50 и один шаг назад
Шрифт:
– Крошка.
Ожидаю ведь снова от него взрыва, но он только мягко улыбается и встаёт, резко притягивая к себе и обнимая.
– Мишель, у меня довольно много денег… хм, очень много денег, скорее всего, ты не представляешь, что все покупки, сделанные для тебя, капля в море. А для тебя, для твоего комфорта мне ничего не жалко. Я знал, что хочет твой отец. Не дурак. Хотел услышать это от тебя, что ты понимаешь всю серьёзность ситуации. И никогда не смей себя обзывать шлюхой, поняла? Ты лакомый кусочек для него. Юна, полная жизненной
– Ты прощаешься со мной? – Шепчу я.
– Нет, не сейчас. Но когда-нибудь придёт время, мы разойдёмся, и, уверен, что это будет громко. Знаю точно. Ты будешь обижена, зла на меня. Будешь отвергать все мои попытки объяснить, уйдёшь, а я продолжу жить, как и прежде. Но хочу взять с тебя обещание, что ты хотя бы пришлёшь мне сообщение о том, что у тебя проблемы. Хорошо? – Он поднимает мою голову к себе, теряюсь от его слов.
– Почему я буду на тебя обижена и зла, Ник? Что ты захочешь мне объяснить?
– Потому что всё закончится раньше, чем ты себе придумаешь. Это защитная реакция у всех представительниц женского пола. И ты в их числе. Поэтому пообещай мне.
– Не могу. Не хочу обещать того, чего не решусь выполнить. Когда всё закончится, сотру тебя из памяти, как и все твои контакты. Человек уходит навечно из жизни, без возможности вернуться. И я никогда не позволю себе о чём-то просить тебя, потому что я верю в свои силы и в себя, – мне сложно проговаривать уверенно свои слова, но делаю это, несмотря на его печальное лицо.
– Я тоже в тебя верю, крошка. И не собираюсь вкладывать деньги в компанию твоего отца, по причине…
– Нет, даже знать этого не хочу. У нас не деловые отношения, Ник. У нас интимные, лучше говорить о нас, чем о моём отце. А с ним разрулю, не волнуйся, – мотая головой, снова перебиваю, и его губы едва заметно улыбаются.
– Хорошо, но если он позволит себе хотя бы руку на тебя поднять, то пусть пеняет на себя.
– Отец никогда меня не бил, Ник, – заверяю его, и он кивает.
– Чем займёмся? – Спрашивает он.
– Хм, ну я рассчитывала узнать что-то новое, – игриво произношу, дотрагиваясь до его шеи, провожу по ней ногтем.
– И что же ты хочешь узнать нового? – Улыбается он.
– Например, что-то из твоего мира, только без крови, боли и тому подобного. В общем, не знаю, – пожимаю плечами.
– Мишель, ты такой хамелеон. Мне казалось, что ты расплачешься, а уже просишь о сексе. Я не успеваю за тобой, – он поглаживает меня пальцами по пояснице, забираясь под футболку.
– Ты точно такой же, Ник. Этому научилась у тебя. Так что, покажешь мне свои извращения? –
– С удовольствием, моё тело уже болит от желания к тебе. Разденься и жди меня, скоро вернусь. Надо снять повязку, – он отстраняется от меня.
– Рука болит?
– Нет, пара царапин, но врачи любят преувеличивать, – пожимает он плечами.
– Хорошо, тогда иди, – улыбаясь, разворачиваюсь к постели.
– Мишель, – зовёт меня Ник, и я оборачиваюсь.
– Да?
– Это наши извращения. Твои и мои, потому что ты и я сейчас одно целое. Спасибо тебе за это, – он немного кивает и быстрым шагом выходит из спальни.
Слабая улыбка играет на губах, а в голове до сих пор стоят слова об отце. Знаю, что это не подобает хорошей дочери. Но это не должно касаться меня, а в таких ситуациях чувствую себя лицемерной. Я должна была сказать это. Ведь так чувствую, а денег нам хватит, чтобы прожить и папа… чёрт, он же должен думать о будущем и о семье. Это его обязанность, но никак не моя решать за него проблемы. Не хочу, чтобы Ник думал иначе, чем я ему объяснила. Он необходим мне вот такой: в обычной футболке, босой и непонятный. Любимый.
Сорок седьмой шаг
Не знаю, куда он ушёл и зачем. Дышу поверхностно и быстро, облизывая губы. Ведь терпеливо жду его в одном нижнем белье, ожидая того самого нового, о чём я его просила. Мои мысли лихорадочно бегают в голове, активно перебирая возможные варианты его долгого отсутствия.
Звук мягких шагов, поднимаю голову, когда в спальню входит Ник, раздетый по пояс. В одной руке держит белую верёвку, а в другой чёрную маску для сна и ещё что-то, не могу отчётливо разглядеть. Мои глаза распахиваются шире. Неторопливо подходит ко мне, сглатываю от высокого напряжения внутри.
– Крошка, не бойся, я не сделаю ничего того, что тебе причинило бы моральный вред или же не понравилось, – кладёт эти его девайсы, или как он их обычно называет, на постель рядом со мной. Тяжело смотрю на него, остро ощущая внутри нарастающую безудержную панику.
– Мишель, – подхватывая мой подбородок двумя пальцами, поднимает голову к себе.
– Для чего это?
– Для твоего чувственного наслаждения, только для тебя, – надавливая большим пальцем на мою нижнюю губу, приоткрывает рот и проводит по нижнему ряду зубов, его глаза загораются дьявольским ослепительным светом.
– Ты свяжешь меня? – Шепчу я.
– Да, но лишь руки, сегодня они тебе не понадобятся, – Ник улыбаясь, заверяет, что ничего нет для меня заведомо неприемлемого.
– Хорошо, я доверяю тебе, – слабо киваю, и он, отходит в сторону и берёт в руки то самое, что я не разглядела.
– Протяни ко мне руки, – просит он, чётко выполняю.
– Это мягкие накладки, чтобы завтра у тебя не было синяков на коже, – поясняя, Ник натягивает на мои запястья две полоски ткани, похожие на напульсники, какие используют в спорте.