29
Шрифт:
– Нет, очень мясистые, – возразила Фрида (а сама подумала: эти котлеты были точно каша).
– А зелень в салате не была слишком вялой?
– Нет, что ты, такая сочная и хрустящая (такая вялая, что можно было шлепнуть ею по чему-либо и она прилипла бы, как слой папье-маше).
– А как твой стейк? Не сыроватый?
– В точности как я люблю.
Фрида съела все содержимое хлебной корзинки, заявила, что сыта, попросила завернуть стейк с собой, а дома сунула его в духовку еще минут на пятнадцать.
– А еще у меня кофе был едва теплый, –
– Я язык обожгла.
Кофе Фриде подали ледяной.
– А что ты думаешь про торт из швейцарской кондитерской?
– Торт? По-моему, торт был хороший?.. – полувопросительно сказала Фрида.
– По мне, так слишком сладкий, – проворчала Барбара.
– Да, раз уж ты заметила, может, самую малость сладковат.
– Последний раз я в этом ресторане, – вздохнула Барбара. – У меня висит еще два предварительных бронирования, но потом – все, ноги моей там больше не будет.
– Вот и хорошо, – согласилась Фрида.
Барбара постоянно заявляла, что ни за что не вернется в «Прайм риб», однако по-прежнему питалась в этом заведении не реже раза в неделю. Там часто бывал муж Барбары, Ларри Сутамолок, дантист. Ларри был застенчив, однако уж если он во что-то верил – например, в еду, подаваемую в «Прайм риб», – Барбара принимала это близко к сердцу.
– Ладно, во всяком случае, маме понравилось, – трещала Барбара.
– Да-да. Кажется, ей действительно понравилось, – оживилась Фрида, уже почти забыв, зачем вообще звонила Барбаре.
– Она тебе так и сказала, что хорошо провела время? – осведомилась Барбара.
Фрида помедлила.
– Сказала ли она мне, что хорошо провела время? – повторила она.
– Да, тебе!
– Сказала. Она сказала, что хорошо провела время, просто замечательно провела время. Изумительно провела время.
В переводе на Фридин: на самом деле они это еще не обсуждали.
– Вот как. А мне ничего не сказала.
– Ничего? – выдохнула Фрида. – Нет, на Элли это непохоже… Непохоже ведь?
– Фрида, она ничего не сказала. Я звонила ей сегодня утром, она только и выдавила, что вечеринка получилась отменная, а потом придумала какую-то чепуху про мышь и повесила трубку.
Фрида встревожилась, хотя и не вполне представляла, что на это ответить. Про мышь Элли ничего не говорила. Наверное, у нее галлюцинации начались.
– Может, Элли просто занята была?
– Чем, интересно? – упорствовала Барбара. – Фрида, ей-богу, что может быть важнее, чем поблагодарить свою любящую дочь, которая устроила такой праздник? Ты хоть представляешь, сколько сил и времени я вложила в подготовку этого вечера? Ты знаешь, сколько часов я потратила, выбирая подходящие цветы, тщательно составляя список гостей – а ведь вас всех еще рассадить надо было, притом что твои подруги не общаются. Я думала, закричу, если еще хоть раз услышу: «Не сажай Эди рядом с Лайлой, они все еще в ссоре из-за того счета в „Аутбэк стейк-хаус“ трехмесячной давности…»
– Я думала, они уже помирились и Эди согласилась разделить чаевые пополам, – вставила Фрида.
– Нет, больше сорока процентов она платить не согласна, – поправила ее Барбара.
– Ох, стыд какой.
– Фрида, честное слово, твои ровесницы иногда как дети малые.
– Ну да, так и есть. – Фрида согласилась, но про себя вздохнула.
Мысленно она послала Барбару куда подальше. Что эта женщина знает о споре из-за счета в «Аутбэк стейкхаус»? Барбара и понятия не имела о строгой экономии и учете расходов. Лайла всегда заказывала себе больше других, когда сумму счета делили поровну, и всем остальным дамам это до смерти надоело. Фрида полагала, что Эди имела полное право возмутиться. Несправедливо, что Лайла съела и суп, и салат, и десерт и при этом отказалась заплатить немножко сверху.
– Ладно, я только говорю, что потратила на это кучу времени и сил, и чем же отвечает мне моя мать? Выдумывает какой-то предлог, чтобы повесить трубку, и довольно дурацкий предлог, надо сказать. Я даже думала, может, мы с ней сегодня пообедаем вместе. Я думала, она осыплет меня благодарностями, а вместо этого выясняется, что она обедает с тобой. Молодец, Фрида! Передай моей матери самый горячий привет и скажи ее величеству, что я в полном ее распоряжении!
– Мне передать?..
– Да, тебе. Хватит уже терпеть ее выкрутасы, пора объяснить моей матери, что к чему.
– Нет, Барбара, я только хотела сказать, что… – Фрида сделала глубокий вдох, вонзила ногти в подлокотник кресла, закрыла глаза и приготовилась к бурной сцене. – Я сегодня не обедаю с твоей матерью.
– ЧТО? – прогремела Барбара. – Но мне она сказала, что вы собираетесь пообедать вместе и поэтому она не может встретиться со мной! Я оставила в ее сумочке свою лучшую пару очков, а она даже не разрешила мне приехать за ними. Что значит – ты не обедаешь с моей матерью?
– Я…я… – Фрида запнулась.
– Давай говори же!
Фрида вытерла лоб:
– Ну, Элли позвонила мне сегодня утром и спросила, хорошо ли я себя чувствую. Она хотела узнать, все ли у меня в порядке в связи со вчерашним ужином.
– Я так и знала, что стейк недожарен! – рявкнула Барбара.
– Я сказала, что со мной все хорошо. Ну, может, небольшое расстройство, но у меня желудок всегда расстроен.
– Не отвлекайся, – поторопила Барбара.
– Тогда я спросила Элли, не хочет ли она сходить сегодня куда-нибудь, а она ответила, что собирается ехать к тебе.
– Но она ко мне не приезжала!
– Вот как, – осторожно ответила Фрида.
Она оторвала кусок газеты и принялась им обмахиваться. Силы ее были на исходе.
– Так она мне соврала? – Барбара была потрясена.
– Ну, я не совсем уверена. Видишь ли, потом я забеспокоилась. Голос у Элли был какой-то странный. Вдруг она что-то от меня скрыла. Элли считает, что я вечно беспокоюсь по пустякам…
– Ты вечно беспокоишься по пустякам.
– Но я просто забочусь о близких людях.