40 000 на Геене
Шрифт:
– Нет, – сказал отец. – Не надо. Я не хочу.
Пиа поняла, что он боится. И теперь уже боится не за Грина, а за остальных сыновей. Он сказал именно то, что хотели бы услышать сыновья, и что им приятно было услышать.
– Я все же поищу, – оказал Джин-младший, повернулся и пошел среди камней. Он даже не спросил, в какую сторону убежал мальчик. Он пошел совсем не туда. Марк последовал за ним. Пиа поняла их.
– Нам лучше возвратиться, – сказал Зед. – Становится темно. А Грин убежал туда, где ночью находиться опасно. К тому же, в темноте его не найдешь.
– Да, – сказал наконец
Братья Пиа не были связаны с Грином. Они им не интересовались. Они сейчас должны вернуться в свой лагерь. Ведь уже становилось темно, и нужно отвести Джейн Гуттиериз, домой иначе она сойдет с ума от страха. Игры закончились. Наступает ночь.
А Грин... Он должен будет провести ночь в холодных сырых болотах, куда убежал по собственной воле.
Она вздрогнула в объятиях отца и повернулась к реке. Найн и ее братья уже шли вдоль берега. Им было нечего делать ни с ее отцом, ни с нею. У Найна вообще были причины избегать ее. Так что Джин-старший теперь стал ее собственностью, какой был раньше, до появления на свет Грина.
4
Солнце уже садилось, бросая длинные тени между камней, и Джейн Фланаган-Гуттиериз боязливо шла по тропе между курганов. Ноги ее дрожали, и она ступала на землю очень неуверенно. Страх камнем лежал у нее на душе, и она шла и проклинала этих ази, таких красивых и таких бессердечных. Держись подальше от них, говорила ей мать, держись подальше. И отец... Правда, по своей привычке он ничего не говорил. Только иногда занудливо рассказывал о кораблях, которые прилетят, о лабораториях для рождения детей. И почему она должна думать о будущем. Вообще о том, о чем ей вовсе не хотелось слушать.
Прекрасные и бездушные. У них нет сердца. В главном лагере нет никого, кто был бы похож на них. Не было мужчин таких красивых, как Джин и его братья, которые были предназначены для того, чтобы заполнить мир себе подобными. Она хотела их. Она опускалась даже до того, чтобы уходить в горы к ним. А когда их полусумасшедший братец сбежал из дома, они кинулись его искать, бросив ее одну. И вот теперь ей пришлось идти одной, в темноте, как будто она, Джейн Фланаган-Гуттиериз, ничто, как будто ничего не значит, что она ради них вышла из лагеря и пришла к ним, забыв все наставления родителей.
Гнев придал ей сил. Гнев заставлял ее идти дальше по извилистой тропе. Она шла между курганов, придерживаясь направления на солнце, которое уже висело над самыми вершинами гор.
И внезапно – движение в кустах – это был ребенок. Сердце ее сжал ужас, оно чуть не выскочило из груди. Она остановилась, со страхом глядя на мальчика, едва виднеющегося среди кустов. Одежда его представляла собой лохмотья, волосы были слишком длинными. Но все же он был человек. Привидения, так называли их, живущих, подобно Грину, среди курганов. Но это был еще совсем мальчик. Он гораздо лучший проводник, подумала Джейн, чем Джин и его братья.
– Я из лагеря, – сказала Джейн
Фигура шевельнулась, не произнеся ни слова. Затем начала медленно удаляться.
– Подожди, – сказала она. Ее внезапно охватила паника. Она подумала, как сможет она объяснить дома свое позднее возвращение. Этот мальчик не выказывал желания помочь ей. И теперь, когда станет темно, а она еще не вернется, родители пойдут ее искать. И тогда ей не отделаться тем, что она ловила рыбу и просто заблудилась.
– Подожди!
Позади нее послышался шорох в кустах. Она обернулась и увидела полдюжины других Привидений, которые молча тянули к ней руки.
– О, нет! – вскрикнула она. – Вы не... – Сердце отчаянно билось в груди. – Я дойду сама. Спасибо. – Она видела их глаза. Глаза сумасшедших. Глаза ариэлей. Она отступила назад. – Я иду домой. Меня ждут. Меня уже ищут.
Они приближались бесшумно. Только легкий шорох кустов выдавал их движение. Некоторые из них были в лохмотьях, на других сохранились остатки одежды. Странные, бесшумные, безумные...
Она вспомнила о том, кто остался сзади, и резко повернулась. И тут же вскрикнула. Мальчик был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Эй, держи руки при себе! Не трогай меня! – крикнула она, стараясь не показать свой страх. У нее еще оставалась надежда, что среди них есть мальчики, недавно убежавшие и не до конца одичавшие, на которых можно подействовать окриком. «Будь властной – учила ее мать, офицер оперативной службы. – И всегда знай, что делать, если люди отказываются выполнять твой приказ».
Она смотрела на мальчика, застыв на месте, и вдруг поняла, что остальные тоже уже рядом, сзади.
Она резко повернулась, пытаясь этим движением напугать их и найти выход из их цепи. Но они вцепились в нее, в ее одежду. Я немного опоздала, подумала Джейн, даже не думая о том, что она может погибнуть. Джейн ударила одного из них тем ударом, которому ее научила мать, сбила его с ног, но мальчиков было слишком много. Они навалились на нее, схватили за волосы, держали руки. У некоторых из них были дубинки, которыми они угрожали ей, если она не прекратит сопротивление.
«Будь что будет», – подумала Джейн. Во всяком случае, еще никто не слышал, чтобы Привидения убивали. Сейчас она поддастся им, а затем постарается найти способ убежать, когда они потеряют интерес к ней.
Они связали ей руки, потащили с собой. Джейн шла, не сопротивляясь, но старательно запоминала дорогу. Может, ей самой удастся сбежать, а может, Джин с братьями найдут ее.
А если этого не случится, то отец и мать вместе с оперативниками, которые хорошо знают окрестности, пойдут искать ее. Они пойдут с ружьями, так что главное сейчас – продержаться, и не вызвать в них жестокости. Они шли длинной и извилистой тропой среди курганов, так что Джейн скоро потеряла ориентировку. Единственным ее ориентиром осталось солнце, низко висящее над горизонтом. Она уже ощущала отчаяние, и только чувство самосохранения удерживало ее от необдуманных действий, которые могли бы привести к смерти.