80 лет форы
Шрифт:
Несколько минут в оперативном центре стояла тишина. Ледников обвел всех тяжелым взглядом.
— Картина, мать его, Репина «Не ждали», так выходит? А на юге что-то похожее отмечено?
— Пока нет, товарищ генерал армии. Видимо, все эти перегруппировки — инициатива штабов групп «Центр» и «Север». «Юг» продолжает развивать наступление в направлении Киева, не отвлекаясь на фланги. Хотя стоит отметить, что часть немецких дивизий все-таки перебрасывается на усиление четвертой армии вермахта.
— Предложения?
В штабе воцарилась тишина.
— Ладно, тогда я сам скажу. Раз РККА развернуться все равно не успевает, то
Веткач согласно кивнул.
Неожиданное препятствие возникло в лице генерала Коробкова, резко возмутившегося подобным планом:
— Да как же так, товарищи? Советскую землю без боя немцу отдавать?! Это невозможно и недопустимо!
Ледников мысленно выругался и, сделав глубокий вдох, пояснил:
— Вы, товарищ генерал, неверно оцениваете ситуацию. Красная Армия отступать особо не будет, она лишь займет удобные для обороны рубежи. А поскольку предусмотренные изначальным планом ей недоступны вследствие недостаточной скорости развертывания, то частям РККА предстоит занять резервные линии обороны, также, между прочим, предусмотренные планами развертывания, составленными еще до войны. При этом арьергардные бои с целью задержки продвижения фрицев никто не отменял.
— Но ведь это отдаст фашистам огромную часть советской территории!
— Во-первых, не такую уж и огромную, особенно если сравнивать с тем, что мы получим, потеряв эти войска. Во-вторых, лишь только на время, необходимое Красной Армии для того, чтобы собраться с силами и провести развертывание. При этом наши части не понесут избыточно тяжелых потерь и сохранят свою боеспособность для последующего разгрома противника. — Видя, что советский командир заколебался, Ледников ввел в действие последний аргумент: — И, кроме того, за время, которое понадобится РККА, немцы все равно понесут огромные потери. — Выражение недоумения даже не успело окончательно сформироваться на лице Коробкова, когда генерал пояснил: — Мы планируем множественные удары по линиям снабжения вермахта. В белорусских лесах он потеряет большие силы только потому, что получит проблемы со своевременным получением топлива и боеприпасов. И уж поверьте мне, моим ребятам в проведении диверсий на коммуникациях противника соперников нет. Они лучшие. Из лучших.
Представитель Красной Армии сдался, затребовав, однако, согласования планов с командованием. Ледников, прекрасно осознавая, что на данный момент де-факто и является этим самым командованием, спорить не стал, понимая, что де-юре у него вообще не слишком много прав.
— Ладно, раз основная идея понятна, то будьте добры заняться ее проработкой. Чтобы у нас все прошло без сучка, мать его, и задоринки. Работаем!
— Итак, товарищ Жуков, каковы итоги первых двух дней войны? Кратко. — Нервно расхаживающий по кабинету вождь остановился и недовольно посмотрел на начальника Генерального штаба.
— Лучше всего сражаются войска нашего Западного военного округа под командованием генерала Павлова. Немец несет большие потери, имеются незначительные прорывы на нашу территорию. Благодаря своевременному прохождению нашей директивы о боевой готовности Красная Армия встретила врага во всеоружии. Большая часть войск была скрытно перемещена с мест постоянной дислокации и выведена в поле. Поэтому в Западном военном округе удар немцев фактически пришелся в пустоту. — Жуков пожал плечами. — Далее. Фактически полностью сорваны фашистские планы по уничтожению советской авиации на аэродромах. Наши летчики не дают Люфтваффе захватить в воздухе превосходство. Потери геринговских асов исчисляются сотнями машин.
На земле все несколько хуже, но в целом ситуация хотя и тяжелая, но стабильная. — Глава Генштаба скосил глаза на мерно кивающего в такт его словам Шапошникова. Тот, уловив взгляд начальника, избавил его от тяжелой необходимости произносить плохие новости, взяв эту роль на себя:
— В Прибалтике все гораздо хуже, товарищ Сталин. Наша армия отступает и пока не в силах остановить вражеское наступление. Имеются многочисленные случаи предательства среди военнослужащих латвийского и эстонского происхождения.
Берия, внимательно слушавший заместителя начальника Генштаба, что-то пометил в возникшем в руке блокнотике.
— А на Юге?
— Здесь ситуация хуже, чем в Белоруссии, но лучше, чем в Прибалтике. Наши войска держатся, хотя и несут тяжелые потери.
— То есть наше положение хотя и неприятное, но катастрофическим его пока не назовешь? — Сталин, наконец, прекратил свое хождение и, остановившись около карты, задумчиво на нее посмотрел. Затем повернулся к Жукову и решительно сказал: — Несмотря на то что немец пока, судя по всему, не пробился далеко, наши командующие фронтами не имеют опыта в руководстве боевыми действиями войск, и оставлять их против гитлеровских генералов в одиночку мне бы не хотелось. Поэтому Политбюро решило направить вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки. На Западный фронт ею уже направлен маршал Кулик. Вам следует немедленно вылететь в Киев, а оттуда как можно быстрее попасть на передовой командный пункт фронта в Тернополь.
— А как же Генштаб? — вырвалось у Жукова.
— Здесь пока справится и Ватутин. А вы нужнее там. Так что желаю успеха.
Дождавшись, пока генерал покинет кабинет, Сталин повернулся к оставшимся Берии, Тимошенко и Молотову:
— Лаврентий Павлович, прошу.
Тот кивнул.
— Товарищ Жуков имеет не всю информацию. Я опущу некоторые незначительные детали, но скажу самое важное — генерал Павлов войсками не управляет.
— Но кто? — Молотов и Тимошенко сказали это практически синхронно.
— Хороший вопрос. Но факт в том, что это делает не Павлов, а некто, именующий себя «генералом Ледниковым». Причем демонстрирует весьма приличный уровень компетентности.
Сталин согласно кивнул.
— И этот «генерал» знал некоторые очень интересные детали — в частности об атаке фашистов на Брест или ударе по нашим аэродромам. И то, что он пока делает, значительно сокращает наши потери. Насколько мы можем судить, — добавил Берия после маленькой паузы, посмотрев на вождя и тем самым демонстрируя, кого именно имеет в виду, говоря «мы».