9 Этажей
Шрифт:
–Крайне однобокое убеждение, как по мне. Как же фактор непредвиденного обстоятельства? Взять, например, инвалидов от рождения. У многих из них даже нет возможности познавать и радоваться этой жизни.
–Ты вот чё то тоже не особо радуешься, по словам Влада, хотя и не инвалид как вижу.
–Потому что не вижу смысла искать иллюзию радости и счастья в достижении целей, так как это всё равно приведёт к отчаянию и разочарованию, и так до самой смерти.
–Это тебе твой Ницше сказал? Может было ещё что-то про массовое самоубийство всех людей? Или про то, что нам необходимо прекратить размножатся? Дружно и синхронно избавим себя от проблем, как истинные трусы.
–Ницше не писал такого, и я не утверждаю, что массовое самоубийство всех людей это решение и панацея. Я о том, что многие люди не понимают, кто они и зачем они здесь.
–Жить чувак, жить! Короче, постарайся взглянуть на мир с обратной стороны, развлекайся почаще, побудь недельку добродушным соседом, делай работу с кайфом в сердце, найди девушку, трахни другую во всех позах, напиши книгу, нарисуй картину, посети музей, купи приставку, да что угодно! Главное выбрось нахер этот депрессивный бред из башки, ладно? Наслаждайся по полной! – прокричал он, раскинув руки в стороны и улыбнувшись во весь рот.
В этот момент руки девушки, стоящей сзади, схватили меня за плечи, и, прислонив голову к моему уху, прошептала, чтобы мы спустились вниз ко всем остальным. Влад внезапно встал, прокричав, что он порвёт эту тусовку, спустился вниз. Когда я приподнялся, ощутил нарастающее тепло в груди, совмещённое с приятной лёгкой дрожью в ногах. Хотелось подвигаться, а лучше потанцевать.
Сам того не заметив, оказался в нижнем зале, у барной стойки, заказывая алкогольный коктейль. Звук музыки ласкал слух, красно-алый свет клубных ламп блаженно сочетался с зелёными бликами лазерных прожекторов, стоял отчётливый запах женского парфюма с ароматом клубники. Девушка с рыжими волосами подзывала не озарять танцпол безучастным взглядом, но снизойти на него в бурном танце нелепых телодвижений, ведь танцевать я не умел. Она подошла и взяла меня под руку, буквально толкнув свозь толпу в центр.
Вдруг я почувствовал прилив чего-то. Похоже скорее на опьяняющий эффект алкоголя, но в пять раз слаще и насыщеннее. Я разразился в буйственных движениях тела и конечностей, образующий одному только мне известный танец. Цвет казался ещё ярче, челюсть была ходуном, начал сильно потеть. Тогда мне казалось, что это последний совершённый мной всплеск эмоций и открытости.
Я кричал и выл в такт ритмичной музыке, глядел в лица танцующих рядом людей, а они смотрели в ответ. Это было прекрасно. Я любил этих людей всем сердцем и хотел, чтобы они разорвали мою плоть в ответном, столь желанном порыве любви. Я не хотел, чтобы это когда-нибудь закончилось. Этот взрыв серотонина, методично и плавно задевающий нейронные струны мозга, заставил меня полюбить мир.
Бзик.
*Правильное ли решение было принято тобой этим вечером? Уже не важно. Во всяком случае, ты уже под кайфом, оторвись так, как не делал это никогда*
Раскрыл глаза. Я в туалетной комнате, с рыжей девушкой в обнимку. Она тоже «обдолбана радостью», смотрит на меня. У входа в одну из кабинок лежит полуголый мужик, с облёванным вокруг полом и лицом. В другой кабинке раздаются женские стоны. Внезапно, рыжая бестия обхватила рукой мой затылок и страстно вцепилась красными губами в мои. Тёплый, не смотря на резкость, мягкий поцелуй.
Она всё ещё держала меня за затылок, в то время как я одной рукой обхватил её талию, а второй неспешно провёл по мочке уха. После нежно укусил её за шею, хватаясь за ключицы. В эту минуту она незаметно расстегнула мой ремень и стянула штаны, схватив за член. Я не ощутил растерянность или злость, как бы случилось до этого вечера. Она стянула с себя трусики и подпёрла платье, повернувшись задом, прижалась к раковине перед зеркалом.
Почувствовав до сели неизвестное мне возбуждение, безумное и пламенное, стянул трусы до колен. Обхватил за бёдра. Вошёл в неё, начав процесс, который ранее был загадкой. Ритмичное и резкое трение отдавалось раздражением в члене, однако делал всё рефлекторно, инстинктивно, с яростным желанием обладать её телом. Её нежные стоны приводили меня в ещё большее возбуждение, и процесс ускорялся. Я почувствовал, как внутренний «бес» высвобождает всю осевшую на дне моего нутра энергию, сладострастную и похотливую.
Через несколько минут многократного вхождения в вагину, я поднял голову и увидел своё отражение в зеркале: большие как пятаки зрачки глаз, спутанные волосы, красное от напряжения, наркотика и алкоголя лицо, красные от поцелуя губы. Это лицо, казалось, выглядело лучше, чем вчерашнее в зеркале на работе, но процесс я всё равно остановил.
Она развернулась, достала из сумочки что-то маленькое и плоское, прямоугольной формы. Сломала на две части, сделав два квадратика. Сказала, что сейчас мы повысим планку удовольствия и положила эти квадратики себе на язык, после чего медленно поцеловала, проведясь языком по моим дёснам.
После поцелуя, я почувствовал над верхним строем зубов что-то. Она предупредила меня, чтобы не глотал этот квадратик. Эффект от розовой таблетки ещё кружил мне голову, и я хотел продолжения банкета, поэтому не стал возражать. «Ну как ты, философ? Не пожалел о своём решении?», – насмешливо спросила она, смотря в растолстевшие зрачки. Ответив, что нормально себя чувствую, мы вышли из уборной.
Бзик.
*Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которые есть идолослужение.
К колоссянам, глава 3, стих 5*
Через полчаса безумных плясок и разговоров с людьми, я понял, что большинство из них обдолбаны не хуже чем я, а порой и лучше. Ещё через полчаса, прямо на танцполе, покуривая сигарету какого-то подростка, я увидел первую галлюцинацию.
Лица всех танцующих перемешались в длинную линию, разрубающую стены клуба пополам. Затем весь спектр цветов и источников света, которые только могли уловить мои глаза, сделали по мне залп фотонов, точно космические орбитальные пушки будущего. Я всем нутром прочувствовал эти фотоны, как они проходят сквозь меня, пробивая всю кожную оболочку, с ног до головы.
Затряслись колени и торс – это была дрожь страха. Люди всё так же проносились по кругу, всё быстрее и быстрее, и я был среди них, улавливая калейдоскоп кричащих цветов от ламп и прожекторов. В какой-то момент это столпотворение образовало бушующий ураган, поглощающий всё, что сможет втянуть. Я видел как другие бьются о скалы и утёсы, сам пытаясь не убиться. Челюсть опять затрещала, чуть не откусив язык, а во рту выросло третье ухо, которое заставило меня раскрыть пасть руками, чтобы вслушаться в цветастый рокот музыки. Оно услышало Миноса, стоящего у лестницы и смотрящего на толпу. Я остановился и взглянул на его шею.