А единороги будут?
Шрифт:
Мне показали большой дворец, в котором собирались альменхеттен семей, живущих поблизости. Здесь же устраивали балы, праздники, а еще этот дворец служил гостиницей для высокопоставленных особ.
Мне показали местный базар, где торговали тканями, за которыми мы, в сущности, и выезжали. А еще: оружием, украшениями, фруктами, приправами, овощами… Почти привычно, если вы были хоть на одном восточном базаре. Даже одежда у местных аборигенов чем-то напоминала восток – длинные яркие платья и платки на головах у женщин и такие же яркие и длинные
То есть я не была ограничена в передвижении, мне самой хотелось сидеть в библиотеке и читать, читать, читать… Особенно последнюю неделю.
Но после стимулирования я прозрела. Осознала, что заявленное на Яхолии рабство – не древний атавизм, а вполне себе существующая часть общественного строя. Это отрезвило получше любого ведра холодной воды на голову.
И то, что вокруг меня плетутся интриги, в которых я не разбираюсь, не участвую, не знаю даже, кто поставил на меня, а кто – против. Я – пешка. Причем, я даже не понимаю, пешка ли я, которую выдвигают в дамки, чтобы потом ею манипулировать, или пешка, которую хотят подставить, чтобы в дамки вышел кто-то другой.
Сначала Рикиши вел меня привычной дорогой, как будто в библиотеку, а потом вдруг резко свернул в какую-то потайную дверь, и мы покрались темными коридорами, по которым никогда до этого не ходили. Мой сопровождающий шел, постоянно оглядываясь, прислушиваясь… Пару раз дергал меня на себя и прижимал к стенке. Я не вырывалась и не задавала дурацких вопросов. Просто, или быстро шла, или замирала и старалась даже не дышать.
Наконец, мы остановились у одной из двойных дверей, и Рикиши постучал.
– Войдите, - прозвучал женский, абсолютно мне незнакомый голос, и меня быстро затащили в большую залу. Единственное, что я успела разглядеть, это то, что все было в голубых тонах, и это не спальня. Но и не столовая, – стола не было. Скорее комната отдыха, огромная такая… С диванами и креслами вдоль стен, картинами и статуями… А в центре комнаты стояла леди Марими.
Рикиши сразу же опустился на колени, прямо возле двери, и застыл, уставившись в пол. Я же, придя в себя от неожиданности, изобразила местный поклон низший аристократической ветки – верхней: прижала левую руку к груди и склонила голову.
– Что привело тебя ко мне? – у леди Марими и голос был какой-то неживой, чем-то напоминающий звон хрусталя.
Я вопросительно посмотрела на Рикиши. Меня сюда привело не что-то, а кто-то, но этот кто-то стоял на коленях и старательно делал вид, что его тут нет. Вздохнув, я поняла, что отмазываться придется самостоятельно.
– Я хочу понять, в какой игре меня используют, а еще познакомиться с Алисой.
– Хорошие желания, похвальные, - прозвенела Марими. – Про интригу я тебе ничего рассказывать не буду, она тебя не касается…
– Как это «не касается»?! – возмутилась я до глубины души. – Очень даже касается…
– Когда взрослые играют, дети не
Успокоила!.. Позаботится так, как она считает нужным? Мне тридцать с лишним лет, и я давно уже самостоятельный и полноценный член общества. И не важно, что кто-то вдруг резко захотел выдернуть меня из одного общества в другое. Я не позволю, чтобы ко мне относились как к несмышленому малышу!
Женщина изучала меня, даже не скрываясь, оглядывала с ног до головы, наблюдала и… улыбалась. Раздражающе-покровительственно. Свысока.
Я глубоко выдохнула и попыталась успокоиться. Учитывая то, что Марими старше Сонолы, которой триста двадцать восемь, если я правильно запомнила… То я, в свои тридцать два, для нее действительно ребенок. Тем более, я в этом мире недавно и знаю его только по учебникам. И вообще не стоит портить хорошее впечатление.
– Успокоилась? – с исследовательским интересом в голосе поинтересовалась моя собеседница. – Эмоции надо научиться прятать, иначе в академии не выживешь. О том, чтобы ты до нее дожила, я позабочусь. А вот выживание там будет целиком на тебе.
Звучит не слишком оптимистично…
– А если я не хочу в эту вашу академию? Если я домой хочу?
Идеально очерченная бровь чуть приподнялась вверх, едва заметно, и женщина внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Рикиши, потом снова на меня.
– Ах, да… по условиям спора я не должна тебе говорить, - Марими подняла глаза к потолку и потом снова стрельнула ими в мою сторону. – Так что давай сделаем вид, что разговора про твой дом не было.
Я тихо выругалась, едва слышно, но женщина все равно рассмеялась:
– Какая интересная комбинация слов. Надо будет запомнить. А теперь иди обратно, уже пора спать…
– Вы мне так и не ответили про Алису! – хорошо, про дом и спор я попробую из Рикиши выбить, но явилась я сюда с определенной целью и запутать себя не дам.
– Я могу тебе ее показать, но познакомиться с ней будет очень сложно, - Марими поджала губы, очевидно осуждая мою напористость.
– Почему?
Да, почему я должна выжимать информацию, вытряхивая из всех сведения по крупицам?! Начала говорить, вот и говори… Нет, заинтриговала и выдерживает паузу!
– Она спит.
Я сжала кулаки и зубы, сосчитала до десяти, потом снова до десяти... Потом…
– Ее усыпили, когда она вновь завалила экзамен, к которому тебя так старательно готовят. Мы искали подходящую кандидатку несколько месяцев, нашли троих. Так что имей в виду, у тебя есть соперницы. У нас с тобой. А теперь уходи. Следующий наш разговор будет только после того, как ты поступишь в академию.
– А если я не поступлю?
– Значит, мы больше не увидимся.
Я снова поклонилась.