8-е Признание
Шрифт:
— Вот это да! — воскликнула она после продолжительной паузы.
— Давай без медицинского жаргона, а перейдем сразу к нормальному английскому, — сказала я подруге.
— Как обычно, Линдси, — вздохнула Клэр, — никаких официальных заявлений, пока не проведу полное исследование. Но могу все-таки сказать… и это не для прессы, девушка-репортер, слышишь? — обратилась она к Синди.
— Ладно, ладно. Мой рот запечатан, как сейф.
— Похоже, вашего парня не просто жестоко избили, — пробормотала Клэр. — Этот бедный бродяга получил множество
Глава 5
Убийство бездомных в отделе по расследованию убийств имеет нулевую степень важности. Звучит жестоко, но у нас нет возможности и сил заниматься делами, в которых нет шансов найти убийцу.
Мы с Конклином обсуждали это, сидя в машине.
— Скитальца Иисуса обокрали, верно? — сказал он. — Какие-то другие бездомные стали отнимать у него деньги, а когда он оказал сопротивление — убили.
— Что касается этих выстрелов, не знаю. Больше похоже на действия бандитов. Или на группу подростков, избивающих бомжей ради забавы. Они убили его, потому что чувствовали свою безнаказанность. Ты только взгляни туда. — Я показала на место преступления, где кровавые отпечатки испещрили мостовую.
Вдобавок ко всему не было никаких свидетелей выстрелов, не нашлось прикрученных к фонарным столбам видеокамер, как и пустых гильз.
Мы даже не знали настоящего имени жертвы.
И если бы не драматическая история, которую Синди намеревалась опубликовать в «Кроникл», дело этого бездомного засунули бы на самое дно ящика и забыли. В том числе и я.
Однако множественные выстрелы с близкого расстояния не давали мне покоя.
— Избиение и выстрелы кражам несвойственны, Рич. Я вижу здесь преступление из ненависти. Или еще каких-либо сильных эмоций.
Конклин выдал свою улыбку, убийственно действовавшую на дамочек.
— Что ж, давай поработаем, — сказал он.
Конклин заглушил мотор, и мы пешком направились в конец квартала, где за оградительной лентой без дела слонялись объекты расспросов Синди.
Мы опросили их всех еще раз, а после расширили зону поиска информации, включив в нее Клайд-стрит, Таунсенд и переулок Ласк. Мы опросили кассиров близлежащих магазинчиков, продавцов из нового секс-шопа Для голубых, проституток и наркоманов, болтающихся на улице.
Мы стучались в квартиры домов с низкой арендной платой и угробили весь полдень на механиков электропогрузчиков и рабочих складов Таунсенда, расспрашивая о прозвучавших прошлой ночью выстрелах в районе станции «Колтрейн» и о Скитальце Иисусе.
Естественно, множество людей убегали, едва завидев наши значки. Многие клялись, что ничего не знали ни о Скитальце, ни об его кончине.
Но те, кто его знал, неизменно рассказывали какой-нибудь связанный с ним случай. Как Иисус помешал ограблению винного магазина, как помогал в столовой для бездомных. У него всегда находилось несколько долларов для тех, кому они особенно нужны.
«Он был элитой, королем улицы, — говорили нам, — бродягой с золотым сердцем. И его смерть стала настоящей трагедией для друзей».
К концу дня мой скептицизм сменился любопытством, и я поняла, что заразилась лихорадкой Синди — или, возможно, лихорадка подхватила меня.
Скиталец Иисус был хорошим пастырем для заблудшего стада.
Так почему же его убили?
Может, он просто оказался не в то время и не в том месте?
Или его смерть была тщательно продумана?
Таким образом, перед нами встали два больших вопроса, на которые хорошие полицейские не могут закрыть глаза: кто убил Скитальца Иисуса и почему?
Глава б
Мы с Конклином вернулись в полицейское управление около пяти. Пройдя через общий зал, мы вступили в крошечный стеклянный кабинет лейтенанта Уоррена Джейкоби, когда-то бывший моим местом работы.
Джейкоби тоже когда-то принадлежал мне — он был моим напарником. Теперь мы поменялись местами и частенько спорили, но благодаря прошедшим годам совместной службы он понимал и мог угадать мои мысли, как никто другой — будь то Клэр, Конклин, Синди или Джо.
Когда мы вошли, Джейкоби разбирал свалку на своем столе. Мой старый друг и теперешний босс был седовласым грузным мужчиной пятидесяти трех лет, больше двадцати пяти лет отслужившим в отделе по расследованию убийств. На меня устремился пронзительный взгляд серых глаз, и я заметила смешливые складки в уголках губ. Джейкоби никогда не смеялся. Совсем.
— На что вы, черт побери, потратили целый день? — спросил он меня. — Я все правильно понял? Вы занимались смертью бездомного?
Инспектор Красавчик — так Конклина величали в управлении — сначала предложил мне стул напротив Джейкоби, затем умостил свою привлекательную пятую точку на секретере и расхохотался.
— Я сказал что-то забавное, Конклин? — рявкнул Джейкоби. — У тебя на столе лежит двенадцать нераскрытых дел. Мне их перечислить?
Джейкоби реагировал так болезненно, потому что по уровню раскрытия убийств Сан-Франциско болтался где-то на самом дне, ниже Детройта.
— Я ему все объясню, — сказала я Конклину.
Водрузив ноги на передний край стола, я принялась за дело:
— Время работает против нас, Уоррен. У этого преступления несколько аспектов, к тому же завтра в «Кроникл» выйдет большая статья о жертве. Думаю, нам следует подготовиться к возможной шумихе.
— Продолжай, — произнес Джейкоби таким тоном, словно я была подозреваемой и беседовала с ним в камере.
Я посвятила его во все подробности проделанной работы и изложила различные теории: Скиталец Иисус был миссионером или филантропом, куколка на его распятии — это некий протест против абортов или символ того, что все мы были когда-то невинны и чисты, как младенец Иисус.