90-е: Шоу должно продолжаться 8
Шрифт:
— Тоже музыкант? — спросил он. — А чего не играешь?
— Ну, почти, — усмехнулся я. — Руку повредил, теперь вот на скамейке запасных.
— Сочувствую, — покивал Семен и потянул из кармана мятую пачку сигарет. Я мысленно вздохнул и подвинул к нему ближе тяжелую металлическую пепельницу. Курить здесь было можно, к сожалению.
— А можно еще раз поставить? — спросил Семен.
— Чуть позже, — покачал головой я. — Сейчас парням нельзя мешать.
— А, ну ладно тогда, — вздохнул Семен. — Я тут еще посижу, ладно? Я тихонько.
— Нет проблем, Семен, — улыбнулся я.
— Как там в вашей песне было… — он выдохнул клуб сизого дыма. — «Я на пустом лице нарисую страсть…» Слушай, Вовчик, а можешь мне на кассету песню записать, а? Прямо в душу она мне запала… Я так-то вообще скромный и тихий, обычно меня не видно и не слышно. Но тут прямо не удержался. Очень уж хорошо!
«Вот тебе и никакая песня», — подумал я.
— Да не вопрос, Семен, — сказал я. — Где-то тут валялись пустые болванки…
— Болванки? — переспросил он с недоумением.
— Ну, в смысле кассеты, — я мысленно чертыхнулся. Как-то автоматически называл любой носитель болванкой. Даже не задумываясь, откуда взял это слово.
— Ах, кассеты! Кассету я принесу, ты не переживай, — засуетился Семен. — У меня есть в каптерке.
Бывают такие моменты, когда реальность как будто подергивается рябью, как будто сбоит. Мир как будто качнулся, что-то екнуло внутри. Черт знает, что такое. Может быть, подсознание таким образом хотело сообщить, что происходит что-то важное?
Вот только что…
Семен торопливо затушил в пепельнице недокуренную сигарету и рысцой выскочил из студии. Я смотрел на дверь, и в голове крутились всякие мысли.
А что, если именно это и важно? Что песни нужно давать послушать не маститым спецам, которых, даже если посреди ночи разбудить, они запросто перечислят пятьдесят культовых рок-групп и ни разу при этом не повторятся, а вот таким вот «семенам»? Кстати, я ни разу не показывал наше творчество маме с отцом. Можно еще Грохотовым, чтобы вообще для полной чистоты эксперимента. Качество звука у нас сейчас вполне пристойное, не стыдно кассету воткнуть в домашний магнитофон. Никаких посторонних звуков на заднем плане, типа звона бутылок об стакан, пьяного хихиканья и шелеста фантиков.
Хм…
Разбудил меня звонок телефона. Пришел я уже под утро и намеревался встать не раньше полудня, но телефон почему-то ввинтился в мозги. Пришлось подниматься и ползти в прихожую.
— Внемлю, — буркнул я, пытаясь с трудом разлепить глаза.
— Ну наконец-то! — восклинкула трубка. — Это Женя тебя беспокоит. Как насчет сегодня? Все в силе?
— Что? — туповато переспросил я. — Женя? Какой Женя?
— Здрасьте, приехали! — обиделся голос в трубке. — Банкин Женя, какой же еще! Я сверяю программу сегодняшнего отчетного концерта, группа «Ангелы С» должна выступать, но ты не появлялся, так что я решил уточнить…
— Концерта? — спросил я. И выдал себе мысленного леща. Соберись, давай, тряпка. Конечно, концерта. Ты же сам на него недавно Бобу блатовал. Только забыл уточнить, когда именно он. «А ты точно продюсер?» — ехидно спросил внутренний голос.
— Сорян, Жень, я не проснулся еще что-то, — сказал я. — А во сколько сегодня концерт?
— Как всегда, у нас такие вещи четко по расписанию проходят, — сказал Женя уже более привычным сварливым тоном. — И если бы ты почаще заходил в рок-клуб, то точно это знал бы. Значит, я на вас рассчитываю?
— Ясен пень, — сказал я. Уже вполне уверенно. Ответ на вопрос, будем ли мы где-то выступать, всегда утвердительный. Ну и что, что никто пока даже не в курсе об этом концерте. Будут ныть, притащу на пинковой тяге. Хотя с чего они будут ныть-то?
В трубке запищали короткие гудки, а я понял, что окончательно проснулся. Потому что мозг начал активно работать, подсказывая, кому нужно немедленно позвонить, чтобы выданное обещание. Не успел я положить трубку, как телефон затрезвонил снова. Но, к счастью, теперь не по мою душу. Так что я разбудил своих постояльцев, а сам отправился в душ, завтракать и заниматься прочими делами, символизирующими начало нового дня.
«Есть три неизменных вещи в этом мире, — подумал я. — Первые две я не помню, а третья — рок-концерт в провинциальном доме культуры». День сегодня получился суматошный. Я все успел, и тряхнуть всех «ангелочков» насчет сегодняшнего выступления, и созвониться с Бобой, и обсудить со Светой и Ириной финансовые вопросы, пообедать с Бельфегором в столовой универа, а оттуда меня забрала Кристина, чтобы мы помогли очередному ее приятелю в гараже взамен на то, что он отвезет «ангелочков» с инструментами на концерт.
В общем, когда я примчался в ДК профсоюзов и плюхнулся на совершенно внезапно освободившийся стул в кафетерии, то еще какое-то время мысленно продолжал бежать, хотя было уже, в общем-то некуда. Теперь нужно было только ждать начала концерта, встретить в вестибюле Бобу. Ну и принимать участие в трепе вокруг, не без того.
— Пиночеты отличились, слышал? Драку устроили в вестибюле «Центральной», когда их туда заселить отказались.
— А нафига им заселяться, они же местные?
— Да не, ты не понял! Там, короче, концепт был. Они новый альбом пишут, типа чтобы было про Новокиневск, но как будто они туристы. И вот они, пришли, такие, в «Центральную»…
— Они бы еще в «Золотую Киневу» пришли, гы-гы…
— Да ты слушай дальше!
— О, а про Алишера слышали?
— Он вроде в больницу попал?
— Да не, он уже вышел, там ерунда была! Другое! Алишер жениться собрался!
— Оооо! А на ком?
— На какой-то цыганке, прикинь! Она на базаре помадами торгует. У нее еще и ребенок есть, или даже двое!
— В натуре?
Мне было и интересно, и нет. Внутренний голос морщил виртуальный нос, типа «какие вчерашние скучные лица!» Кажется, что если уехать в кругосветное путешествие, пережить разрушение и возрождение мира, победить в какой-нибудь завалящей войне в какой-нибудь банановой республике и выпустить на сдачу платиновый альбом, а потом вернуться, то все равно увидишь ту же самую картину — патлатые парняги в джинсе, коже, фенечках и заклепках будут сидеть в этой кафешке, пить в крысу всякий алкоголь, наливая его из-за пазухи в чайные чашки, и травить местные новости. «Местечковые», — ехидно подсказал внутренний голос, которому все это не нравилось.