33 принципа Черчилля
Шрифт:
Вместо того чтобы ждать, пока вышестоящие инстанции снизойдут и станут решать его проблемы, вместо того чтобы терять время в утомительных спорах о недостатке полномочий, такое отношение позволяет выявить неиспользованный потенциал и скрытые возможности с переключением энергии на действительно стоящие вещи. «Успех нельзя гарантировать, его можно только заслужить», – постулировал Черчилль в годы Второй мировой войны. Делая ставку на результативность, он не ограничивался личным вкладом. Он распространял аналогичные требования на подчиненных и каждую возглавляемую им организацию. В марте 1940 года, занимая должность первого лорда Адмиралтейства, он писал своему заместителю адмиралу флота Дадли Паунду: «Вопрос, на который мы должны найти ответ: как выиграть войну и каким образом флот может в этом помочь в максимальной степени»6.
Стремление всегда добиваться конкретных воплощений своих замыслов приводило к двум важным следствиям, которые отличали управленческую деятельность Черчилля. Первое – он не любил совещательных должностей, позволявших принимать участие в выработке
Помимо выбора места, нелюбовь к совещательным позициям влияла и на принимаемые Черчиллем организационные решения. Считая, что «каждый умный человек может составить планы по достижению победы, не неся при этом ответственности за их реализацию», он старался придерживаться следующего правила: «Планы должны разрабатываться только теми, кто имеет власть и несет ответственность за их воплощение в жизнь». В бытность свою премьером Черчилль добьется, чтобы Военный кабинет состоял исключительно из тех, кто возглавлял министерства и отвечал за критически важные направления7.
Вторым следствием ориентации на личный вклад стало постоянное стремление Черчилля расширять свои должностные обязанности и непрерывно увеличивать зону своей ответственности. Нельзя сказать, что подобная практика вызывала восторг и поддержку у коллег. Скорее наоборот. Летом 1917 года, после того как премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж вернул нашего героя из опалы, предложив ему пост министра вооружений, другие члены правительства следующим образом оценили кадровое решение главы правительства: «Уинстон Черчилль представляет самую большую опасность, поскольку я не думаю, что он останется доволен лишь собственным шоу, – писал военный министр лорд Дерби личному секретарю главкома британскими экспедиционными силами. – Я уверен, он постарается засунуть свои руки в пироги Адмиралтейства и Военного министерства». Лорд Дерби окажется прав. Уже через месяц он вступит в конфликт с активным и амбициозным коллегой8.
Пройдет 20 лет, Черчиллю исполнится 65. Казалось бы, годы должны умерить энергию. Но нет. Вскоре после возвращения в Адмиралтейство в сентябре 1939 года новоиспеченный глава ВМФ начинает активно вмешиваться во внешнеполитическую сферу. Спустя всего неделю после своего назначения он выразит главе Форин-офиса недовольство поведением британского посла в Италии, заметив при этом: «Надеюсь, вы не станете возражать, если время от времени я буду обращать ваше внимание на отдельные моменты, которые привлекли мое внимание в телеграммах Форин-офиса». Буквально через несколько дней он направит в МИД еще одно письмо о политике на Балканах. Одновременно Черчилль подготовит для премьер-министра предложения о структуре и составе британской армии. Затем – 24 сентября – признается канцлеру Казначейства, что «много думает о вас и ваших проблемах», и даст свои предложения по составу военного бюджета. А уже на следующий день направит на рассмотрение Военного кабинета объемный меморандум о положении дел в Польше и на Балканах. В начале октября по инициативе Ф. Д. Рузвельта он установит личный контакт с президентом США, минуя при обмене корреспонденцией официальные каналы Форин-офиса. Подобное поведение вызовет раздражение как у британского посла в США, так и у его руководства в Лондоне. Критике со стороны внешнеполитического ведомства подвергнутся также регулярные выступления главы Адмиралтейства по радио, в которых он рассуждал о вопросах, выходящих за рамки военно-морской сферы. Черчилль же, пытавшийся поспеть на всех фронтах, упрекал руководство страны в нерешительности и медлительности, пытаясь при случае возложить на свое ведомство дополнительные обязанности. Так, во время одного из заседаний Военного кабинета в начале 1940 года он предложил возложить ответственность на Адмиралтейство за строительство торговых судов. В определенной степени Черчилль сумел добиться своего. В феврале 1940 года его сделали участником высшего органа союзников – Верховного военного совета, в апреле – назначили председателем Военного координационного комитета, а также стали рассматривать как возможного преемника Чемберлена на посту премьер-министра9.
Помимо выбора должностей и поведения после назначения опыт Черчилля в управлении карьерой указывает на еще один важный нюанс. Любое решение руководителя оставляет след. Из совокупности этих следов со временем формируется репутация. Ее трудно увидеть и еще труднее исправить, но ее значение колоссально, и порой только одной репутации достаточно, чтобы назначение состоялось или было отклонено. Черчилль любил позиционировать себя
Сила репутации проявляется не только во время смены парадигмы и необходимости призвать людей, не запятнанных ранее в принятии одиозных решений. Репутация имеет и личностную окраску с причудливым отражением качеств, нрава и поступков. И в этом отношении устоявшееся мнение о нем не всегда шло на пользу нашему герою, переводя в отрицательную плоскость некоторые черты его характера: любовь к борьбе трактовалась как воинственность и несговорчивость, умение находить нестандартные решения – как непредсказуемость и опасность, гибкость – как оппортунизм и непоследовательность, одаренность одновременно во многих сферах – как несбалансированность и ненадежность. Схожие обвинения звучали в адрес Черчилля и накануне его назначения премьер-министром весной 1940 года. Тогда одержала верх вера в лучшие качества нашего героя – харизма, энергичность, оптимизм, готовность сражаться и умереть за свою страну. После сорока лет в большой политике он все-таки стал главой правительства и – не в последнюю очередь благодаря своей репутации – сумел сохранить этот пост на протяжении пяти лет, даже когда его страна оказывалась на удручающих пастбищах поражения.
Урок, который оставил Черчилль всем тем, кто желает в этой жизни преуспеть, состоит в том, что ни о чем не следует беспокоиться больше, чем о репутации. Эта дама требует лояльности и не прощает ошибок, но в один прекрасный момент она может одарить сторицей.
Принцип № 2
Налаживать связи
Уинстон Черчилль был самодостаточным человеком и всегда отдавал предпочтение независимой линии поведения. Он был убежден, что сильный индивидуум способен создать и добиться гораздо большего, чем коллектив, в котором неминуемы противоречия и неизбежна борьба за власть с перекладыванием ответственности друг на друга. «Один хороший способный министр стоит целой банды бюрократов», – утверждал он.
Но даже при таких убеждениях Черчилль считал, что один в поле не воин. «Выдающиеся люди часто попадают в положения, из которых не могут выбраться самостоятельно», – заметил он в одной из душевных бесед с премьер-министром Франции Жоржем Клемансо. В 1915 году Черчилль сам окажется не у дел. Следуя своим принципам и не желая томиться в вакууме бездеятельности, он отправится на фронт. При этом он отлично понимал, что подобное удаление от средоточия власти лишь усугубляет его положение. Поэтому он будет призывать свою супругу Клементину «культивировать отношения», «держать связь с правительством, с друзьями и псевдодрузьями», «представлять меня в их кругу», «не упускать нить событий», «сообщать мне, что видишь». Аналогично Черчилль поступил и в «пустынные» 1930-е годы, признаваясь впоследствии, что взаимодействие с ВВС и ВМФ, несмотря на его политическую изоляцию, носило «постоянный и близкий характер». Для Черчилля было очевидно, что успех во многом зависит от того – с кем и как налажены продуктивные отношения. «Контакты в высшем свете – покровительственные или неодобрительные – играли в обществе важнейшую роль, которая, к сожалению, непонятна современному поколению», – писал он в одном из эссе в 1929 году. Сам он, по словам его помощников, «уделял важнейшее значение налаживанию личных связей»1.
Первые шаги нашего героя не предвещали стремительного взлета. Он не имел высшего образования, в 13 лет, исключительно благодаря связям отца, поступил в престижную школу Хэрроу и лишь с третьей попытки, после обучения у репетитора, сумел сдать вступительные экзамены в Королевский военный колледж Сандхёрст. Зато едва ему исполнилось 26 лет, как он стал членом парламента, в 31 год Черчилль занял пост заместителя министра, в 34 – вошел в состав кабинета и стал тайным советником. Как такое стало возможно? Очень просто. Мы говорим о патриции, который уже в юношеские годы тесно общался с влиятельными людьми британского истеблишмента – экс-премьером Розбери, будущими главами правительства Бальфуром и Асквитом, а также с другими видными фигурами политического бомонда – Джозефом Чемберленом, Уильямом Вернон-Харкортом, лордом Керзоном. Он был вхож в круг крупнейших бизнесменов и финансистов, включая Натана Ротшильда, которого находил «очень интересным и владеющим информацией». Разумеется, подобные контакты были бы невозможны, если бы его дед не был герцогом Мальборо, мать – светской львицей и подругой наследника престола, рано почивший отец лорд Рандольф – экс-министром финансов, а его самого воспринимали не иначе, как «мальчика Рандольфа». Но и в этих эпизодах проявился целеустремленный характер будущего лидера нации, который в отличие от своих сверстников предпочитал проводить время не с милыми леди, находя их «страшными и глупыми», а с умудренными опытом и облеченными властью высокопоставленными джентльменами, от которых завесила его карьера и будущее. «Я очень высоко оцениваю встречи с этими умными людьми», – признается он матери. – Диалоги с ними значат для меня очень много»2.