50 знаменитых загадок истории ХVIII-ХIХ веков

Скляренко Валентина Марковна

Донасьен, прихватив с собой Анну Проспер, сбежал в Италию, но госпожа Монтрей, не простившая ему совращения младшей дочери, обратилась к королю Сардинии с просьбой покарать развратника. Маркиз был арестован и препровожден в Миоланскую крепость, но тут ему на помощь пришла верная жена – Пелажи. Переодевшись мужчиной, она несколько недель жила в соседней деревне и устроила мужу побег. Супруг тут же отблагодарил любящую жену тем, что поселился в Италии с… Анной Проспер. Только в 1774 году он расстался с любовницей и возвратился во Францию к жене, чтобы в обществе 15-летнего секретаря и пяти молоденьких служанок устраивать дикие оргии. Пелажи в них не участвовала, но прилагала все силы, чтобы сведения о «проказах» мужа не шли дальше замка. Что заставляло ее покрывать бесчинства Донасьена, так и осталось загадкой.

Однако мадам де Монтрей не успокоилась и в 1778 году добилась

пожизненного заключения де Сада на основании «letter de cacher» – королевского указа о заключении в тюрьму без суда и следствия. Приказ был подписан самим Людовиком XVI. Узник был доставлен в Венсенский замок, чтобы выйти на свободу только через 13 лет, уже после Французской революции. Власти запрещали супругам встречаться более четырех лет, и они общались при помощи писем, которые поначалу были полны любви. Это были самые трудные годы в жизни Пелажи. Со временем, по мере развития болезни маркиза, тон его писем стал меняться, он начал обвинять жену в романе с одним из своих бывших секретарей и с кузиной, а на одной из встреч строго предупредил, что если она будет продолжать одеваться так же вызывающе, то он откажется от свиданий с ней. Получается, что на поверку пропагандист свободной любви оказался жутким ревнивцем. Во всех своих бедах и несчастьях Пелажи обвиняла мать и даже подала на нее в суд, утверждая, что она разлучила ее с мужем. Чтобы обезопасить себя от необоснованных обвинений мужа, мадам де Сад приняла решение уйти в монастырь и там дождаться освобождения маркиза, после чего снова вернуться к нему.

Так в 38 лет закончилось «индивидуальное сексуальное творчество» де Сада. Приступы гнева сменялись приступами апатии, жизнелюбие покидало его, он все больше и больше ощущал безвыходность и безысходность своего положения. Его спасла литература. Маркиз был всегда склонен к литературной деятельности и после перевода в 1784 году в Бастилию начал свою писательскую карьеру. По мнению Пелажи, книги были главной причиной, по которой Донасьена не выпускали на свободу, но она безуспешно просила его перестать писать. Де Сад, которого отвергло общество, решил создать свой собственный мир, в котором не будет места Богу, где герои будут жить и поступать так, как этого хочет он, их создатель, для которого не существует никаких святынь, для которого порок – добродетель, совесть – предрассудок, грех – естественное состояние человека. В мире, созданном его воображением, будут отсутствовать любые запреты, в нем можно будет безнаказанно предавать и убивать, беспрепятственно заниматься содомией, испытывать наслаждение от истязаний.

В Бастилии заключенный много читал, там же появились его первые литературные произведения: страстный антиклерикальный «Диалог между священником и умирающим» (1782 г.), роман в письмах «Алина и Валькур» (1786–1788 гг.), единодушно называемый одним из выдающихся произведений эпохи, наряду с такими произведениями, как «Жак-фаталист» Дидро и «Опасные связи» Шодерло де Лакло. Пять лет де Сад создавал главный труд своей жизни, своего рода энциклопедию секса, которую он назвал «Сто двадцать дней Содома» – программное сочинение, где изложены главные постулаты садистской философии. Сознание де Сада родило нового героя – Либертена – просвещенного распутника, презирающего все общественные догмы. В 1787 году маркиз написал поэму «Истина», посвятив ее философу-материалисту и атеисту Ламетри, а через год была начата повесть «Эжени де Франваль». Здесь же, в Бастилии, всего за две недели родилось еще одно знаменитое сочинение де Сада – «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели» (1787 г.), которое увидело свет спустя десять лет в переработанном и дополненном виде под названием «Новая Жюстина, или Несчастная судьба добродетели».

Утром 2 июля 1789 года де Сад, разгневанный на начальство за отмену прогулки, из окна своей камеры кричал с помощью железной трубы с воронкой на конце, что здесь, в тюрьме, «убивают узников», что бастильскому палачу отдан приказ перерезать всем заключенным горло, и умолял скорее идти на штурм. Возможно, этим он внес свою лепту в разрушение крепости. Это нетерпение его и подвело – когда Бастилия пала, на свободе оказались все арестанты, кроме де Сада, которого по просьбе коменданта перевели в Шарантон, служивший в то время одновременно и тюрьмой, и приютом для умалишенных.

Маркиз был в отчаянии, так как все его рукописи остались в камере. В Шарантонской психиатрической лечебнице де Сад провел год. По королевскому указу об отмене «открытых» сроков заключения получилось, что маркиз давно уже отбыл свое и может отправляться на все четыре стороны. А идти-то было некуда. Анна Проспер умерла; жена, поселившись

в монастыре Сент-Ор, развелась с ним, а маркиза обязали ежегодно выплачивать ей некоторую сумму; сыновья от него отказались, Ла-Кост разграбили и сожгли; его имя по оплошности занесли в список эмигрантов, что лишило его возможности воспользоваться оставшейся частью имущества. Но на помощь де Саду вновь пришли женщины: жена одного чиновника предоставила кров, другая помогла найти почти все его произведения, кроме «Содома». (20-метроввый свиток с рукописью романа все же сохранился, и в 1900 году он был обнаружен немецким психиатром и сексопатологом Евгением Дюреном, который вскоре и опубликовал его, сопроводив собственным комментарием медицинского характера.)

Маркиз устроился суфлером в версальский театр, где получал несколько су в день, которых едва хватало на хлеб. В это время он познакомился с Констанс Кене, ставшей ему верной спутницей до конца жизни, а главное, аристократ маркиз де Сад без усилий превратился в друга свободы, революционера и гражданина Сада. Он записался в якобинскую секцию Пик, вскоре был избран ее комиссаром, а затем в 1793 году – председателем. Маркиз лично занимался состоянием парижских больниц, добиваясь, чтобы у каждого больного была отдельная больничная койка. Составленное им «Размышление о способе принятия законов» было признано полезным и оригинальным, напечатано и разослано по всем секциям Парижа.

Теперь, когда как председатель суда он мог бы вовсю проявить свои низменные извращенные чувства, оказалось, что садистом де Сад был только в сексе. При Робеспьере маркиз прославился «неприличной» мягкостью и гуманизмом. За все время пребывания в должности он ни разу не отправил обвиняемого на гильотину по одному только доносу. Однажды в представленный ему список неблагонадежных лиц попало все семейство Монтрей, которому он поклялся отомстить. Когда престарелый бывший тесть лично явился униженно молить о пощаде, гражданин де Сад, естественно, не упустил случая унизить его до конца, но через несколько дней собственноручно вычеркнул злосчастное имя из списков. Теперь, когда его «зверства» казались детской шуткой, он издал «Жюстину», и она мгновенно завоевала республику.

Маркиз постепенно вернулся и к литературному труду. Произведения де Сада оказалась острее, беспощаднее, изощреннее и талантливее всех произведений на тему пороков и добродетелей. Но ни признание его литературных трудов, ни участие в становлении республики не смогли превратить дворянина в гражданина. Тем более, что в обстановке начавшегося террора де Сад проявил себя решительным противником смертной казни, считая, что государство не имеет права распоряжаться жизнью своих граждан. С подобными взглядами его участие в революционных судебных процессах, происходивших в секции, было весьма сомнительным. Поэтому после принятия 17 сентября 1793 года «закона о подозрительных», направленного в первую очередь против бывших дворян, эмигрантов и их семей, де Сад был арестован по обвинению в модерантизме и помещен в тюрьму Мадлонет. Затем его переводили из одной парижской тюрьмы в другую, и к лету 1794 года он оказался узником монастыря Пикпюс, превращенного в место содержания государственных преступников. Позднее де Сад так описывал свои впечатления от тюрем революции: «Мой арест именем народа, неумолимо нависшая надо мной тень гильотины причинили мне больше зла, чем все бастилии, вместе взятые».

Де Сада приговорили к смерти, и 8 термидора (26 июля) 1794 года его голова должна была слететь с плеч под ударом лезвия гильотины. Спас маркиза счастливый случай и революционная неразбериха – его потеряли… А уже после переворота 9 термидора по ходатайству депутата Ровера де Сад был освобожден. До 1800 года он занимался написанием и изданием своих старых и новых сочинений во Франции и Голландии. Из печати вышли «Алина и Валькур, или Философический роман», «Философия в будуаре», «Новая Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», «Преступления любви, или Безумства страстей». В 1800 году де Сад издал свой новый роман – «Золоэ и два ее приспешника», в персонажах которого публика сразу узнала Наполеона Бонапарта, недавно провозглашенного Первым консулом, его жену Жозефину де Богарне и их окружение. Разразился скандал. Наполеон затаил обиду и приказал полиции установить негласный надзор над строптивым литератором и при удобном случае покарать. В 1801 году маркиз предоставил такую возможность, собравшись опубликовать «Жюльетту, или Преуспеяния порока». Этого было достаточно, чтобы раз и навсегда расправиться с де Садом как автором «безнравственных и аморальных сочинений». Его признали сумасшедшим, поместили в приют Сен-Пелажи, а затем перевели в лечебницу для душевнобольных Шарантон.