33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине
Шрифт:
– Нам бы патронов, хотя бы по пачке на человека.
Штабс-ротмистр сдвинул плёткой папаху с затылка на лоб.
– У нас собой нет, но… – Он поправил папаху, достал блокнот и написал записку. – Вот вам… за нами идут две роты, верхом, отдадите командиру, это воткинский командир капитан-лейтенант Арцишевский Антон Генрихович, они помогут, чем смогут, а нас не задерживайте, с Богом!
Он махнул плеткой, Огурцов только-только успел выскочить из-под копыт, и оба всадника поскакали дальше.
– Как
Михаил Капитонович непонимающе посмотрел на неё.
– Я говорю, что вы с ним хорошо разговаривали… – Она повернулась к Михаилу Капитоновичу.
– Хорошо? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что вы говорили и по-деловому, и очень вежливо, и, как бы это сказать… на равных, по-русски, подворянски…
Сорокин пожал плечами:
– Я офицер, он офицер… А как это, по-дворянски? Я не дворянин! А может быть, и он не дворянин.
Элеонора помолчала, поддёрнула мешок за спиной и сказала:
– У вас, у русских, замечательные манеры, я заметила это, как только приехала в Россию, вы умеете быть на равных, независимо от чина и положения. Где вы учились?
– Классическая гимназия, потом юнкерское училище…
– Это воспитание у вас от…
– Наверное, от мамы, она дворянка, хотя, когда вышла замуж за купца, перестала быть…
– А ваша мама…
– Из старинного ханского татарского рода, моя прабабушка – бабушку я не помню, она умерла молодой – из рода хана Кучума.
– Это чувствуется!
Сорокин ухмыльнулся:
– По-моему, Энн, извините, леди Энн… Элеонора примиряюще махнула рукой.
– …вы все придумываете!
– Ну, так уж и всё?
Они замолчали.
Сорокин оглянулся по сторонам и по левую руку на обочине вдруг увидел заваленные снегом, положенные штабелем друг на друга замёрзшие человеческие тела; из штабеля торчала восковая голая рука с растопыренными скрюченными пальцами. К телам был прислонён связанный верёвками берёзовый крест. Он увидел, что Элеонора собирается посмотреть туда же, испугался и, желая её отвлечь, позвал:
– Леди Энн!..
Она глянула на него и укоризненно сказала:
– Зовите меня просто по имени… – Да, да, извините…
– Что вы хотели сказать?
– А… я уже забыл! – соврал Сорокин.
– Какая у вас память, как вы, русские, говорите… – В её глазах проскочила кокетливая искра, и она сказала по-русски:
– Дэвичья… правилно?
Сорокин рассмеялся.
– Правилно! – передразнил он.
Солнце садилось позади тракта и своим ярким кругом уже достигло вершин дальних сопок, обоз тянулся на восток, Элеонора Боули и Сорокин сидели лицом на запад.
– Как красиво! Какой чистый воздух! Видите?
Сорокин сощурился и прикрылся от резкого света; он видел только, как в косых, почти параллельных земле контрастных лучах чернеет тайга.
– Уважаемый! – крикнул он.
– Слухаю, барин, – откликнулся хозяин саней.
– Как думаешь, где ночевать будем?
– А хто ж его знает, где обоз встанет, там и ночевать будем… – Как так?
– А так, ваше благородие, коли села какого достигнем, тама и ночевать будем, а коли в тайге, так костёр разведём, и вся ночёвка.
– Под открытым небом? – удивился Сорокин и сразу понял, как был нелеп его вопрос.
– А ишо как? Гостиницев али постоялых дворов в тайге нету!
Сорокин заёрзал.
– Мишя, вы не волнуйтесь, мы так едем уже не первый день…
Он посмотрел на Элеонору.
– Это даже лучше, если в тайге, – в деревне в домах много всяких насекомых, а тут чисто.
– Холодно! – выговорил Сорокин.
– У костра не холодно, когда все вместе… – тихо произнесла Элеонора.
Сорокин понял, что от него сейчас ничего не зависит, и в сердцах крикнул:
– Огурцов!
Фельдфебель спрыгнул с саней и подбежал к поручику:
– Слушаюсь, ваше благородие!
Сорокин глянул на него и безнадежно махнул рукой.
Огурцов по инерции сделал несколько шагов, потом остановился, прислушался, просиял лицом и, показывая рукой в конец обоза, выкрикнул:
– А? Скочуть! Поди те, кого мы поджидаем!
Сорокин прислушался, ничего не услышал, но почувствовал, что из-под садящегося солнца доносится глухой стук копыт.
– Давай, Огурцов, будь настороже! Не пропустить бы!
– Не пропустим, Михайла Капитоныч, ваше благородие, – хихикнул фельдфебель. – Костьми поперёк лягу.
Фельдфебель повернулся и остался стоять на обочине тракта.
– Какой он интересный, этот ваш солдат, и фамилия у него добрая. Такая – овощ!
– Овощ? – удивился Сорокин и расхохотался.
– Вот, – удовлетворённо сказала Элеонора, – теперь вы весёлый. Вы же весёлый человек? Не надо быть хмурым, я понимаю вашу заботу и принимаю её, но поверьте, всё будет хорошо…
Сорокин посмотрел ей в глаза – леди Энн улыбалась.
«Какая она все-таки!..» – подумал Михаил Капитонович.
Вопрос с воткинцами решился быстро. Огурцов остановил командира, Сорокин передал ему записку штабс-ротмистра, тот написал на ней несколько слов и отдал Огурцову.
– В арьергарде идут две пушки, на них всё наше хозяйство, им управляет прапорщик Вяземский, всё получите у него. Но, поручик, не обессудьте, сколько даст, столько даст, сами поштучно считаем… Впереди верстах в пяти село, мы идём туда, доедете, найдите штаб и присоединяйтесь к нам с вашим войском.