А был ли мальчик
Шрифт:
– Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
– Мне этого не хочется.
От удивления у Рабиновича отвалилась нижняя челюсть.
– В чем дело Виктор Николаевич?
– Нам не о чем с вами говорить, Геннадий Рувимович. Тут мои коллеги, по работе можно говорить и при них. В сделках я не участвую.
Рабинович начал краснеть постепенно, как медленно наполняющийся сосуд.
– Виктор Николаевич, о каких сделках. Я хотел предложить вам место в моем институте.
– А как же самолет?
– воинственно
– Какой самолет?
– Да личный, который надо подарить Виктор Николаевичу, за работу в вашем институте.
– Любовь Владимировна, Любовь Владимировна, мы печемся о благе науки а вы так агрессивно на меня нападаете, как-будто я ей враг.
– А вы и есть ей враг.
Рабинович покраснел весь. В тишину комнаты слабо врывались звуки трамваев и машин с улицы. Люба смотрела на него спокойно и гневно.
– Вы после похорон еще не отошли товарищи, - он изменил свой тон - Я понимаю ваше горе и думаю, мы еще обо всем поговорим позже.
– Наше горе в том Геннадий Рувимович, - вдруг заговорил Геннадий Федорович - что лучшие, толковые, талантливые люди, которые встречаются с вами, либо погибают, либо уходят, либо их уводят. Вы в науке самый настоящий убийца. Борис Залманович тоже на вашей совести.
– Думайте, о чем вы говорите.
– Мы то думаем, только думаем, какую пользу принести родине, а вы ради своей выгоды приносите ей вред, - выпалила Люба - Я так просто дело с Борис Залмановичем не оставлю. Зарубите себе на носу.
Рабинович встал и пошел к двери.
Мы сидели и каждый долго переваривал, все события, произошедшие в комнате.
– Так мы о чем друзья. Кажется о прививках обезьянам. Пока Виктор Николаевич не ушел, я считаю препарат надо попробовать на людях. У меня есть знакомый онколог, главный врач онкологической больницы. Как он посмотрит. Здесь полно факторов этических, юридических, наконец, и нашей совести.
– Я согласна, ждать не надо.
– Я тоже.
– Тогда по своим рабочим местам товарищи.
Днем я подошел к Любе.
– Люба, я у тебя не буду сегодня вечером.
– Это Наташа.
– Да.
– Она вся светится от счастья. Береги ее Витя. Она очень хорошая девочка. Я ведь была готова к этому. Знала, что когда-то это произойдет. Единственное не знала, что так быстро.
– Я хочу быть лучшим твоим другом всегда.
– Я тоже. И еще Витя, не буду тебе надоедать, но бабий век короток. Если сможешь или тебе будет невмоготу от этой дурной жизни, приходи ко мне. Я тебе буду рада всегда.
Я поцеловал ее крепко, крепко и пошел в свою комнату.
Геннадий Федорович сумел уговорить главного врача о нелегальной пробе препарата в своей больнице. Через три дня, я приехал к врачу.
– Роберт Густавович, - представился тот.
Кабинет главного врача был обит деревянными панелями и все в нем было деревянное: два стола, буквой "Т",
– Виктор Николаевич, - ответил я.
Роберт Густавович пересел напротив меня, сложил свои крепкие руки в замок и уставился на меня.
Так я слушаю.
– Вам Геннадий Федорович обрисовал наше положение и предложения по поводу лечения рака.
– Да, что-то говорил.
– Ну и что же?
– А ни чего. Я же не хочу ссорится с законом.
Я с недоумением уставился на него.
– Тогда почему вы не сказали об этом Геннадий Федоровичу?
– Сказал.
– И что?
– Я сказал еще, что надо подумать, чтобы не ссориться с законом.
– ???...
– Есть три способа обойти закон. Первый - быть родственником больного. Второй - быть знакомым больного. Третий - быть третьим лицом, то есть другом родственника и другом знакомого больного. Есть еще условие, это когда ни глав врач, ни лечащие врачи, ни мед. персонал, обо всех этих родственниках и знакомых думают хорошо, предполагая, что какой-нибудь гадостью они больных не накормят.
– Кажется я вас понял. Но как найти родственника или знакомого, чтоб они поверили мне.
– В этом у вас отбоя не будет. Больные и родственники психологически настроены на надежду на выздоровление и то, что не может врач, сделает знахарь. Достаточно пустить слух и к вам повалят валом. Предупреждаю, я слухи не распускаю.
– Спасибо доктор, вы в меня вселили надежду.
– Подождите. Я вас познакомлю с одним врачом, он вам кое в чем поможет.
Роберт Густавович подошел к вертушке телефона.
– Гриша, ты свободен, подойди ко мне.
Через минуту ввалился Гриша. Толстый, с добродушным лицом, в блюдечках очках, он выглядел счастливым и радостным человеком.
– В чем дело Роберт Густавович?
– Познакомься, Виктор Николаевич. Поговори с ним, он тебе много интересного расскажет.
– Опять хитрите Роберт Густавович. Опять в авантюру меня тянете.
Он засмеялся счастливым смехом, как будь-то каждая авантюра для него радость.
– Иди с ним Гриша, иди. До свидания Виктор Николаевич.
Он пожал мне руку, своей клешней лесоруба.
Гриша привел меня в женское отделение, в одну из палат, где имелось только две койки. На стульях у окна сидели две женщины, обмотанные больничными халатами серого цвета. Одна из них была молоденькой, белобрысой, с массой веснушек вокруг носа и глаз. Ее волосы были стянуты на затылке в пучок, красивой оранжевой тряпочкой, а спереди на лоб вызывающе наброшена челка. Другая постарше. Красивое лицо, с черными огромными глазами, огражденными сверху стрелками темных бровей, контрастировало с большой копной густых, чуть волнистых волос медного цвета, рассыпанных на плечи.