3-адика

Иган Грег

– Я не совсем понимаю, что вы имеет в виду, – сказала в ответ Сагреда.

– Мне кажется, вы скучаете по былым временем.

– В Гёттингене?

– Нет, до этого.

– В Эрлангене?

– А вы уверены, что выросли именно в Эрлангене? – Он слегка наклонил голову, и в линзах его очков отразился лунный свет. – Вы помните голубую лошадь-качалку? Кубики с буквами?

Какой бы смысл ни скрывался за его словами, Сагреда опасалась, что начав все отрицать, лишь в очередной раз отвадит его от игры.

– Я понимаю, что вы сбиты с толку, – с грустью заметил Гёдель. Или Джаррод; сейчас он уже не говорил от лица своего персонажа. – Вы так восхищались Эмми Нётер. Я была слишком

мала, чтобы услышать об этом лично от вас, но моя мама рассказывала мне, после того, как вы нас покинули. На самом деле вы не Эмми. Ваше настоящее имя – Сандра, а я ваша внучка, Алисса. Когда мы виделись в последний раз, мне было три года.

Сагреде захотелось протянуть руку к пульту, чтобы разорвать связь с марионеткой и просто зареветь, но сила воли помогла ей сдержаться. То, с чем она столкнулась – неважно, Джаррод или Алисса – сейчас, скорее всего, напряженно следило за выражением ее лица – не исключено, что крупным планом на манер Хичкока; худшее, что можно было сделать в такой ситуации – это выдать собеседнику хоть каплю своей истинной сущности.

– Я понимаю, что если вы скажете что-то в открытую, вам будет грозить опасность, – признала Алисса. – Но скажите мне, только честно: вы помните голубую лошадь-качалку?

Сагреда кивнула, стараясь выглядеть так, будто неестественно знакомые образы, пробужденные словами гостьи, ввели ее в состояние ступора. СлизьНет бы не догадался, что она сама вышла из образа и переключилась на метаразговор: сейчас Сагреда просто подыгрывала Курту, пытаясь не дать своему другу перевозбудиться до такой степени, что его снова придется отправлять в санаторий.

– У вас сохранились воспоминания о моей матери, Иде?

– Да, – тихо ответила Сагреда. – Я помню.

В свете Луны она увидела, как по щеке Гёделя пробежала едва заметная струйка. – А как насчет ее брата? Вы помните его имя?

– Я нашел подходящую кандидатуру для программы управления камерой. Она довольно популярна и бесплатна, а когда я запустил ее на сцене, где мы получили отклик на вспышку, то получил как раз подходящий угол.

Сагреда нажала кнопку. – Используй ее. – Сейчас любое ее слово могло расстроить Алиссу, доказав, что и Сагреда не была той самой Эмми, которую она пыталась найти. Но если они выведут из строя VR-оборудование прежде, чем их встреча потерпит фиаско, у нее вполне может появиться еще один шанс.

Сэм промолчал, но спустя какое-то время неожиданно воскликнул. – Охереть не встать!

– В чем дело?

– Сработало! Мы внутри!

Сагреда скрыла свой восторг за попытками вспомнить имя собственного сына; от напряжения у нее даже пролегла складка на лбу. – Вертится на языке, – заверила она Алиссу. У медиумов вроде бы есть такой метод. Начинаешь произносить согласные, которые могут встретиться в имени любимого человека, а дальше уже пытаешься сузить поиск.

Алисса, впрочем, была готова пойти навстречу. – Вы испытали шок; я это понимаю. Вам потребуется время, чтобы во всем этом разобраться. А прямо сейчас нам нужно сосредоточиться на плане Менгера. Поговорим через неделю.

Отвернувшись, Гёдель зашагал прочь в темноту. Сагреда с трясущимися руками осталась стоять в аллее. Через некоторое время она услышала приближение Тарского, весело насвистывающего приставучую мелодию, которую полвечера бренчал на цитре музыкант в кафе.

Глава 7

– Мы ее нашли, – сказала Мариам Сагреде. – Ее зовут Алисса Боуман. Ее бабушка, Сандра Тауб, скончалась в 2012 и завещала свое тело медицинскому университету, чтобы тот распорядился им по своему усмотрению. В 2037 Алисса добилась судебного решения, обязавшего проект «Человеческий коннектом» раскрыть информацию о том, что Сандра стал прототипом одной из мозговых карт, опубликованных десятью годами ранее; с тех пор она при помощи самых разных стратегий пытается предотвратить дальнейшее злоупотребление этими данными.

– Ну что, желаю ей удачи. – Мариам скорчила гримасу. – То есть она и правда хотела, чтобы эта женщина, наконец, упокоилась с миром, не более того?

– Ну да. – Сагреда понимала чувства Алиссы, однако ее представление о судьбе своей бабушки было слегка искажено. Для создания одного-единственного композита требовались данные тысяч нейронных карт – каждая из которых представляла собой результат микротомирования конкретного мозга. Ценность результата по большей части зависела от общих черт, разделяемых личностями-основателями: здравый смысл, базовые знания и коллективная память о прожитых временах. По отдельности эти карты были слишком схематичны, чтобы из них можно было извлечь хоть какие-то биографические воспоминания; и лишь комбинация их большого числа имела шансы принести реальную пользу. СлизьНет и прочие компании, пытавшиеся извлечь выгоду из находившихся в открытом доступе карт, могли штамповать тысячи разных композитных личностей, варьируя весовые коэффициенты тех или иных составляющих в общем массиве основателей. Процесс, однако же, имел свои границы: попытка скомбинировать 95% бабули Тауб с 5% остальных людей произвела бы на свет бабулю, лишенную большей части своих синапсов, а такой комп едва ли бы стал предаваться ностальгическим воспоминаниям о голубой лошади-качалке.

– Может быть она думает, что раз Сандра была такой горячей поклонницей Эмми Нётер, то алгоритмы СлизьНета рано или поздно должны были назначить ей подходящую роль. Как Ингрид Бергман в «Касабланке»: она была просто рождена для той роли.

– Или отдала ради нее жизнь, – заметила Мариам. – Плюс в том, что стараниями внучки дело Сандры приобрело широкую огласку, так что нам, вероятно, удастся немного поводить ее за нос.

– Возможно. – Сагреда не хотела переоценивать собственные возможности; Сандра Тауб скончалась в эпоху социальных сетей, но родилась в далеком 1957 году. Сэм отыскал генеалогическое древо, уходившее корнями в 1800-е, а Сагреде удалось откопать фото Сандры и Алиссы, которые Ида запостила в 2010-м, однако родительские портреты, сделанные в детстве Сандры, наверняка ограничивались выцветающими снимками в одном из семейных фотоальбомов.

– Есть и другой плюс, – добавил Сэм. – Мы завладели ее VR-оснасткой – во всяком случае, до тех пор, пока Алисса не догадается, что ее обвели вокруг пальца. Мы перевели оборудование в режим пониженного энергопотребления; теперь будет казаться, что оснастка выключена, и пока Алисса не выдернет ее из розетки, мы сможем скрытно пользоваться ее мощностью, в режиме 24/7 и практически не рискуя привлечь к себе ее внимание. Кулер включается только во время рендеринга игры; так что мы можем сколько угодно пользоваться ее интернет-соединением, не поднимая шума.

Мариам обдумала его слова. – И ты завел второй аккаунт?…

– Три новых аккаунта, – поправил ее Сэм. – Все бесплатные и с рекламой, чтобы нам не приходилось заниматься бухгалтерией. СлизьНет будет думать, что общается с тремя новыми клиентами, которые по очереди пользуются одной и той же VR-оснасткой; никаких подозрений это не вызовет. Алисса под своим аккаунтом тоже ни о чем не догадается. Единственным заметным эффектом станет увеличение суммарного трафика, но ее провайдер предлагает только безлимитные тарифы, так что она вряд ли станет отслеживать статистику использования интернет-канала.