40 000 на Геене

Черри Кэролайн Дженис

Это приводит меня к следующему: необходимо продолжать изучение калибанов. Эти существа, основой жизни которых является взаимодействие, начали взаимодействовать с людьми. И это делает возможным контакт с калибанами, так как они сами хотят расширять сферы взаимодействия, Я уверена, что можно разработать систему общения, понятную и для людей и для калибанов. Я недостаточно опытна, чтобы предложить им такую систему. Шестилетний ребенок, рожденный здесь, мог бы выразить эту идею калибанам, но он сам не может осознать проблему. В этом наша дилемма. Наши амбиции могут нам сейчас только помешать. Нельзя считать, что вся безграничная вселенная и все формы жизни укладываются в наш словарь.

И

это меня беспокоит больше всего.

Узоры курганов калибанов, которые вы наверняка видите с орбиты, предрешают какие-то события, связанные со Стиксом. Опасность. Возможно, я необъективна, когда оцениваю, какое сообщество людей и калибанов, Стикс или Клауд, более здоровое с точки зрения калибанов. Но я знаю, что в Стиксе люди едят серых калибанов.

Отчет доктора Хэмптона

Могу сказать, что отчет доктора Ма-Ги имеет ценность в том смысле, что много сведений может быть почерпнуто, читая между строчек. К сожалению, должен отметить, что отчет составлен так, что вся информация Ма-Ги говорит не о том, кто такие калибаны, а о том, кем они не являются. Все усилия Ма-Ги направлены на то, чтобы создать новую терминологию. Она сделает все, чтобы разрушить сложившуюся столетиями стройную систему аналогий в анализе отношений между различными существами, включая и иноземной разум. Это серьезно подрывает ценность отчета Ма-Ги. Из отчета следует, что Ма-Ги стала жертвой ошибки исследователей внеземного разума: она попала под воздействие своих информаторов и стала верить в то же, во что и они, забыв о логике.

Я боюсь, что в ее отчете больше гипотез, чем подлинных фактов.

43. Год 205, день 35

Стиксайд

Солнце прорвалось сквозь тучи и принесло немного радости в обширную долину вокруг Башни Парм. Оно выкрасило воду озера золотом, заиграло причудливыми тенями в кустарнике. В озере плыл калибан. Генли наблюдал за ним, глядя на расходящиеся круги расплавленного золота. Остальные калибаны сидели вдоль берега, и это было крайне необычно. И вообще, весь день шел как-то не так.

Вдали виднелись наездники. Вот в чем необычность! И калибаны каким-то своим способом узнали, что происходит нечто необычное.

Наездники приближались. С ними был и лорд Джин.

Каждый калибан реагировал на появление Джина. Генли тоже привстал, выпрямился. Затем бросил в воду рыб, которых выловил, и поспешил по мелководью к берегу, разбрызгивая воду.

Значит, их изоляция кончилась. Два месяца, как он был оторван от всего, два месяца рыбной ловли, запаха речной воды, ила. Сам лорд Джин явился сюда, чтобы освободить их. Генли не бросился к нему. Он осторожно оторвал Кима и Маннина от их занятий. Ким обычно зарисовывал артефакты, Маннин делал записи в дневнике.

– Вы знаете, как себя вести с ним, – поучал он их. – Твердость и никаких отступлений. Если же мы будем спрашивать об аппаратуре связи, то она завтра же будет на дне Стикса. Вы знаете его. Он так и сделает, хотя потом пожалеет. Ясно?

Ким кивнул. Маннин выглядел испуганным. Это было нелегкое бремя для них. Ким за последние две недели вообще почти не говорил.

– Послушай, – сказал Маннин. – Я хочу кое-что взять отсюда и переправить на Базу.

– Я пошлю тебя сюда потом, когда будет возможность. А сейчас не будь идиотом. Не вздумай брать ничего.

Маннин шмыгнул носом. С тех пор, как они попали сюда, у него был вечный насморк. Холодный зимний ветер, постоянные густые туманы плохо действовали на него.

– Идем, – сказал Генли и пошел впереди.

«Это мои проблемы, – подумал Джин, глядя на этих троих. – Это мои проблемы».

Три

человека шли к Башне, чтобы наконец узнать, какие есть новости.

44. Год 205, день 35

Башня Парм

В холле ощущалось нервное движение калибанов. Торн устроился на полу. Клау, калибан Парма, отполз в сторону. Другие калибаны, находящиеся здесь, расположились согласно своему положению. Там, откуда они явились, было сражение, и они были полны ярости, злобы, как и наездники. Генли сразу понял, что он с друзьями явился сюда в неподходящий момент. Но пути назад уже не было. Они стояли возле стены, последние из пришедших, и ни один калибан не защищал их.

Чешуйчатые тела извивались перед ними. Мощные хвосты угрожающе приподнимались.

– Идем отсюда, – сказал Маннин.

– Стой спокойно, – ответил Генли, схватив его за руку. Маннин не понимал, что значит отступление сейчас. Но он боялся, ужасно боялся калибанов. Не кого-то конкретно. А их всех. В массе. – Возьми себя в руки.

– Бери себя сам, – отозвался Ким и вышел.

Маннин вырвался из рук Генли и последовал за ним.

Джин наконец заметил Генли. Он был в другом конце холла и снимал свою кожаную одежду. Женщины Парма принесли ему воду в тазике. Сопровождающие его стояли неподвижно, заляпанные грязью, усталые. Привидения шныряли по холлу и вносили какое-то успокоение. Они гладили калибанов, похлопывали их, и те постепенно успокаивались.

Джин поднял голову, вздернул подбородок и смотрел на Генли. Женщины мыли ему руки. Иди сюда, говорили его глаза.

Генли пересек холл, пробираясь между возбужденными калибанами. Это было опасное предприятие, но Привидения были здесь. Генли прошел и встал перед Джином, который смотрел на него с кажущимся удовлетворением.

– Ген-ли, – глаза его излучали прежнюю силу. Но к старым шрамам на теле и лице прибавились свежие. Один, еще кровоточащий, был на плече, вблизи шеи. Остальные уже успели немного затянуться. Генли все время забывал, как мал Джин. Он стоял, не говоря ни слова. Болтовня не поощрялась там, где был Джин. Это не подобало настоящему охотнику. Достаточно было взгляда, поворота головы, пожатия плечами. Вокруг него всегда было тихо. Генли был лишь один из многих, которые сейчас ожидали Джина.

Один из них был Парм и его отряд. Другой – Блу, Блу с глазами безумца. Он всегда был вторым после Джина в любом походе. Блу огромный, с отрубленным ухом, на остатки которого спадали седые волосы, представляющие собой сейчас потоки грязи.

Джин расстегнул брюки, сел на земляную скамью и снял грязные ботинки. Женщины помогли ему и унесли ботинки. Джин встал, снял брюки, бросил их женщинам и начал умываться в тазике. Грязная вода стекала у него между пальцами. Вскоре вода в тазу потемнела, и женщины принесли таз со свежей водой. Они стали мыть его.

– Ты надолго сюда? – спросил Генли.

Джин жестом отослал женщин, взял покрывало, завернулся в него.

– Ванна готова, – сказала сестра Парма.

Он снова махнул рукой. Ему подали чашку, и Джин стал пить, не сводя глаз с Генли. Джин был беспокоен. Генли чувствовал это. За Джином лежал Торн.

– Тебе нравится здесь? – спросил Джин.

– Я здесь вымок.

Джин даже не улыбнулся, просто посмотрел на Генли.

– Я не думал, что буду здесь так долго.

Джин не изменил выражения лица. Он махнул чашкой, что означало: садись. Пол был мокрый. Вода не стекала в сток, так как наклон был слишком мал. Джин присел на скамью, а Генли проигнорировал приглашение. Он остался стоять, только несколько расслабился. Джин надул щеки и сделал медленный глубокий вдох.