А этот пусть живет
Шрифт:
Советник купил ей отдельную квартиру и за немалые деньги нанял двух сиделок. Те круглосуточно, посменно, обихаживали старушку, исполняя все прихоти больной. Окунь навещал мать каждодневно, внимательно выслушивал ее просьбы и практически всегда удовлетворял их. Так, в прошлый раз он приобрел для Анастасии Федоровны домашний кинотеатр "Сони".
Но особую радость ей доставляли беседы с сыном. Она расспрашивала, как идут дела у него на службе, а Виктор докладывал, что бизнес в российско-американской торговой компании, в которой он работает юрисконсультом, неизменно идет в гору.
Старушка ахала от радости, удивления и тревоги. Разве сейчас не происходит
Наоборот, успокаивал ее сын, индексы фондовых бирж по обе стороны океана теперь растут, полоса конфронтации между США и Россией позади, а низкий курс доллара выгоден его фирме, поскольку она занимается в основном импортными операциями.
Счастливая старушка блаженно закрывала веки, радуясь тому, что мечты ее сбылись - Виктор стал преуспевающим, уважаемым в обществе человеком и гражданином. А ведь еще до ее болезни ходили слухи, что он связался с дурной компанией, но, слава богу, все в конце концов обошлось.
Виктор Окунев действительно по-настоящему любил мать, причем не обычной, сыновней, любовью. Еще с детских лет он ощутил в себе то, что психоаналитики, по-видимому, называют эдиповым комплексом. Мать Витя боготворил, а отца ненавидел, и, когда тот оставил семью, мальчик был несказанно счастлив.
Это болезненное влечение к матери отразилось на всей его жизни. Он так и остался холостяком, да и вообще жил более для матери, нежели для себя.
И Анастасия Федоровна отвечала ему взаимностью, трепетно реагируя на каждый успех, на любую неудачу сына. В конце концов все это напрямую отразилось на ее здоровье. Именно дошедшее до нее известие о неблаговидных контактах сына с преступной средой привело ее к параличу и навсегда приковало к постели. Она ведь так хотела, можно сказать, жаждала, чтобы сын стал процветающим юристом...
А в молодости Виктор и вправду мечтал, в пандан помыслам матери, о юридической карьере в какой-нибудь торгово-промышленной компании мирового класса и получил соответствующее образование, специализируясь в области международного экономического права. Но безалаберные девяностые годы внесли существенные коррективы в его жизненные предпочтения. Востребованы стали, в первую очередь, не правоведы-международники, а специалисты, умеющие "работать" с российскими судами и "компетентными" органами. Тогда-то, освоив уголовный кодекс, Виктор Окунев стал успешным "бандитским адвокатом", и его до того не слишком успешные финансовые дела сразу наладились.
Но со временем он стал ощущать в своей душе иные, не проявленные до сих пор возможности. Виктор почувствовал в себе потенциал лидера, и эта его новая, неожиданная сущность требовала своей реализации.
В результате такого вот категорического императива внимание молодого преуспевающего адвоката привлекла балаковская криминальная группировка, с которой он сотрудничал профессионально. Ее возглавлял имевший колоссальный авторитет в преступном мире вор в законе по кличке Прохор.
Балаковцы контролировали добрую половину автомобильного бизнеса в столице, как законного, так и нелегального, имели немалую долю на бензиновом рынке и сильные позиции в банковской сфере. Группировка промышляла также золотовалютными сделками, торговлей спиртным, включая бутлеггерство, и разного рода контрабандой. Постепенно она стала вторгаться и в новый для себя бизнес - ночной досуг (в полном объеме этого понятия).
Виктор Окунев отметил, что дела у балаковцев идут весьма успешно, а между тем они не влезают в торговлю наркотиками, человеческими органами, детскую проституцию и прочие хотя и выгодные, но чреватые фатальными последствиями для самой группировки операции.
Если такую вот структуру, полагал Виктор, очистить от не слишком доходного и опасного криминала, вроде автомобильных подстав на дорогах, то рулить ею одно удовольствие. Кроме того, он видел немало таких возможностей для укрепления и расширения бизнеса, каких Прохор в силу ограниченности своего интеллекта и предположить не мог.
Тогда и возникла у честолюбивого юриста идея скинуть авторитета с командного поста и занять его место. Как конкретно это сделать, Виктор придумать, правда, не мог, но считал, что надо сначала внедриться в группировку, стать своим человеком в окружении Прохора, а там видно будет.
Этот, в общем-то, нехитрый по мысли, но достаточно сложный по исполнению план он до поры до времени с успехом воплощал в жизнь. Вытащив со скамейки подсудимых нескольких балаковских братанов и дав самому Прохору парочку бесплатных, но весьма ценных юридических советов, он постепенно стал для авторитета особо доверенным лицом, оттерев в сторону всех остальных его приближенных.
Но всё, или, по крайней мере, очень многое, изменилось лет пять назад, когда в свите Прохора неожиданно появился некий Финк. Откуда взялся этот смазливый прощелыга, Виктор Окунев (а теперь уже Окунь и Советник) понять не мог и даже не знал, что означает само слово "Финк" - кличку или фамилию.
Совершенно непостижимым образом новичок почти молниеносно оттеснил от трона Окуня и приобрел на Прохора исключительное влияние, а когда - при подозрительных, между прочим, обстоятельствах!
– погиб в автокатастрофе кассир группировки, Финк занял его место.
Советник, проанализировав сложившееся состояние дел, пришел к выводу, что новый хранитель общака втягивает Прохора в некие сомнительные операции, похоже, очень рискованные со всех точек зрения. Однако Виктор Окунев ситуацию уже не контролировал.
Конечно, он пытался открыть боссу глаза, но быстро понял - себе дороже. Чего не отнимешь у Финка, так это его умения располагать к себе людей, причем, как мужской пол, так и женский. Обаяние у него - просто дъявольское!
И вот пару недель назад произошло то, чего Окунь боялся и, одновременно, на что очень рассчитывал. Прохору как-то потребовалась крупная наличка, и он приказал Финку доставить ее к нему в офис. Однако кассир с искомой суммой так и не появился, а вскоре выяснилось, что он вообще исчез в неизвестном направлении, прихватив, видимо, немалую часть балаковского общака.
Все службы Прохора включились в поиски Финка, но Окунь полагал, что данное мероприятие совершенно бесполезно. Ясно, что этот сукин сын уже ошивается за кордоном, откуда достать его очень нелегко, если вообще возможно.
И вдруг звонок Гангута, причем конфиденциальный, по поводу сбежавшего кассира! Неужели бригадир каким-то образом выследил гаденыша? Но чего ради Финк остался в Москве? И почему Гангут позвонил именно ему, Советнику?
На последний вопрос ответ, возможно, не столь сложен. Советник неоднократно и разными способами демонстрировал Гангуту свое расположение. Спасал его от гнева босса, когда бригадиру случалось проштрафиться, охотно давал ему юридические советы во всяческих житейских передрягах, подсказывал, куда выгоднее вложить свои деньги, и прочее. Возможно, такая вот политическая линия в данный момент и сработала.