4891
Шрифт:
— Считайте, самый чрезвычайный как раз настал, — пояснил Баобабский свои действия и, следующим же ходом прикупил самых высокопоставленных военруков, послав отвоевывать удаленные этажи, где весьма кстати вспыхнул кровавый мятеж. Мятежники, как вы, думаю, уже догадались, тоже проходили у Баобабского по зарплатной ведомости.
В этой связи представляется неуместным говорить об известном на весь Красноблок мини-футбольном клубе, приобретенном Баобабским по дешевке, причем, не для пиара, а, скорее, исключительно смеха ради, ведь главный пузырь слыл большим шутником. Что там какой-то паршивый клуб, когда Семеро пайщиков во главе с Баобабским ухитрились взять под полный контроль систему подачи гуманитарной дыхсмеси. С недавних пор она нагнеталась
Орудуя с неслыханным размахом, Семеро пузырей (в то время в обиход прочно вошел термин Семипузырщина, красноречиво характеризующий ситуацию сам по себе), совершенно упустили из виду пиар, как способ завоевать сердца прописанных в Соборе стройбанов. Это важнейшее дело было пущено пузырями на самотек. Наверное, Баобабский почувствовал себя слишком самоуверенно. Сердца стройбанов оставались последним, на что Семеро пузырей еще не успели наложить свои лапы. Быть может, Баобабский возлагал слишком много надежд на небезызвестный Стокгольмский синдром, обуславливающий обожание, с каким жертва насилия начинает относиться к насильнику, если насилие длится продолжительное время.
— Отличная мысль! — воскликнул Баобабский на одном из секретных совещаний Семипузырщины, сведения о котором случайно просочились в печать. — Мне нравится, да! — чуть ли не пританцовывал он. — Будем насиловать эту мразь, пока она не полюбит нас. Чем больше насилия, тем крепче любовь! Вы поняли меня, да?! — резко остановившись, Баобабский оглядел шестерых партнеров. Те дружно кивнули.
— А кто будет возбухать — закажу! Бля буду, закажу! — добавил Баобабский с выражением. Никто тогда не усомнился: раз сказал, значит, сделает. Он, по меткому выражению других пузырей, порожняка не гнал и заказывал всех, кого хотел, причем, заказы доставлялись четко и в сжатые сроки. Взять хотя бы популярного телеведущего тех лет из программы «Вздох», ставшей культовой по ходу Перекраски. Баобабский лишь мизинцем пошевелил, и бедняге доставили так, что мало не показалось.
Но, дни оборзевшего пузыря оказались сочтены. Как и шестерых его зарвавшихся партнеров.
Сразу с полсотни лампочек в разветвленных коридорах Собора подверглись нападению вандалов. Добрая половина отсеков надолго погрузилась во тьму. Бывшие стройбаны возопили от ужаса, требуя из мрака немедленно навести порядок. Не распознав опасности, Баобабский прикидывал, сколько воздуха поднимет на электрификации, потеснив младшего партнера Чупа-Кабру, новые лампочки планировалось закупать в Подвале по до-безобразия завышенной цене, когда прямо к нему в кабинет вломились зверского вида опричники из срочно сформированного Опричного приказа.
— Что за беспредел?! — взвился Баобабский, не сразу сообразив, что к чему. — Какие еще опричники, мать вашу?! Я вас закажу, мамой клянусь!!
— Мамой Гуантанамамой, сука продажная? — играя желваками, поинтересовались у главного пузыря эти суровые парни в камуфляже, и тут же пообещали Баобабскому, что устроят им очную ставку на Лубянке, раз он настаивает. — В крайнем случае, отправим ей на опознание твой труп. Он, кстати, наверняка будет со следами ужасных пыток…
— Произвол, — пролепетал Баобабский, когда его выводили из кабинета под конвоем. — Я буду жаловаться по инстанциям в Пентхаус…
Угрозы не возымели действия. Опричники, среди которых преобладали бывшие соглядатаи из расформированного в Перекраску Комитета, ввели чрезвычайное положение. Вплоть до полного восстановления энергоснабжения, как объявили они, начав раздачу стройбанам свечей. Как только свечи были зажжены, выяснилось: стены Собора густо оклеены листовками, разоблачавшими преступную деятельность Семи пузырей. Баобабскому и шестерым его дружкам припомнили все, включая и то, чего они не делали. В частности, наравне с хищением Неприкосновенных запасов, им инкриминировали финансирование Пугачевщины и связь с преступным режимом Ухогорлоносора, хоть о и пал тысячу лет назад. Это никого не смутило. Обвинения были тяжелыми. Вряд ли Баобабскому
Тем временем, по пошатнувшемуся имиджу Баобабского был нанесен новый сокрушительный удар. Против Семипузырщины неожиданно резко выступил некто Гелий Дупа, почетный председатель полулегального Союза Православных Политруков, Отставных Палачей Комитета и Патриотических Иеромонахов, заслуживший большое уважение стройбанов благодаря роскошной окладистой бороде и пронизывающему насквозь, чисто распутинскому, пронизывавшему насквозь взгляду, который, к слову, он специально отрабатывал, часами таращась в кривое зеркало. Кроме того, Дупа снискал широкую известность благодаря своим упорным поискам Особого пути, который надлежит проторить стройбанам, чтобы обрести нирвану на благостном Светлом чердаке правильного Архитектора, вдали от злоебучих обетованских выродков и прочей аналогичной нечисти.
— Путь праведников лежит на Голгофу, и никак иначе, — учил Дупа своих немногочисленных в ту пору последователей. — А куда, позвольте вас спросить, обязательно попадают стройбаны, куда б не тянули свои лестницы, лифты, а хотя бы и эскалаторы? Правильно: на Голгофу, куда же еще! Мы вечно отгребаем пиздюлей больше всех! Значит, мы и есть — самые конкретные в Доме праведники, и давайте считать этот тезис доказанным…
— Я вам даже больше скажу, братья и сестры во Спасателе, — распинался Гелий Дупа по ходу стихийных лекций, проводившихся им из-за его тогдашней стесненности по части средств, в самых неожиданных местах, включая общественные туалеты. — Без того, чтобы на Голгофе побывать, транзитом, на Светлый чердак нихуя не попадешь. И думать об этом нечего. Сами в курсе, как это вышло у Спасателя. Сперва — на крест, и уж потом — все мыслимые блага от Отца нашего Архитектора. Спасатель для нас этот путь личным примером проторил, получается, иначе — никак. Будем мучаться, такая уж наша доля…
Радовало одно. Следующее умозаключение Дупы звучало не столь мрачно. Скорее, даже обнадеживающе…
— Кто у нас в Доме отгребал много чаще остальных? — задавался непростым вопросом Дупа, и тут же давал на него ответ: — Сидни, ясен пень. А, окромя сидней, их прямые единокровные потомки — стройбаны. Получается, отмучались мы, в общем и целом, очистились от скверны, пройдя горнило Геенны Огненной, поэтому трансфер на Светлый чердак нам с вами практически обеспечен.
Под Геенной Дупа подразумевал тяжкое Домостроевское Прошлое с Заколоченной лоджией, где преступная банда соглядатаев чинила вопиющие нарушения прав стройбанов. В этой связи становится понятно, отчего Баобабский, одним своим появлением на открытом Дупой Особом пути, спутал ему все карты и, с тех пор, сидел рыбьей костью в горле. Семипузырщина, разведенная Баобабским, нимало не походила на Светлый чердак, о приближении которого разглагольствовал Дупа. Наоборот, по всем признакам, она напоминала очередную Голгофу, особенно досадную из-за своего внепланового характера. Как быть с Баобабским, Дупа на первых порах не знал.
Если верить злым языкам (чего лично я не рекомендовал бы делать ни в коем случае), был момент — Дупа вышел с Баобабским на связь и шантажировал этого пройдоху, вымогая запотолочный откат за свое молчание. В противном случае, грозился с легкостью доказать, что Баобабский — никто иной, как апгрейд Понтия из Эйлата, чья преступная и даже злонамеренная халатность некогда привела Спасателя сами знаете куда. Из тех же неподтвержденных источников явствует, что Баобабский так и не понял, о чем базар. Ему, должно быть, и в ум не могло прийти, что какой-то бородатый валенок и полный чмырь, осмелился его шантажировать. Еще говорят, Баобабский принял Дупу за назойливого торгового агента, пытающегося втюхать ему галантерейные принадлежности.