90 миль до рая
Шрифт:
Событие действительно не походило ни на одну имевшую доселе место в мировой истории встречу в верхах. Это была встреча продавца и покупателя. Товаром была Куба…
Коррумпированный режим Сан-Мартина стал хоть и не идеальным, но гарантом безопасного отмывания грязных денег американской мафии, а Куба в ближайшие годы имела все шансы превратиться в плацдарм долгосрочного перемирия между гангстерскими семьями.
Инициировали «кубинское совещание» давний друг Лучано Счастливчика, король гемблинга [32] и финансовый гений мафии Мейер Лански и чикагский мафиози Сальваторе Джанкано. Начавшееся освоение Лас-Вегаса и миллионные инвестиции в Неваду не мешали кланам задумываться о параллельном развитии бизнеса. Будущее на Кубе представлялось еще более радужным, чем ожидаемая прибыль от казино в пустыне.
32
Гемблинг –
Богатые американцы, вне всякого сомнения, предпочли бы остров белых пляжей, королевских пальм и вечной фиесты штату с репутацией ядерного полигона. Приличная удаленность от опеки вездесущих федералов и лакейская услужливость местного царька торопили мафиози к скорейшему принятию основных тактических решений для утверждения единственной стратегической задачи – Куба превратится в рай на Земле, с одной лишь оговоркой – рай только для них.
Скини де Амато – казначей Сэма Джанкано – всюду следовал за своим патроном, сжимая в руках два набитых кэшем увесистых кейса. Наличные предполагалось потратить на политику. Комиссия, высший консультативный совет сицилийской мафии, одобрила кубинскую инициативу. Присутствие в качестве пассажиров на «Бенджамине Франклине» людей Лаки Лучано, Альберта Анастазиа, представителей семьи Бонано, братьев-рэкетиров Рокко и звезды «Коламбия рекордз», любимца голливудских старлеток Фрэнка Синатры в привычной для него роли штатного шоумена мафии говорило о согласованности действий всех семей и полном единодушии в отношении равного участия в дележе кубинского пирога.
Одно «но»… По ту сторону Флоридского залива собственный пасьянс раскладывал небезызвестный Вито Джановезе, предавший Муссолини и вернувшийся из Италии героем высадки. Вито чувствовал себя обойденным, а ведь он тоже положил глаз на Кубу с ее гигантским потенциалом из трехсоттысячного контингента проституток [33] … Правда, главным мотивом Вито была давняя неприязнь к Альберту Анастазиа и желание вернуть утраченные вследствие вынужденной «командировки» позиции в мафии. Своего бывшего патрона Лаки Лучано Вито уже не воспринимал всерьез. Во-первых, потому что Счастливчика депортировали в Италию, а во-вторых, тот плясал под дудку еврея Лански, который убедил «каподи тутти капи», [34] что Вито метит на место короля…
33
Трудоустройство «армии» проституток после революции стало сущей головной болью победителей. По воспоминаниям работников советского посольства, трудившихся на Кубе в первые годы революции, Кастро приказал посадить их за руль государственных такси. Количество дорожно-транспортных происшествий резко возросло, но инициатива была заморожена лишь после аварии, в которую по вине бывшей проститутки, перепрофилировавшейся в шоферы, попал сам команданте.
34
Капо ди тутти капи – босс всех боссов(ит.).
Пусть даже и так! С каким бы удовольствием Вито продырявил лоб этой хитрой лисе Лански. Но тот прятался за спиной головореза Багси Сигела и прикрывался дружбой с непререкаемым Лаки, которого все до сих пор уважали и боялись.
С Лански Вито решил повременить. Но вот с Анастазиа тянуть больше было нельзя. Ведь иначе этот главарь треста киллеров сам доберется до него. Вито заблаговременно вышел на контакт с одним из «капо» семьи Анастазиа Карло Гамбино, пообещав ему поддержку в случае, если он ликвидирует своего босса. Вскоре Альберта Анастазиа не стало. Он встретил свою смерть в парикмахерской. Карло Гамбино возглавил собственную семью, а Джановезе мог спокойно устремить свой взор на Кубу с тем, чтобы помешать Мейеру Лански безраздельно господствовать на острове. Лански действительно не дремал. Впоследствии он подарил Батисте отель «Националь» в Гаване и пообещал платить три миллиона долларов в год за эксклюзивное право распределять места под застройки отелей и казино на кубинском побережье.
Но до этого еще было далеко. Почти пять лет. А пока Лански и компаньонам пришлось побороться с Джановезе. Они недооценили его дерзость. В 1948-м Вито удалось завести дружбу с новым президентом
Согласие на переворот во главе с «карманным сержантом Лански» Фульхенсио Батистой Джановезе дал только в 1952 году после удавшегося покушения на Альберта Анастазиа и слова Джо Бонано, заверившего, что ни Лански, ни кто-нибудь другой не станут препятствовать гостиничному и игорному бизнесу Вито в Гаване, а также посягать на жизнь его кубинского «друга» Прио Сокарраса. При этом, зная приоритеты организации Джановезе, было заявлено, что торговлю наркотиками семья Бонано приветствовать не будет: «Расслабиться ведь можно и без этого дерьма, когда вокруг столько телок и рома».
Свергнутый «легитимный» президент, хоть и приобретший устойчивый имидж вора, мог пригодиться на случай, если диктатор начнет зарываться. Таким образом Вито убедил глав других семей, что живой Прио нужен и им.
На том и сошлись. При Батисте Вито построил отель с казино в Гаване. Шли годы, и диктатор его не раздражал, а значит, Сокарраса можно было со временем скормить кровожадному Фульхенсио и коллегам по мафии. Брось кость собаке, и она забудет об утиной грудке.
Надобность Сокарраса для Вито отпала еще и потому, что конкуренты не противились его прямым, без их посредничества, контактам с Фульхенсио. Этот пройдоха оказался хорошим малым. Места под солнцем хватало всем. Куба была золотым дном, с каждым годом преображающимся в настоящее Эльдорадо. Диктатура Батисты устраивала всех, у кого водились деньги.
Ставка на него была сделана не случайно. В отличие от либерала-вора Сокарраса «злобный метис» мог обеспечить сохранность американских вложений, подавить любое инакомыслие и расправиться с оппозицией в зародыше. Для этих целей в его распоряжении была вооруженная на деньги мафии сорокатысячная армия.
Кто тогда, в 1947 году, на карнавале, официальным поводом для которого стало создание Комитета американо-кубинской дружбы, мог подумать, что жизнь следующего впоследствии низложенного президента Кубы аристократа Прио Сокарраса будет спасена во многом благодаря революции и что в многотысячной толпе зевак стоит высоченный брюнет-крепыш с правильными чертами лица и пылким кареглазым взором, которому будет суждено возглавить эту революцию. Глядя на шабаш, устроенный гангстерами и олигархами, парень с ненавистью проронил:
– Янки сейчас вытрут ботинки о наш флаг. Для них наше знамя – всего лишь полотенце в притоне, в который они превращают наш остров…
Спустя годы под руководством этого молодого человека кубинцы выгонят всех, кто сегодня правил этим показным балом. Батиста еле унесет ноги, спасая свою жизнь. Рокфеллер потеряет нефтеперерабатывающие заводы, плантации кофе и табака. Латифундисты останутся без необозримых полей сахарного тростника. Мейер Лански впопыхах забудет на острове кейс с пятнадцатью миллионами наличных долларов и расстанется с надеждой вернуть свои инвестиции. На Кубе меньше всех пострадает Вито Джановезе, но только потому, что к моменту триумфального шествия бородатых повстанцев в июле 1958 года он уже будет обвинен в торговле наркотиками и упрятан за решетку в США. До победы революции оставалось двенадцать лет…
А пока с борта шестипалубного судна янки надменно разглядывали бесконечную колоннаду фаролерос – танцоров с разноцветными вертушками и спаренными флажками Кубы и США, демонстрирующими радушие народа к пришлым гостям. Правда, гости изначально претендовали на роль хозяев. Они готовы были продиктовать аборигенам новые правила жизни, универсальность которых доказывалась не референдумами, не более высокоразвитой цивилизацией, а только деньгами. Большими бабками, от которых смердело трупами, но запаха которых никто из них не замечал. Ведь они тоже были трупами. Живыми только номинально. И ненадолго…
Обнаженные до пояса негры заколотили в африканские конги и перкуссии. Сотни полуголых танцовщиц-латино в экзотических перьевых костюмах задергали ягодицами в такт барабанному бою…
Мафиози один за другим спускались по трапу к ковровой дорожке. Залпами загрохотали пушки. Взводный почетного караула со страху отдал честь. Батиста щелкнул каблуками. Пока еще президент Сан-Мартин по инерции тоже козырнул и преподнес американцам на подушечке символический ключ от Гаваны, что послужило сигналом к запуску фейерверка и воздушных змеев. Ворота города, во все времена считавшегося неприступной крепостью, на сей раз открывали чужакам добровольно. Толпа ликовала, улыбаясь во все зубы и благоговейно ахая всей грудью. Теряющие гордость становятся лакеями тех, кто предпочитает гордости гордыню…