40 австралийских новелл
Шрифт:
— Теперь я сыграю шутку с Энди, — сказал он мне раз утром. — Он тут завел шашни с одной девицей, подбородок у нее лошадиный, точь — в-точь как у Джека Элберта [14] .
— А в чем же тут шутка, Сэнди?
— А ты скажи ему, — зашептал Сэнди, — что видел его вчера в кино с… Джеком Элбертом. Клянусь богом, он взбесится!
— Нет уж, лучше ты сам скажи.
— Ладно! — Сэнди зашагал в сторону Энди, обдиравшего овцу. — Понравилось тебе вчера кино, Энди? — крикнул он.
14
Английский
— Угу, неплохая картина, — проворчал Энди.
— Говорят, ты был там с Джеком Элбертом?
— О ком это ты толкуешь, не пойму? — сказал недовольно Энди.
— О Джеке Элберте с длинным подбородком, о твоей красотке.
— Заботься лучше о собственной роже! — огрызнулся Энди.
Сэнди был вне себя от радости: он нашел слабое место в панцире острослова Энди. Теперь у него был постоянный ответ на шутки друга.
— Ему это не нравится, клянусь богом, — говорил он мне. И каждый раз, когда Энди заикался насчет «старого хрыча», Сэнди торжественно выпаливал: — Зато у меня подбородок не такой, как у Джека Элберта!
Даже Джордж Доннелли, наш профсоюзный делегат, и тот оказался жертвой добродушного юмора Энди.
Как-то на бойню приехал репортер собирать информацию для газеты. Джордж Доннелли провел его по всем загонам. Перед отъездом газетчик спросил его, давно ли он здесь работает. Джордж сказал, что сорок лет. Полагая, что перед ним самый старый рабочий на бойнях, репортер написал заметку под заглавием «Отец наших боен». Это разобидело старика Бэнди Джоунза, который работал дольше Джорджа. Старик даже хотел писать в газету опровержение.
Когда Джордж явился к нам на следующий день, Энди сказал с невинным видом:
— Кажется, о вас написали в газете, Джордж.
— Да, но я не просил газетчика об этом. Что ему взбрело в его пустую голову, то и нагородил, ничего не проверив. Пусть только приедет сюда еще раз…
Энди подмигнул Сэнди и мне.
— А какой там был заголовок, Джордж, в вашем экземпляре?
— «Отец наших боен», — сказал делегат. — А что?
— Странное дело, — протянул Энди. — Должно быть, типографская опечатка. В моем экземпляре напечатано «Дед наших боен».
— Убирайся к дьяволу! — закричал Джордж, но, как ни досадовал, не мог и сам удержаться от смеха.
С тех пор Джорджа стали звать Дедом. По пятницам, в день сбора членских взносов, Энди встречал Джорджа возгласом:
— А вот и Дед пришел за пенсией. Раскошеливайся, ребята!
Оба друга аккуратно посещали ежемесячные профсоюзные собрания. Энди охотно выступал с речами, иногда его примеру следовал и Сэнди, чтобы поспорить. Тогда Энди брал слово вторично и с лукавым огоньком в глазах начинал так:
— Тут старина Сэнди наговорил разных нелепостей…
Впрочем, во время стачек оба боролись плечом к плечу и держались до конца.
Пришло время выборов в профсоюз, и я, к удивлению своему, убедился, что и в политике друзья расходятся: Энди поддерживал коммунистов, а Сэнди оказался заядлым лейбористом.
На выборах были, как полагается,
Однажды они работали, как всегда, в загоне, и я вдруг услышал, как Сэнди спросил у Энди:
— Говорят, ты теперь коммунист?
— Да, коммунист, — ответил Энди. — Я ведь и раньше сочувствовал им, еще во время кэрнских событий [15] .
— Ты бы все-таки поостерегся… В газетах пишут такое… Опасное это дело, по — моему. Кончишь тем, что сядешь в тюрьму.
— Это будет не впервые, — сказал Энди. — Вспомни, мы ведь однажды во время кризиса побывали там с тобой вместе.
15
Крупное волнение безработных в Кэрнсе, штат Квинсленд, в 1934 году.
— Ну, это другое дело.
— Видишь ли, Сэнди, когда человеку стукнуло сорок, пора заняться чем-либо полезным, сделать что-нибудь для нашего брата рабочего. Ведь не вся жизнь в том, чтобы опрокинуть стаканчик да глядеть в хвосты лошадям на скачках.
Меня удивило, как терпеливо Энди толкует обо всем этом с приятелем. Но еще больше поразил меня ответ Сэнди:
— Ты должен был раньше посоветоваться со мной, вот что!
После этого разговора Сэнди стал дразнить друга.
— Где твой красный галстук? — спрашивал он вдруг либо подпускал совсем уж несуразные шпильки: — Говорят, русские поедают своих детей…
Энди стал ходить на собрания, и Сэнди с каждым днем становился все угрюмее. Похоже было, что он просто ревнует Энди к коммунистам. Он даже принялся вышучивать друга за его спиной, чего никогда не делал раньше.
Но совсем по — другому получилось, когда об Энди непочтительно отозвался Махони — Бочка, вожак хозяйского «профсоюза» на бойнях.
Дело было так. Во время завтрака у Сэнди вдруг вырвались злые слова:
— Энди уехал в город за подрывной литературой.
Махони — Бочке эти слова пришлись по душе.
— В костер бы этого ублюдка — коммуниста! — проворчал он.
— Кого ты назвал ублюдком? — спросил, поднимаясь, Сэнди.
— А что? Разве тебя не бесит, что он теперь с этими проклятыми «коммо» [16] ?
Сэнди точно ощетинился весь.
— Всякий может иметь свое мнение. «Коммо», во всяком случае, больше делают для рабочих, чем твоя вшивая банда.
16
Так называют коммунистов австралийские реакционеры.