90-е: Шоу должно продолжаться

Фишер Саша

Бегемот сосредоточенно зашелестел фантиками.

— Слушайте, народ, а как насчет поиграть не только свои песни? — озвучил я, наконец, предложение, про которое думал с самого начала.

— Я не понял, ты что, предлагаешь нам играть… попсу? — грозно сведя брови, проговорил Астарот.

— Хм, что именно из моего предложения навело тебя на эту странную мысль? — фыркнул я и положил на стол старенький кассетник «Протон». Нашел сегодня в своей комнате. И перед тем, как прийти на этот наш сбор я заправил в него новехонькую кассету.

Зазвучали первые аккорды, и Курт Кобейн из динамика запел своим неповторимым хрипловатым голосом.

— Load up on guns, bring your friends

It’s fun to lose and to pretend

She’s over bored and self-assured

Oh, no, I know a dirty word…

(Nirvana — Smells Like Teen Spirit, 1991)

Мои

говнари-коллеги дослушали песню молча. Ясен пень, не в первый раз, но не вырубать же в самом деле «Нирвану» на середине.

— Сможем снять песню и изобразить со сцены пристойно? — спросил я.

Глава 19

Я оставил своих ребят в половине восьмого вечера. Меня ждала еще тренировка в тренажерке, уборка в ней же и недолгое общение с Французом и его братвой, которые как раз собирались на свой вечерний «променад». Уже с какими-то другими телками, которых подцепил на Декабристов златозубый Боба. Но экстерьер телок не сильно поменялся — короткие юбки, чулки в сетку и возвышающиеся над юными размалеванными личиками арки челок, залитых серебряным или фиолетовым лаком. Почему-то других цветов в прическах юных модниц не было.

Я в одиночестве закончил свою тренировку, собрал пустые бутылки, банки, пустые пачки от сигарет, бумажки… Подмел пол, привел в порядок сортир и раздевалку. Проветрил. Думал еще пол помыть, но махнул рукой. Устал. Надо дать себе недельки две, чтобы привыкнуть к нагрузкам. Пока мое тельце было еще дохленьким, и сразу после тренировки мне больше всего хотелось лечь и лежать, а вовсе не ползать с тряпкой по подвальной тренажерке. Благо, Француз ничего такого и не требовал. Похоже, его гораздо больше забавлял сам факт наличия в его клубе домашнего говнаря, чем то, что этот самый говнарь должен тут наводить порядок до блеска.

Дойдут руки еще. Надо просто дать себе привыкнуть к нагрузкам, вот тогда и окна отмою, и рамы покрашу, а то позорище какое-то. И доску можно будет соорудить для списка упражнений и каких-нибудь дневных челленджей.

В целом, случившейся сессией стратегического планирования я остался доволен. Ботан Кирюха воспринял приглашение на постоянку играть с предсказуемым восторгом. Идею пополнить свой репертуар за счет каверов, ребята вроде тоже восприняли неплохо. Пришлось, конечно, чуть-чуть поспорить, чтобы убедить Астарота в том, что такие вещи — вовсе не зашквар, а наоборот. С нашими семью песнями мы пока только начинаем путь, нам надо учиться и расти над собой. Творчески, разумеется. А у кого еще учиться, как не у лучших из лучших?

Про себя же я подумал, что продать концерт рок-баллад будет куда проще, чем сборник хреновых сатанинских песенок.

Озвучивать эту мысль вслух я не стал, разумеется.

Пятничный вечер ознаменовался семейным просмотром ТВ «Кинева», которое в этот раз порадовало народным рейтингом зарубежных хитов. Вел хит-парад сутулый юноша с дефектом речи и легкой гнусавостью. Он пытался развязно махать руками и искрометно шутить, явно кося под кого-то из МТВ. Фон для его передачи соорудили явно при помощи ватмана, плакатных перьев и цветной гуаши. И смотреть на эту изумительную самодеятельность было даже забавно.

«Пресса… — снова подумал я. — Надо наладить контакт с местной прессой».

По случаю пятницы, фильмов

было целых два. Первые «Доспехи бога» с Джеки Чаном я с удовольствием посмотрел, а вот с середины «Зубастиков» ушел спать, глаза уже слипались, кроме того, к ужастикам я был совершенно равнодушен. Тем более, что завтра мои друзья-говнари твердо условились отправиться в «мордор». В цитадели толкиенистов затевался какой-то тусич, и пропустить это мероприятие было ну никак нельзя. Перед сном я успел подумать о том, что всякие социальные мероприятия надо бы тоже внести в свое расписание. Понятно, что я бы предпочел выстроить четкий режим дня, но, как говориться, ноблесс оближ, положение обязывает. И в моем случае оно обязывало проводить как можно больше свободного времени в обществе других таких же говнарей, как и я. Вести философские беседы и спорить о метафизике, культуре и, прости-господи, политике. Хотя последняя пока что не особенно вторгалась в мое личное пространство. Чему я был даже несколько удивлен. Почему-то мне казалось, что в девяностые вообще у всех была активная политическая позиция, митинги, забастовки, вот это вот все. Но окружающие меня люди как-то не спешили показывать свой интерес к этой теме. Маму интересовали дела коммерческие, сестру — частная жизнь поп-звезд и сплетни с подружайками, отца — электроинструмент и новости науки. Новокиневские рокеры тоже никак пока не проявили своей политической позиции. Эти все больше топили за философию, абсурдные идеи и бухлишко. Вроде совсем недавно случился августовский путч, но никто этого уже не обсуждает. Впрочем, может быть все дело в том, что Новокиневск — ни разу не столица?

Владельца «мордора» все звали, разумеется, Сауроном. Хотя на темного владыку из «Властелина колец» он был похож примерно как я в своей нынешней ипостаси на титана рестлинга. Саурон новокиневского разлива был щуплым, очкастым, под носом топорщились жиденькие усишки, а на впалой груди висело самодельное громоздкое украшение, сделанное, кажется, из консервной банки с куском бутылочного стекла.

В сущности, толкиенисты, с которыми раньше меня судьба как-то не сводила, по внешнему виду мало чем отличались от рок-тусовки — те же длинные патлы, фенечки, клетчатые рубашки, кожаные куртки у тех, кому больше повезло. Этакий разношерстный неприкаянный сброд, впрочем, не сказать, чтобы какой-то чересчур маргинальный.

С творчеством их кумира Толкиена я был, как любой мало-мало образованный человек, знаком, конечно. Трилогию Джексона смотрел, книжки читал, даже в парочке переводов. Так что Галадриэли, Арагорны и прочие Горлумы и Саруманы мне ухо не резали. Правда, вызывало легкий… гм… кринж то, что Галадриэлью называли полноватую дамочку лет тридцати пяти в неженственных тяжеловесных очках и неровными волосами цвета больной домашней мыши, а Горлум оказался жирным неопрятным дядькой, а вовсе не тощим задохликом. Но в целом обитатели местной «токинеюшни» оказались людьми доброжелательными и милыми. И к этой нашей скучной реальности подходили довольно творчески.

Очкастенький Саурон проживал в обширной квартире довольно странной планировки в доме на четырех хозяев, что-то вроде двухэтажного барака. С печным отоплением и сортиром на улице. К квартире прилагался небольшой дворик, который поклонники творчества профессора Толкиена использовали как место для тренировок сражений на мечах. Собственно, под сухое стуканье этих самых мечей мы как раз и прибыли. Мечи, как я понял, были или деревянные, кажется, в девичестве бывшие лыжами, или алюминиевыми. Последние — явно вторая жизнь лыжных же палок. Сплющенных молотком, чтобы придать им сходство с клинковым оружием. И с деревянной заглушкой на конце, чтобы не не травмировать нежные тела друг друга.