325 000 франков
Шрифт:
– А на проезжей дороге, на этом шоссе, вам кажется, вы будете счастливее?
– Здесь не жизнь.
– И Бюзар показал на бараки, на строения бывшего кирпичного завода, на болото.
– Переменить место это еще полдела.
– Это желание Мари-Жанны.
– Она сама толком не знает, чего хочет.
Он даже и вообразить не в силах был, что можно так говорить о Мари-Жанне, и живо возразил.
– Если уж она что задумала...
– Мари-Жанна в основном научилась понимать,
– Так вы не зайдете?
– Нет, спасибо. Лучше я загляну позже.
Бюзар сел на велосипед и поехал домой. Мари-Жанна только что заходила к нему и оставила письмо.
"Дорогой мой Бернар, сейчас я разговаривала с Шатляром. Чего ты ему порассказал? Как это некрасиво с твоей стороны. Ты-то хотел, а я никогда не хотела, мог бы об этом вспомнить. Я знаю, что ты мне на это скажешь, потому что Шатляр мне все объяснил. Но все равно твое поведение непростительно. Когда врут в таких вещах, то врут во всем, и мне ты тоже будешь врать.
Я предпочитаю, чтоб ты больше не приходил ко мне. Я знаю, что тебе будет тяжело, но сейчас это пройдет менее болезненно, чем позже.
В снэк-бар поезжай с другой или вообще не берись за таков дело, и это избавит тебя от многих неприятностей.
Я все обдумала и поняла, что я тебя не люблю. Лучше сказать это совершенно откровенно. Я думала об этом еще до разговора с Шатляром и пришла к тому же выводу, но не решалась тебе признаться. Я хорошо к тебе отношусь, но я тебя не люблю. Это правда.
Кстати, я тебе никогда и не говорила, что люблю тебя. Хотя ты много раз просил меня об этом. А что касается нашей женитьбы, то ты так настаивал и столько всего сделал, что я в конце концов дала согласие. Но теперь все кончено. Так будет лучше для нас обоих.
Знаю, что ты станешь меня осуждать. Но что же делать? Лучше это, чем испортить тебе жизнь.
Я буду по-прежнему хорошо к тебе относиться, но сейчас нам разумнее не встречаться больше.
Мари-Жанна".
Бюзар сунул письмо в карман.
– Милые уже побранились?
– спросила его сестра Элен.
– Мари-Жанна тебе что-нибудь сказала?
– Чего захотел! Разве у нее узнаешь, что она думает. А вот у тебя такой вид, будто ты проиграл этап с раздельным стартом.
Подтрунивая над братом, Элен любила пускать в ход спортивную терминологию, безбожно перевирая ее.
– Мари-Жанна просто переутомилась, - ответил Бюзар.
– Вот и все. Я немного проветрюсь и сразу же отправлюсь на фабрику. А ты оставь мне чего-нибудь пожевать к четырем часам утра, когда я вернусь.
Он снова сел на велосипед и поехал в горы, ко мне. После гонок я виделся с ним два раза. В понедельник в больнице, тогда у нас с ним завязались дружеские отношения.
Бюзар приехал к нам весь взмыленный в одиннадцатом часу вечера. Он молча протянул мне письмо Мари-Жанны. Я прочитал его и передал Корделии.
– Не огорчайся. Сделай вид, что ничего не произошло, - посоветовал я Бюзару.
– Завтра она тебе скажет нечто противоположное.
– Вы ее не знаете!
– Никогда не следует принимать за чистую монету слова любимой женщины.
– Не слушайте его, - вмешалась Корделия.
– Во-первых, он пошляк. Кроме того, он говорит вовсе не то, что думает.
– Если ты в самом деле дорожишь этой девушкой, поступай, как я тебе советую, - настаивал я.
– Не отвечай на ее письмо. Не ходи к ней. И не пройдет недели, как она сама прибежит за тобой.
– Не верьте ему, - прервала Корделия.
– Он скоро начнет хвастаться, что знает средство, как заставить женщину раболепствовать перед мужчиной. Но все это вранье. Он сам в это не верит. Он просто-напросто пошляк.
Мы с Корделией довольно долго так препирались, а Бюзар молча смотрел на нас.
– Мне скоро пора на фабрику, - не выдержал он.
– Если вообще стоит еще добывать эти триста двадцать пять тысяч франков...
– Он ждет, что мы придумаем, как помирить его с Мари-Жанной, - сказала Корделия.
Пытаясь понять, чем Бюзар так разозлил Мари-Жанну, Корделия попросила его подробно рассказать о разговоре с Шатляром.
Бюзар передал свой спор со стариком.
– Ерунда, - решила Корделия.
Лично меня раздражало, что он обманул старого профделегата, человека светлого ума и большой душевной твердости, в чем я много раз убеждался.
– Ты не мужчина, - упрекнул я Бюзара.
– Какая-то негодная девчонка водит тебя за нос.
Корделия возмутилась. И мы с ней снова сцепились.
– Я обещал брессанцу сменить его в двенадцать часов, - проговорил Бюзар.
– Послушай, - обратилась к нему Корделия.
– Отправляйся на фабрику, как будто ничего не произошло...
– Именно это я и посоветовал.
– ...Поскольку ты связан словом с товарищем, и он тебя ждет. Раз ты затеял все это дело, ты не можешь отступить из-за какого-то письма, написанного под горячую руку. А завтра я повидаю Мари-Жанну и Шатляра. Мы все это утрясем. Не волнуйся...
– Вы думаете, что она действительно меня не любит?
– спросил Бюзар.
– Я думаю, что она просто обиделась.
– Но она на самом деле никогда не говорила, что любит меня. Это правда, - настаивал Бюзар.
– Она просто стыдится это сказать.