50 знаменитых больных
Шрифт:
Возможно ли повторить опыт Энн Саливан и Хелен Келлер сегодня? 70-е годы показали, что да, но речь, опять-таки, идет о «штучном» воспитании, основанном на принципах, которые невозможно перевести на массовую основу. На развитие способностей самой Хелен Келлер повлияли пять основных факторов: время, культурная среда, обстановка, поддержка и свобода выбора.
Что касается времени, то она, вероятнее всего, никогда бы не добилась успеха, попав в сегодняшние строго регламентированные школы с четким делением на классы. Ее обучение представляло собой преодоление препятствий — на что-то уходило больше времени, на что-то меньше, но всегда — ровно столько, сколько
Немаловажную роль сыграла и культурная среда, требующая умения говорить, читать и писать. Именно это и определило направления обучения Хелен. Писатель и специальный педагог Томас Армстронг кратко изложил этот принцип: «Культурная среда определяет, что считается «ущербным». и ребенок, которому в нашем обществе ставят диагноз «дислексия», навешивают ярлык «неспособного учиться», мог бы преуспеть в другой культурной среде».
Хелен Келлер училась, исходя из своих, крайне ограниченных возможностей получения информации извне. Если бы она проходила IQ-тест, то ее результат, наверное, был бы очень низким. Без участия Энн Салливан Хелен имела все шансы оказаться в учреждении для умственно отсталых, будучи при этом исключительно одаренным человеком. Поддержка Энн ощущалась всегда — она не бросала Хелен, даже когда у девочки случались дикие истерики и припадки ярости.
Наконец, у Хелен Келлер была свобода выбора (разумеется, после того, как она встретилась с Энн). В десять лет девочка решила научиться говорить, хотя никто ее к этому не понуждал. Потом она поняла, что должна получить высшее образование, хотя, наверное, могла обойтись и без него (как многие другие женщины в ее время).
«Жизнь — это или дерзкое приключение, или ничто», — когда-то сказала Хелен. И она — человек, превративший свою жизнь из ничего в дерзкое приключение — с полным правом может произнести эти слова, не боясь показаться банальной или слишком велеречивой. Хелен использовала свой шанс — и преуспела, доказав всей своей жизнью, что человек всегда остается человеком.
КУСТОДИЕВ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ
(род. в 1878 г. — ум. в 1927 г.)
Трудно найти российского художника, работы которого были бы столь же колоритными и жизнеутверждающими, как у Бориса Михайловича Кустодиева. Он создал мир народных праздников, веселья и бесшабашности, существующий рядом с миром тягот и лишений, нашедшим свое отражение на полотнах передвижников. В последние годы художник писал фантастические картины, которые в то же время были абсолютно реалистичны и составляли разительный контраст с живописью русского авангарда.
Мало кому столько доставалось от художественной критики и коллег-живописцев, сколько Кустодиеву. Футуристы и декаденты ругали мастера за несовременность и нежелание «разорвать пуповину реализма». «Серьезные» критики 10-х годов XX в. считали работы Кустодиева «лубочными» и недостаточно реалистичными. А художник был одинаково далек как от авангардных веяний, так и от строгого реализма. В 20-е годы искусствоведы навесили на живописца ярлык «последнего певца купеческо-кулацкой среды» — притом, что Кустодиев восторженно принял революцию, создав яркие образы в своих картинах.
О художнике забыли на многие десятилетия, так же как о Нестерове, Верещагине, Маковском и других мастерах русской живописи, хотя Кустодиев — по-настоящему народный художник. Его работы переполнены бьющей через край яркой, «масленичной»
Сегодня Кустодиев входит в моду — устраиваются грандиозные выставки, его полотна раскупаются на аукционах, работы художника принято хвалить, рассуждая о «карнавальном» мировосприятии живописца, царстве света и воздуха в его картинах. И за всем этим шквалом эмоций — от когдатошней уничижительной критики до сегодняшнего обожания — забывается, что все эти веселые, жизнеутверждающие картины были написаны полупарализованным человеком, которому с огромным трудом давалось каждое движение.
Борис Михайлович Кустодиев родился в Астрахани 7 марта 1878 года. Отец, Михаил Лукич, учитель словесности, умер от скоротечной чахотки, когда мальчику было чуть больше года. 25-летняя вдова, Екатерина Прохоровна, тянула четверых детей на пенсию в 30 рублей. Сумма была незначительной, и она брала на дом вышивание, играла на фортепиано в зажиточных домах. Воспитывать детей и вести хозяйство ей помогала няня, Прасковья Васильевна.
У Екатерины Прохоровны был хороший голос, она часто пела, няня по вечерам рассказывала детям сказки. В доме любили книги, театр, искусство.
Жила семья во флигеле, снятом у местного купца. Как писал биограф Кустодиева В. Воинов: «Весь уклад богатой и изобильной купеческой жизни был как на ладони. Все крупные события, все семейные и церковные праздники справлялись по известному ритуалу, освященному традициями. <.> Тут сеновал, голубятня, каретный сарай и конюшня, интересные разговоры с кучером. То и дело на двор заходил разнообразный люд, представлявший калейдоскоп, странную смесь типов Востока и Руси».
Считалось, что Борис станет артистом: он копировал друзей и знакомых, дворовый люд, персонажей виденных им спектаклей. Борису едва исполнилось шесть лет, когда он впервые попал в театр — давали оперу «Жизнь за царя». С тех пор он влюбился в мир сцены и через много лет с восторгом писал декорации, эскизы костюмов и реквизит к спектаклям.
Кустодиев по-настоящему увлекся рисованием, когда ему было девять лет. В 1887 г. до Астрахани добралась выставка Товарищества передвижников, и мальчик увидел полотна Репина, Сурикова, Поленова, Крамского, Шишкина. Тогда он и предположить не мог, что Илья Репин станет его учителем, а Суриков будет писать о нем хвалебные рецензии.
Пятнадцати лет Борис начал заниматься у астраханского художника П. А. Власова, который создал Астраханский художественный кружок. Кружок был любимым местом собраний молодежи, и Власов отдавал ему все силы. Он сумел воспитать в Борисе Кустодиеве любовь к искусству и понимание его основ. Влияние Власова было так велико, что Кустодиев позже писал: «Я <.> нашел у Вас то, что сделало меня художником».
Эти занятия определили будущее юноши, который в то время учился в семинарии за казенный счет как сын преподавателя. Кустодиев понял, что будет живописцем и никем иным. Сыграла роль и поездка к родственникам в Петербург, главным событием которой стало посещение Эрмитажа.