17 самолетов) и аэродром Йороинен, где подверглись бомбардировке до 20 самолетов. Из наших самолетов не вернулись на свои базы 11 „СБ“ и не установлены места посадки 10-го СБ.
Авиация ПВО продолжала прикрывать Ленинград. Встреч с противником не было, потерь нет.
Десятое. КБФ продолжает установку заграждений. ВВС КБФ бомбили броненосцы и аэродром Турку, сбит один самолет противника» [279].
Эта сводка содержит много ценной информации. Во-первых, сообщение о могучем ударе, о «первой в истории советской авиации многодневной операции» находится на девятом месте в общем перечне событий дня. Командование Северного фронта по-прежнему не видит в этом авианалете ничего, что бы имело «решающее значение». Сразу же отметим, что других заметных и значимых событий на Северном фронте в тот день не было вовсе. Пункт первый оперсводки № 7 содержит совершенно заурядные сведения: «Первое. Войска Северного фронта частями прикрытия производят оборонительные работы в своих районах, продолжая сосредоточение к границе отмобилизованных частей» [280].
Во-вторых, слово «немецкий» нигде не использовано. Объектом удара была по-прежнему названа базирующаяся на аэродромах Финляндии «авиация противника», причем «национальная принадлежность» противника конкретно не указана. Этот неизвестный «противник» даже и не пытался нанести ответный удар (в небе над Ленинградом «встреч с противником не было, потерь нет»).
В-третьих, уже из этой сводки видно, что советская авиация понесла ощутимые потери («не вернулись на свои базы 11 „СБ“»), и даже в 8 часов вечера не были известны места вынужденной посадки еще 10 бомбардировщиков. Следовательно, маститые советские военные историки в генеральских званиях или не читали документы, или откровенно врали, утверждая, что «наша авиация потерь не имела». Становится понятным и «творческий метод», при помощи которого советские историки насчитали 30 (или даже 41) «уничтоженных на земле вражеских самолетов». Составители оперсводки № 7 честно признают, что «бомбометание производилось по летным полям и аэродромным сооружениям», т.е. неприцельно, «по площадям», и лишь на «некоторых аэродромах подверглись бомбардировке самолеты». Советские историки просуммировали самолеты, обнаруженные (но отнюдь не уничтоженные!) на аэродроме Йоройнен (о том, как и с какими результатами происходил налет на этот аэродром, будет отмечено ниже) и Кауниайнен (там ни аэродрома, ни самолетов не было вовсе), и получили «искомое число»: 17 + 20 = 37. С учетом «4 сбитых в воздушных боях самолетов противника» получилось 41.