50 Приемов Письма
Шрифт:
Сила этой привычки огромна, ее мощь подобна Гарри Поттеру, который впервые узнает, что он знаменитый волшебник. Сейчас вы читаете прием № 37 из годовой серии в 50 приемов. Если бы я сказал моим редакторам, что «хочу написать книгу о приемах письма», работа никогда не была бы сделана. Вначале, проект написать книгу кажется нереальным, что-то вроде попытки обнять борца сумо. Вместо этого, я объявил о серии из 50 коротких эссе о приемах письма, с периодичностью один-два приема в неделю.
Вполне вероятно, что также родилась книга, которая сейчас лежит на моем ночном столике — «Бог — Пастырь мой», первоклассного писателя и моего наставника Гарольда
«Над идеями этой книги я размышлял более сорока лет, с тех пор, как меня посвятили в сан раввина. Каждый раз, когда я читал Двадцать третий псалом на похоронах или поминках, или у постели умирающего, я изумлялся его силе и способности утешить скорбящих и успокоить напуганных. Непосредственным импульсом написать эту книгу стали жуткие события 11 сентября, 2001 года. Все дни после трагедии люди на улицах и телерепортеры спрашивали меня: «Где был Бог? Как он допустил такое?» И я отвечал: «Господь никогда не обещал, что жизнь будет справедлива. Господь обещал, что когда мы будем противостоять несправедливостям жизни, мы будет не одиноки, потому что Он будет с нами». Тогда я понял, что ответ лежит в Псалме 23».
Писатели всегда ищут центральную идею для рассказа, а какая может быть центральная идея для книги об одном единственном псалме в 14 строк, псалме, который обладает огромной силой в иудейско-христианской традиции.
Представьте книгу об «Отче наш» или «Ave Maria», или об одном из сонетов Шекспира. Как организовать структуру и чтение такой книги? Кушнер находит элегантное решение: каждый абзац посвящен одной строке псалма. Есть глава «Господь — Пастырь мой», есть «Если я пойду и долиною смертной тени» и есть «Чаша моя преисполнена». Книга в 175 страниц стала национальным бестселлером. Она разделена на 15 коротеньких глав, удобно для писателя и для читателя.
Птица за птицей, прием за приемом, строчка за строчкой.
Практикум
1. Признайтесь себе. Вы хотите написать нечто большее, чем все, что Вы написали до этого. Но руки не доходят. Длина или масштабность сковывает Вас. Убейте монстра. В ежедневнике разбейте проект на маленькие задания: главки, части, эпизоды, сценки. Напишете такой маленький кусочек, не обращаясь к дополнительным материалам. Посмотрите, что выйдет.
2. Когда окажетесь в книжном магазине, обратите внимание на большие тома: романы, мемуары, альманахи. Ознакомьтесь с оглавлением и постарайтесь понять, какова структура книги. Затем полистайте какую-нибудь главу и вникните, как она дробится. Учитесь различать маленькие части целого по мере чтения.
3. Библия традиционно делится на книги, главы и стихи. Почитайте Библию и обратите внимание, как организована каждая книга. Сравните, к примеру, Книгу бытия, Псалмы и Песнь песней.
4. Прежде чем начнете работать над следующей статьей, набросайте в блокноте план статьи. Не пишите: начало, середина, заключение. Разбейте эти большие куски на маленькие части.
№ 38: Шлифуйте бриллианты
Не тратьте ни полслова зря. Я видел бриллиант «Надежда» в музее Смитсониан [Smithsonian]. Весом в 45 карат, он большой, голубой и грузный, но не красивый. Камни поменьше имеют больше граней, и свет играет в них интереснее. То же самое верно для письма.
В идеальной ситуации, автор большого романа не должен тратить слова впустую, но он это делает, и велики шансы,
Писать, передавая живые картинки и звуки — искусство. Автор Чарльз Куральт [Charles Kuralt] мастерски употреблял каждое слово и даже паузу:
«Я влюбился в американские названия» — писал поэт Стивен Винсан Бенет [Stephen Vincent Benet].
Это и понятно — как можно не влюбиться? Если Вы бывали в местечке Лизнуть Сковородку в Техасе, или в Борьбе Жука, или в Щипок и Удар, и в Отрезать-Стрельнуть. В Калифорнии можно проехать от Квартиры Обманщика до Вшивого Уровня, с остановкой в Глазе Жулика.
Могут хорошие люди из Сонного Глаза в Миннесоте выпить немного Горячего кофе в Миссисипи, чтобы проснуться?
Можно проехать из Супружества в Северной Каролине, в Ласку в Вирджинии, или — из Ласки в Супружество.
Я отдыхал в Обезьяньей Брови в Кентукки, в Саблевидных ногах и Надгробии, в Большой Трубе и Бычьем Городе. А еще я люблю Гнома в Кентукки, хотя это лишь маленький городишко.
«Я влюбился в американские названия». Как можно не влюбиться?
Роберт Луис Стивенсон [Robert Louis Stevenson] был поражен богатствами нашей карты. Он писал: «В мире нет такого уголка, где названия так же богаты, поэтичны, юмористичны и наглядны, как в Соединенных Штатах». Он назвал нашу страну «песенной, музыкальной землей».
Это целое эссе.
Мой приятель Питер Мейнк [Peter Meinke], великолепный поэт, учил меня, что краткие письменные формы имеют три явных особенности. Краткость дает им сконцентрированную силу, создает пространство для юмора и вдохновляет писателя шлифовать язык, заставить слово заиграть. Эссе Куральта демонстрирует все три качества. Он передал силу американского английского через примеры географических названий, каждое удачное название добавляет новую грань к бриллианту.
В колонке «Вопросы-ответы» Джеф Элдер [Jeff Elder]ответил на запрос об исчезновении некоторых американских животных:
«Странствующие голуби были похожи на вид «горлица плачущая», но они более яркие, с винно-красной грудкой, зеленой шейкой и длинным синим хвостом.
В начале девятнадцатого века их было около 5 миллиардов в США. Птиц было так много, что изобретались технические приспособления для их истребления. Агенты следили за их миграцией. Целые выводки были усыплены газом, пока они спали на деревьях. Птицы отправлялись на рынок вагон за вагоном, вагон за вагоном. Фермеры покупали по две дюжины за доллар — для корма свиней.
При жизни одного поколения, самая многочисленная птица Америки была истреблена.
В национальном парке «Wyalusing» в Висконсине есть каменная стена. На ней бронзовая табличка с изображением птицы и надпись: «Это вид исчез из-за алчности и беспечности человека».
Когда я прошу читателей оценить этот текст, они находят много граней. Вот некоторое из того, что они отмечают:
— Фраза «вагон за вагоном, вагон за вагоном» сама по себе похожа на вагон.
— Фраза «усыпляли газом» наводит на мысли о холокосте.
— Первый абзац полон натурализма, а второй содержит лексику деструктивно-технологическую.
— «Мы знаем, что птица вымерла, и автор здорово обыграл тот факт, что горлица называется «плачущая».
В коротких жанрах концовка видна читателю еще в начале. Хорошей концовкой Элдер отшлифовал свой бриллиант.