А-Два
Шрифт:
В третьем ряду зашевелился секретарь, товарищ Шуршундва. В воздухе солидно воздвиглась форма приказа, заранее заполненная всеми нужными данными и увеличенная, на всякий случай, в несколько раз: не все сотрудники отдела нативно обладали отличным зрением.
– Санкция руководства у вас есть, - согласился начальник. Форма приказа немедленно увенчалась печатью.
– Действуйте, товарищи.
***
САСШ, Вирджиния. 10 октября 2022 года. Недальняя ретроспектива.
Наблюдатель
В серую дверь, приметную только табличкой «комната для совещаний», агент Элджернон Грин постучал ровно так, как учили: уверенно, но аккуратно, чтобы быть услышанным, но не вызвать лишнего раздражения коллег.
– Входите, Грин!
– знакомым голосом ответили на стук по ту сторону двери. Грин повернул металлическую ручку, окрашенную в тот же казенный серый цвет, что и сама дверь, потянул ручку на себя и тут же просочился в неширокий проем, не дав двери распахнуться до конца.
В комнате для совещаний, вопреки ожиданиям и практике, оказалось немноголюдно: трое представителей архивной службы, держащиеся небольшой группой в углу, шеф отдела специальных операций, дежурный оракул департамента, и, собственно, сам Грин.
– Тринадцать ноль три!
– заявил оракул, глядя на настенные часы.
– Как обычно, да.
– Согласился шеф Грина, протягивая коллеге серебряный доллар.
«Как дети. Оба ведь знают, что оракул никогда не ошибается на коротком плече, а все равно спорят,» - вздохнул про себя агент.
– «С другой стороны, что поделать — традиция.»
– Давай, Эл, садись, - начальник предложил Грину занять один из стульев, массово и хаотично расставленных по комнате, и немедленно подал пример. Стул он взял, конечно, самый ближний, и уселся на него основательно, как и положено начальнику серьезного отдела Фирмы.
– Все садитесь. Кофе никому предлагаю, все равно откажетесь.
Относительно кофе Грин возражать не стал: во-первых, он только что неплохо пообедал, во-вторых, пить откровенно дрянной напиток, лишенный, по последней моде, даже намека на кофеин, было невкусно и незачем. Коллеги оказались солидарны: даже архивисты, по крайне невеликому своему жалованию согласные перехватить что-нибудь бесплатно везде и всегда, и потому ласково именуемые в Управлении саранчой.
Некоторое время здоровались, расшаркивались, рассаживались. Наконец, уловив рабочий настрой собравшихся, шеф начал то, ради чего агента Грина отозвали с последнего дня отпуска: рабочий инструктаж.
– Напомни, Эл, что у тебя с советским языком?
– шеф посмотрел на агента немного изучающе: будто никогда раньше его не видел, и теперь сильно удивлялся присутствию подчиненного в рабочем помещении.
– При всем уважении, сэр, язык не советский, он русский. Советским его называют… Наверное, с самого конца Второй Мировой, не раньше.
– Грин вернул шефу недоумевающий взгляд.
– А с языком у меня хорошо, даже отлично. Лучше всех в Центральном, что Вам, конечно, известно, сэр.
Русский язык был для агента Грина практически родным: несмотря на то, что и к России, и к появившемуся почти сто лет назад на ее месте Совсоюзу, семья гоблинов-эмигрантов относилась
Даже то, что сам Грин гоблином был, строго говоря, всего на четверть, и потому в клановом доме был принят неохотно, со скрипом и ради соблюдения приличий, не сильно отразилось на ситуации: русский язык агент Грин знал лучше, чем некоторые из недавних гринкардеров САСШ понимали североамериканский.
– Если бы мне был интересен русский язык, я бы тебя о нем и спросил! Нужно отличное знание советского, со всем его канцеляритом, локальным и всеобщим жаргонами, и, что самое важное — оптимитивами.
– Уточнил руководитель.
– Предстоит работа по профилю, причем в самом сердце совдепии. Тебе приходилось бывать в Ленинграде?
Бывать в северной столице Совсоюза Грину, конечно, приходилось, и шеф об этом замечательно знал. Знал он и о том, что каждый иностранец, хоть раз побывавший в городе всех русских революций, попадал под особый учет: слепок эфирной структуры уникален, подделать его — так, как это делают с отпечатками пальцев — невозможно, и, значит, попытка пересечь границу России…
– Шеф, я отправлюсь в Союз под своим настоящим именем?
– Этот вопрос мы обсудим чуть позже. Решение у нас уже есть, оно надежное и проверенное. Сейчас надо немного подумать над целью, так сказать, работы. Коллеги?
– начальник перевел пристальное свое внимание на троицу архивистов, неизвестно зачем нужную на важном и секретном совещании.
Коллеги оказались вовсе даже и не из архива: Грина смутил и сбил с толку их слегка затрапезный вид, скромное поведение и одинаковые серые костюмы, которые в Агентстве выдавали вообще всем, включая уборщиков, но носили их исключительно нищие архивные работники.
– Меня зовут Лю Вонг, я руковожу группой волшебной экспертизы, Лю — это фамилия, - сообщил один из не-архивистов, самый пожилой и потертый, и похожий, скорее, на потомка викингов, чем на выходца с Юго-Востока Азии.
– Знакомо ли Вам, агент Грин, понятие «артефакт Ушедших»?
– Вполне знакомо. Как и то, что никаких Ушедших наука не признает, а само название придумано для того, чтобы сбивать с толку надоедливых газетчиков и читающих всякую ерунду Джонни-сикспаков. Тех из них, конечно, кто вообще умеет читать.
– Лю Вонг отчего-то сразу показался Элу неприятным: то ли из-за несоответствия имени и внешности, то ли по причине менторского тона, но идти на конфликт, конечно, не стоило.
– Тем более.
– Лю Вонг, пять секунд назад похожий на каноничного норда, вдруг сделался меньше ростом, тоньше в кости, чудовищно губаст и до черноты смугл. С толку его это, однако, не сбило.
– С классификацией этих, хм, объектов Вы знакомы так же хорошо?
– В рамках общей инструкции, - признался Грин.
– Немного понимаю, по полкам расставить смогу, но только по цвету и размеру.
– в ровном голосе агента вдруг проявились дребезжаще-презрительные нотки: человеческих негров гоблинский квартерон не любил еще больше, чем русских и китайцев, вместе взятых.