25 оттенков личного. Избранная проза и поэзия о многогранности человеческого опыта

Антология

За солнцем

Когда я впервые оказался в Весьегонске, город переживал очередное изменение уровня воды в водохранилище.

Я увидел томительно медленно, гордо и обречённо уходящую под воду вершину колокольни. По неширокой, едва выступающей из воды косе я прошёл вперёд – и вдруг почувствовал, что вот – разлив, вот – верхушка храма, вот – я, и больше никого нет. Там, на дне, где подножие ушло в ил и маячат тени полуразрушенных провинциальных строений, стоит серо-коричневый полумрак.

Мне подумалось, что я для этого и шёл сюда, что надо рассказать об этом поглощённым повседневными своими заботами людям… И тут же понял, что уж кто-кто, а они-то всё это носят в себе.

Они строили этот город. Они молились в этом храме. Они, наверное, ждали, когда… И мне показалось, что кто-то уже идёт сюда, чтобы принести к подножию этого храма свои мысли, сомнения. Почему сюда? Наверное, потому, что всё однажды совершённое не может и не должно исчезнуть и в тяжёлый час восстаёт из прошлого, чтобы соединять мысли поколений.

Пролог

Осенний день моросил дождём:Казалось – пепел из туч.Просёлок хлюпал под сапогомВерсту – и другую версту.Волной перекатывалась земляС седою пеной лесов на хребте,И «газик» выписывал вензеляВокруг колдобин по мокроте.Тихий был,тихий,тихий день,Дым озябающих деревень.Шёл человек,и пела вода,Зналкуда —и не знал куда.Шёл человек,Шёл.Пах он дымкомСёл,Пах он бензином, дорогой, дождём.Шёл человек,Шёл.Был он за этим на Землю рождён —Чтобы идти.Был бы так жаден до правды твой взгляд,Так же вот прямо, не глядя назад,Шёл бы и ты,Шёл бы и шёлМимо плетней, мимо каменных школ,Мимо заборов с рычаньем собак,МимоЗапахов тёплого хлеба и дыма.Точно вот так,Как он.Как он, глубоко и спокойно дыша,Зная в душе, как Земля хороша,Зная, что нечего ночи отнять,Зная, что утром в дорогу опять.Тихий.Тихий был,тихий день.Дома озябающих деревеньСидели вдоль улицы, как старики,Дымили кирпичными трубками труб,И таяли жиденькие дымки,И стыли морщиныу глаз и у губ.Вечер осел,голубея, серея.Дождик без

устали сеял и сеял.Дом был знакомым, как сотни, в лицо.Путник обтёр о траву каблукиИ осторожно взошёл на крыльцо.Дверь проскрипела. В сенях – ни души.Снял сапоги и пристроил в углу.Дверь приоткрыл.На дощатом полуКоврик постелен от двери к столу.Ходики тихо, как в детстве, стучат.Дед со старухой сидят и молчат.Узкою дужкой сквозь сумрак в глазаГлянули под потолком образа.То-то вот так, по углам в темноте,Тёмная дума о светлом ХристеТлеет под звон колокольный – и без,Тысячи лет под припев про прогресс.Помнят и то на Руси старики,Как поснимали «господни звонки» —Повырывали церквам языки…Только опять, как година пришла,Мерно ударили колоколаИ разнесли по смятенной стране:«Пусть вдохновляют вас в этой войнеОбразы предков.И шла издалиТайная сила Российской земли».Ходики тихо, как в детстве, стучат,Только кукушки всё больше молчат.Столько пришлось повидать на веку,Смолоду всё им «ку-ку» да «ку-ку».Нынче как время побудки придёт,Ставенки вздрогнут, пружинка всхрапнёт —Всех-то и песен.Недолог завод…Вечер как вечер. Ан глядь – на крыльцеПутник босой с тишиной на лице.Молча распутал дорожный мешок —Хлеба буханка да сала кусок.Тихо часы, точно шепчут, стучат.Дед со старухой жуют и молчат,Словно бы знают:только сейчасНачинаетсянастоящий рассказ.

Часть первая

1.1

Сумерки взбирались под желобчатые крышиСнизу, от нагретых мостовых – вдоль тёплых стен.Крыши, как железные летучие мыши,К ночи оживали,готовые взлететь.Мыши только ждали, чтобы где-то за окраинойТонущего солнца захлебнулисьогни,Чтобы, враз сорвавшись с облысевших зданий, стаямиНебо закружить, железом звёзды заслонить.Город замирал, и торопливо, перепуганноРазбегались в улицы цепями фонари,И над вечереющей, задымлённой округоюЖёлтым стогом зарево стояло до зари.Мальчику было страшно,Когда, становясь тусклым и розовым,Падало солнце поникшееВсё быстрей, быстрей и быстрей.Ночь как чёрная пашня,В которой зёрнами – звёзды,День как поля пшеничные,А вот на вечерней зареОкон кровав блеск,Быстро темнеет двор,Каждый глухой подъездПритаился, как вор.Плавит закат медьУ городской черты.Силясь не онеметь,Город ждёт темноты.Ой, как страшно, когда солнце умирает!Но наверное, если идти далеко-далеко,За дома, за деревья, шагать через реки, овраги,Никогда не закатится солнце.И будет легко.И вода будет булькать в дорожной приплюснутой фляге.И идти, и идти,Забывая о том, что на лысинах хмурых домовСторожат тишину предвечерья летучие мыши.И закат так предательски тих,И на улицах звуки шаговВсё тише,и тише,и тише.Но – сильна неизвестность,Страшна неприютность дорог,Так привычны в домах золотые квадраты уюта.И становится теснымгоризонта убогий кружок,И ненужной – дорога, к закату свернувшая круто.И тревожная мама,и взгляд беспокойный отца —Ведь они никогда не узнают о том, как боится малышЖдатьсолнечного концаПод взглядами крылатых крыш.

1.2

По листьям жёстким золотым,По снегу, серому, как дым,По вешней каше снеговойИз дома – в школу,из школы – домой.Дом – мама, двор – друзья, толпа,А школа – это коллектив:Учи уроки,будь учтив,Дорогу старшим уступай.А летом – звонкий самокат,Футбол на серой мостовой,И снова —каждый день – закат,И сумерки над головой.А если лагерь —горны, синь,Жара, ленивый шум лесной.Но каждый вечер шар земнойУходит в ночь.И ты – один.Уронит руки темнотаНа замерший, тревожный мир.Вся ночь с уснувшими людьми —Как лабиринт.И – Минотавр.И долго смотришь в черноту,Стараясь шорох подстеречь,Привстань – и ступишь за чертуПленительных и страшных встреч.И только серый утра сокСтечёт дремотой по стене,Когда откатится клубокТревог и дум,и ты – во сне.И – резко – горн!И блеск, и синь,И шум, весёлый шум дневной.Но каждый вечер шар земнойУходит в ночь.И ты – один.Это страшно, когда солнце умирает.Но, наверное, если идти далеко-далеко —За дома, за деревню, шагать через реки, овраги,Никогда не закатится солнце.И станет легко.И идти, и идти,Забывая о том, что по свету ползёт темнота,Что ревёт в лабиринте чудовищный зверь-минотавр,Что по шорохам ночио судьбах гадают глаза,Что об этом нельзя никому – и друзьям – рассказать,Потому что сонихПредательски мирен и тих.Но сильна неизведанность.Но страшна непривычность путей.И хоть нет золотого уюта,Не бывает, чтоб мир зазвенелпод лёгким шагом детей.Не бывает так почему-то.

1.3

Время круто.Отец поседел и согнулся,У матери выцвел взгляд.Мальчик – на первом курсе,Мальчик не виноват.Он слушает лекторов толстыхИ учится рассуждать.Но всё как-то пресно и постно,И к миру – глухая вражда.Откуда берётся, откуда?Ведь все говорили ему,Что нету на свете чуда,Что сказки в наш век ни к чему.Но такперед тем как проснуться,Тревожнее спит человек —На волос от безрассудства,За миг до вскрытия рек.День был обычный, серыйОт тесно идущих туч.В казённые жёлтые стеныСтудентов вобрал институт.Последние опоздавшиеГалопом неслись к дверям.Весёлое и нестрашноеУтро в конце ноября.На семинаре тридцатьЗаспанных лиц на прицелВзял молодой, полнолицый,Холодноглазый доцент.Двигая монументом,Втиснутым в синий ратин,Он толковал про ренту,Он объяснял и шутил.Был он собой доволен,Слушателям радел.Всё-таки тоже – давно ли —Сам он вот так сидел.Но вдруг, уже механическиТвердя про выплату в срок,С усмешкою ироническойДвинулся наискосокМягкою поступью волка,Губы вытянув вниз,И над растрёпанной чёлкойНасторожённо повис.Девчонка совсем не слышит.До этой ли ей чепухи!Девчонка – плохие пишет,Но всё-таки пишет стихи!На лбу – полувзрослая складка.Доцент прицелился —раз!Дрожа от стыда, тетрадкаНад головами взвилась.А в перерыве трое,Хоть каждый немного сник,Слушали, рядом стоя,Как, двигая нижней губою,Доцентсмаковал дневник.И многозначительный палецВставал над строкою там,Где явственно наблюдалисьАморальность и пустота.Собрание было тихим.Декан надоедно скрипел,Что вот – аморальные типы,Что это нельзя терпеть.Потом доцент процитировалМеста такие, что смех!Но в зале так было тихо,Как в крепко уснувшей тюрьме.Молчанье – сухо, как порох.И вдруг ворвалось в тишину:– Скажите, а может быть, скороОбыскивать нас начнут?Короткий гул одобренья —И снова одни глаза.Глазами в органы зреньяДоценту уставился зал.А тот, улыбочку выскалив,Цедил, зрачками сверля:– Надо – будем обыскивать…(И про себя:«Сопля!..»)Высказаться желаете?Прошу, поднимайтесь сюда.Может быть, вы жалеете,Мол, это всё ерунда?Такие, как эта, – развязные,Ни капли стыда у них нет!А мы —осудить их обязаны,Так требует долг наши век.И снова – недоброе, вескоеЗатишье.И в тишинеТы встал и качнулся резко:– Позвольтемне?Зал сквозь тебя глазамиИ вспышками ламп прошёл.Вот он – как на экзамене,Важно налёгший на стол.От ярости губы смерзались,Когда ты тихо сказал:– Вы мещанин и мерзавец.И медленно вышел в зал.………………………. ЛизалМетели язык у домов подошвы,Вымаливал,Чтобы ониЗабыли о прошлом,Нелепом прошломИ снова зажглив окнах огни.Качаясь, метались вокруг переулкиВ бесцветной, белёсой мгле.Шаги одиноко, промёрзло и гулкоСтучали по оглушённой земле.И солнце плясало перед глазами —Закатное солнце в предсмертном огне,И самое страшное наказаньеБыло в том, что забвенья-то —нет.Человек, до сегодня знакомый и важный,Исчезал, уходил во тьму,Становился разменной деньгою бумажной,Уплывал в грязноватую муть.Это страшно, когда лица умирают!И зачем-то хотелось идти далеко-далеко,По заснеженным далям,брести через реки, овраги,Чтобы стало легко,Чтобы думалось просто о людях,о каждом из них,Чтобы было у каждогонеповторимое «я».Он не помнил, когдаиз серого сумрака утра возникДом, в котором ждаламама,отец —семья.Был звонок тревожен и резокВ непривычной тиши утра.…Запах камфары в ноздри лезет,И у мамы щека мокра…И зачем-то проносят мимоРавнодушное тело отца.Изменённый неуловимо,Проплывает абрис лица.Да, так сразу беда бывает —Та, которая не одна.За холодным стеклом трамваяНочь

сиренева и бледна.Возвращаются двое молча,Так молчат, что – сойти с ума.Легче б, кажется, выть по-волчьиНа мелькающие дома.Скрип колёс по морозным рельсам,Гул железный, качка и дрожь.Человек – и кладбищенский крестик.Как такое в одно соберёшь?Ни религией, ни масонствомЭтой дикости не оправдать.Светофор умирающим солнцемПровисает на проводах.Что ж – квартира?Пустая квартира,Но – такая же, как была.Человеческое СветилоПроглотила безмолвная мгла.Задыхается ночь от мороза.Мама плачет.Лампа горит.Стать взрослей никогда не поздно,Стать беспечнее жизнь не велит.Очень страшно, когда люди умирают.Если б можно брести, и брести далеко-далеко,Пробираясь в снегу через мёртвые реки,крутые овраги —Может, станет легко?Но нельзя от людей оторваться,Мама плачет слышно едва,И тонюсенькой ниточкой вальсаРепродуктор плетёт кружева…

1.4

Прошлое набегаетСловно сквозь жаркую дрёму.С лодки глядишь, не мигая,В солнцем пронизанный омут.Чёрное и золотое.Тени зелёные. Блики.Помнишь, вон тот листочекСилился быть великим?Он догнивает в иле.Рыбы скользнули рядом.Помнишь, на жёлтых крыльяхС неба он гордо падал?Падал, как вестник счастья,Садящегося в ладони.Его расшалившийся МастерЧеканил из лучшей латуни.Время ли изменило?Или не смог иначе?Горько лежать под илом,Только листья не плачут.Вверх по лучистым стреламНынешнего поднебесьяСчастье сегодня делатьСтало тебе интересней?Ты уже умный и взрослый.Скоро аспирантура…А сейчас – только лодка,вёслаИ в лодке – девичья фигура.Грусть под слепящим солнцем —Радости признак тайный.Колкостей милых бесовство,Руки, как гибкий тальник.Дали сереют от жара.Солнце сползает ниже.Сон неотступный и старыйСнова и снова снится.Грустно звенит цепь:Очередь дай другим.В лодку садятся петьПодвыпившие пацаны.И в сердце расходится грусть,Как по воде круги,И вечер прощален и пустМолчанием тишины.Шёпотшагов.Дымен закат,Как много вековНазад.Детская больТихо растёт,Что ночь, словно тролль,Придёт.Будут считатьШёпот минутМилая – там,Ты —тут.Неужели даже встречи умирают?Неужели нельзя так вот рядом идти и идти, далеко-далеко,через быстрые реки, извилистые овраги —Чтобы было всегдазолотисто-светло и легко?Почему-то по белому светуНе бродят за солнцем влюблённые,Почему-то в улицы сонныеУскользают они до рассвета.Что же, сердце, труби тревогу —Ты почти готово в дорогу.У меня за плечами – ветер,Ничего, что один я на свете,Ничего, что оставлено много.Только, может быть, что-то не пустит?Нам осталась капелька грусти.Погрустим – и пора в дорогу.

1.5

Ах, грустить мы умеем – до стона,До зелёного самогонаИли – если позволят карманы —До вечернего ресторана.А вот радуемся – неловко,Словно мышь колбасе в мышеловке,Словно царь – своей чаше заздравной,Может – с брагою, может – с отравой.Если смеху ответить нечем,Если мозг – при деле, а сердцеСтосковалось тоской человечьей,Заменяем мы радость – перцем,Заменяем улыбку – ржаньем:Наполняем жизнь содержаньем.Это надо или не очень —Чтобы пить и плясать до полночи?Но, когда друзья уезжают,Как умеют – их провожают.Вот и ты провожанья радиВходишь в комнату.Взрослые дяди,Незнакомые умные тёти,На столе очень вкусные блюда.Вы усердно и шумно пьёте.На буфете звенит посуда.В кухне высятся горы тарелок,Прибывают огрызков горы…Веселится грешное тело,И грустят привычные взоры,Отошедшие от жеманства,Не дошедшие до фламандства.Люстры,речии рока гром…Тихий вечер.Аэродром.Трезвый рёв самолётных сердец.Вот и точка.Смеху конец.Час прощанья – вот он, пришёл.Отчего же так хорошо?– Остаёшься, тебе везёт!– Да.– Весной защищаешься?– Да.Высоко над землёй, как звезда,Догоняет зарю самолёт.Можно просто глядеть и молчать.– Твой маршрут.– Ну что же, пошли.– Ну, давай…И прошлого частьОтрывается от земли.Снова ласковая близость умирает.Тихо.Слышно, как дышит земля.Далеко-далекоПроливаются реки,глотают туманы овраги.Звёзды сверху звенят.Медуницею пахнет легко.Что же? Снова закат?Труден первый рывок:Он не шаг, а падение в ночь,Если б смог —Ты б не мог остального не смочь.В горле – комНезабытых земных, дорогих мелочей.Ну – рывком!Понимаешь – рывком!Всего лишь шаг, и ты ничей,Решайся, солнышко не ждёт,И пыль дорожная легка.Закат в глазах твоих цветёт,Пугает и зовёт – закат.Неужелиопять в закатГлядеть и молча тосковать,Как колокол без языка,Несуществующие словаШептать?Всего лишь шаг —И не найдёшь дороги вспять.Дыханье чаще, сух язык,И губы шепчут:«Только шаг»,Не ведая, что сделан шаг,Что он шагает напрямик,Уверенно и не спеша,Как будто веками привычен шагать,И, падая к его ногам,Земли травянистая влажная гладьКачает далёких лесов берега.

Часть вторая

2.1

Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров,

Мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров,

Мира и горя мимо…

Иосиф БродскийСлава всем, кто не дошёл до цели,Шёл вперёд – и канул в никуда,Всем, о ком не вспомнили, не спели,Словно и не знали никогда.Кто виденьем, страстью ли обманнойВ глушь и бездорожье уведён,Не открыл страны обетованной,Жизнь не досмотрел, как странный сон.Слава вам, стяжатели иллюзий!Вам, искатели небес земных!Вас не зная, вечно рвутся людиВ путь, которым выведёте их.

2.2

Ах, базар,Кружит пестрятинаПо рытвинам,По вмятинамИзбитой мостовой.Шумно движется,шатается,толкается, сплетаетсяТолкучая толпа.Телогреек пена серая,капусты зелень сернаяИ красные платки,Да степенные, всесильныеплывут мундиры синиеС морковками петлиц.Над рядами-теремамиВалит пар,валит пар.Как в проулках, в них вскипаетСеротелая толпа.– Ярки яблочки как солнушки!– Лускатые подсолнушки!Стаканчик на пятак.Оттопырь карман, хорошая,иди себе, задёшево,И плюйся шелухой!Вот бокастые молочницыОжившими матрёшками,Как гвардия, прямы.– На, хозяюшка, покушай!Ты, хозяюшка, не слушай!Хорошее молочко!Мясники неторопливые,как боги, терпеливые,В крови, как палачи,Вертят красные и сочныекуски с жирком и с косточкой,Мусолят карандаш…А здесь вот – тихая толпа,Тихая, как в синагоге.Здесь только медленно сопятИ ноги чистят на пороге.– Вы думаете покупатьИли вы себе не думаете?А на полкеи в витринкеИ под стёкламиисцарапанными —Бюстгальтеры и косынки,Игрушки и колбасы штапеля…– А если вам не нравится, так идите, где лучше!Ах,хвост,хвост,хвост —Как у анаконды.Привезливоблы воз —Всю Москву накормят!Ах,хвост,хвост,хвост —Очередь,очередь.Посылают псу под хвост,К матери,к дочери.Тут того гляди убьют!И, только в хвост втиснувшись,Спрашивают:– Что дают? —И потеют истово.А в углу, раскрыв на толпыГрустных стёкол синий лоск,Современней изотопаПригорюнился киоск.Он такой нелепый в миреПотных лиц и пёстрых лент —Как аквариум в сортире,Как в пивной интеллигент.И нутро его стеклянное журналами полно.– Вон какие…– Что там? Глянь-ка!Там разборка в овощном!Вора,вора,вора поймали!Морда – топориком,и лопухи торчат.Вытащил у бабушкиу старойиз валенкаВытащил последние —скопила для внучат!Лица перекошены – потные, красные,Пальцы растопырены:– Лови его, лови!Палку ему под ноги – раз!Вот так хряснулся!Вскакивает —Весь в грязи, а рожа – в крови!Бабы как шарахнутся —словно куры в стороны.Помидоры покатились —«По рублю брала!»– Мать их, помидоры!Соком помидоровымСапоги уляпали,а жулик – драла!Подскочили, сцапали,с забора стянули.Как заяц под собакойзаайкал.– А ну!..Ух его да ах его!Как сверху саданули,Как снизу наподдали!– Сколько стянул?!Старуха подскочила —юбку за кончики —Да старенькойтуфелькойтоп его! Топ!– Дай ему, бабка!Сделай упокойничка!– Сделай с него клоуна,бей ему в лоб!– Чтобы его в милиции и мама не узнала… —И кровью, как закатом,застлало всё вокруг…«Зверьё! Остановитесь!» —а им ещё мало!«Не смейте! —и ворвалсяв копошащийся круг. —Ведь вы же её самиобсчитали перед этим,А вы ей подложили вместо яблок гнильё!Ведь вас же не лупят, потому что не заметили!И потому же самомуне лупят её!»– Чиво?!– А ну, поди сюда! —за шиворот стянули.– Защитничек нашёлся?– Сам такой, небось!– А ну…Как снизу наподдали, как сверху саданули —Как будто в воду чёрную, сорвавшись, нырнул.