50 и одно дыхание глубже
Шрифт:
– Какого черта? – Зло цежу я, поджимая губы и пытаясь показать свою браваду против Николаса, действительно преследующего меня и стоящего прямо здесь. Сердце сразу же начинает выбивать чечётку, а руки потеют.
– Мишель, вот твоя сумма и жетон, – произносит Эйприл, заинтересованно смотря то на него, то на меня.
– Спасибо, – говорю я и так неприятно, что он видит, какая это сумма. Да и, вообще, это ужасно, что он здесь!
– Спасибо за кофе, Эйприл, – Николас поворачивается к девушке, моментально расцветающей, под его улыбкой.
– Всегда, пожалуйста, мистер Холд, –
– Надеюсь, вы ещё у нас появитесь, – летит в спину.
Передразниваю её, выходя на улицу. И чувствую, что идёт позади меня.
– Что тебе надо от меня, Николас? – Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
– Я предупреждал? Предупреждал, – спокойно отвечает он. Не могу смотреть. Когда-нибудь это тянущее чувство пройдёт? Дышать не могу, облизываю губы и заметно нервничаю.
– Я работаю, – взмахиваю зачем-то рукой, показывая на здание, но смотря мимо него. Виски покалывает от боли.
– Ничего, мне несложно подождать. Я никуда не спешу. Теперь же ты свободна, – даже равнодушно отвечает он.
– Ты понимаешь, что я не хочу видеть тебя? Слышать и…
– Поедешь со мной или пройдёмся? Я знаю недалеко тихое местечко, – перебивает меня, уверенно, отрезая пути к спасению.
Ну что будет от того, что я выслушаю его? Очередная ночь слёз и ненависти, смешанной с любовью? Снова будет больно, и начну изводить себя?
– Мишель, мы только поговорим, и я удостоверюсь, что ты поела. Суп понравился? – Врывается в мои мысли. Поднимаю на него голову. Пропадаю в его глазах. В его ауре. В нём. Снова.
– Выбросила, – вру я, хотя он до сих пор стоит в холодильнике.
– Применить кляп и наручники? – Делает шаг ко мне, а я от него.
– Только попробуй, – предостерегаю его.
– Ударишь? Начнёшь кричать? Или пойдёшь сама? Я не кусаюсь…
– Ещё как кусаешься, Николас. Но я пойду, а потом ты отвалишь от меня. Навсегда. Не сделаешь даже шага в мою сторону. Это мои условия, – на одном дыхании говорю я, а пальцы уже покалывает от знакомого напряжённого возбуждения, что теперь со мной, когда вижу его.
– Занимательно, но нет. Ты идёшь со мной без каких-либо условий, – отрезает он, обходя меня, обдавая своим ароматом.
Да почему так сладко сразу во рту? Знаю, эти ощущения. Боже, зачем я это делаю? Мне просто хочется сейчас разреветься от собственного бессилия, потому что иду за ним. Иду, и так отвратительно это понимать, что вновь ведусь на этот тембр, мягкий и сильный одновременно. Я устала, безумно устала быть без него. Устала терзать себя. Устала видеть его так далеко. Устала от этой боли. От физической усталости и недосыпа каждую ночь. От этого состояния устала. У меня нет сил, противостоять. Иду рядом. И так больно. Так хочется закричать на него, чтобы ушёл и чтобы обнял. Разрываюсь на части.
– Крошка, не надо. Нам требуется обсудить это. Жить дальше невозможно, если этого не сделать. Я не могу, – тихие слова доносятся до меня, и сейчас я слышу Ника. Моего любимого Ника. Удар по сердцу и оно трепещет, а слёзы скапливаются в глазах.
Переходим дорогу, не отвечаю ничего. Доходим до самого обычного кафе,
– Позволь мне, – его шёпот рядом с ухом колыхает распущенные волосы. Облизываю губы от волн, прошедших по всему телу и вернувшихся с выдохом. Судорожным. Быстрым.
Киваю, распахивая глаза. Снимает с меня пальто, вешая его на свободный стул, сбрасывая с себя кожаную куртку, кладёт на мою верхнюю одежду. Падаю на стул, уже не в силах терпеть дрожи в теле. Смотрю на него, идущего к стойке, чтобы сделать заказ. Восстановить дыхание не могу, наслаждаюсь этой мощной фигурой в тёмно-серых джинсах, облегающей белой кофте, что вижу даже звёзды. Я просто знаю, что они там. Слеза выкатывается из глаз, и я быстро её стираю, отворачиваюсь, уверяя себя, что вытерплю. Тяжело, но смогу. Сжимаю руки под столом, делая глубокие вдохи. И не набрать полную грудь кислорода.
– Чай будет тебе сейчас лучше всего. Салат или чизкейк. Что выбираешь? – Раздаётся над головой. Передо мной уже стоит чашка.
– Только чай, спасибо, – тихо отвечаю я.
– Нет, так не пойдёт. Ты что-то выбираешь, или я начну тебя кормить. Скормлю всё, что здесь есть, пока тебя не вырвет от насыщения желудка, – садится напротив, сжимает губы, что скулы играют на его лице. Даже препираться нет сил. Закрываю глаза на секунду и качаю головой сама себе.
– Чизкейк, – выбираю я. Кивает, переставляя с подноса тарелку с десертом и ложечку. А себе оставляет салат и воду. Бросает поднос на другой столик.
– Для начала ешь. Я хочу видеть это, а потом поговорим, – указывает на десерт. И плевать, что делаю это. Разрываю пакетик с чаем и бросаю его в горячую воду. У меня действительно сил нет, чтобы бороться сейчас. Я оставила их там, на парковке перед фотостудией. Развеяла их в воздухе, пока шла с ним рядом. Пока решалась, пока изводила себя. А сейчас такая усталость навалилась на меня.
Вынимаю пакетик и кладу его на блюдечко. Ложечкой отрезаю кусочек и кладу в рот, как кукла, как неживая. Даже вкуса пищи не чувствую. Ничего. Краем глаза вижу, что Николас берёт вилку и пробует свой салат. Хочется посмотреть… вспомнить, как он красиво поглощает пищу. С достоинством. Но не позволяю, проглатывая всё до кусочка на тарелке. Запиваю чаем, согревает меня изнутри. Подавляю зевок и моргаю, чтобы вспомнить, где я и с кем.
– Я не думал, что всё будет так, как сейчас, – сквозь своё помутнённое внимание слышу его голос.
– А как ты думал, всё будет? – Спрашиваю я, смотря на его руки, спокойно лежащие на столе.
– Иначе. Я, вообще, не думал, что это зайдёт так далеко. Но зашло и мне не жаль. Единственное в чём моя вина – не проверил всё. Райли сказал, а ему твоя сестра и Сара. Но уже было поздно, слишком поздно что-то менять. Ты ушла. Потерял тебя. Это моя вина, я признаю её и прошу у тебя прощения, Мишель. За то, что потерял контроль. За то, что сделал это. За то, что всё вышло именно так.